– Мы полетим следующим рейсом, – попыталась успокоить его Сильви.

Резкий удар отбросил ее вперед, потом по инерции назад.

– Ублюдок! – воскликнул инспектор.

«Мицубиси» вновь подал назад, резко затормозив перед «фиатом», который врезался в его борт. Задние дверцы грузовика открылись, и оттуда выкатились две стальные рельсы. «Фиат» подался вперед, встал на дыбы и вкатился в прицеп, который тут же тронулся с места. Под массивным ударом вдребезги разлетелось ветровое стекло. Когда металлическая труба обрушилась на голову Карцетти Сильви закричала. Усевшийся за руль здоровяк подал автомобиль еще немного вперед. Почти одновременно два типа в спортивных костюмах оторвали Сильви от сиденья и, резко толкнув вперед, в кровь разбили ее лицо об отделение для перчаток. Поднявшаяся стенка прицепа погрузила их всех в темноту. Сильви открыла дверцу машины, которая уперлась в стену. Прямо перед ее лицом раздался треск электрошокера. Навалившаяся сверху гора мускулов раздвинула ее ноги и задрала платье чуть ли не до подмышек.

– Где Лин Ли? – спросил голос.

– Кто?

Рука в перчатках сорвала с нее трусики и засунула между ног дубинку. Почувствовав, как разрываются внутренности, Сильви не смогла сдержать крик.

– Если еще раз неправильно ответишь, получишь электрический разряд. И смотри, все неправильные ответы я знаю наизусть.

– Лин Ли осталась в Париже, в гостинице «Ренуар», – ответила она.

– Кто еще работает с вами?

– Федеральный агент Джеймс Музес и Натан Лав.

– Правильный ответ. Где они?

– Музес в Вашингтоне, Лав в Сомали.

– Прекрасно.

– Еще есть один сотрудник, – добавила Сильви.

– Что еще за сотрудник?

– Леопольд Ошон.

– И где он?

– В Африке, с Лавом.

Это было все, что она придумала, чтобы хоть как-то предупредить Натана, Если они попытаются вступить с ним в контакт, упоминание ее психолога должно его насторожить. Она знала, что сейчас умрет, что больше никогда не будет заниматься с ним любовью и никогда не увидит ни своего сына, ни цветущих вишен. Металлическая труба, вся в крови Карцетти, обрушилась на нее, словно пушечное ядро.

Проехав еще несколько километров, грузовик остановился. Дверцы открылись. «Фиат» соскользнул по рельсам и упал в пропасть на глубину шесть сотен метров.

Мари и Поль Жоффруа жили в пятом округе, в большом комфортабельном доме. Натан проскользнул в холл вслед за каким-то жильцом, который набрал код доступа. По домофону ему ответил женский голос.

– All thay you can't leave behind, [36]– сказал Натан.

– Что?

– «Ю-Ту», Эфиопия, хамеры.

– Натан, это ты?

– Можно подняться?

Автоматическая дверь холла открылась с тихим жужжанием. Мари он увидел на лестнице, она стояла на верхней ступеньке, одетая в мужскую рубашку. Она почти бросилась на него и стиснула в объятиях.

– Я так рада тебя видеть, Натан. Я бы не поверила…

– Как ты?

– Мы вернулись три дня назад. Поль отказался лечиться в Аддис-Абебе. Первым же рейсом его отправили в Париж. Нога воспалена, но хирурги надеются, что все будет впорядке.

– А Хлоя?

– Она спит.

Натан обвел глазамижилище Жоффруа. Современная квартира, дизайнерская мебель, экзотические безделушки, привезенные из путешествий, белые стены, увешанные афишами, DVD с мультиком на столе в гостиной, детские башмачки на стуле, плазменный телевизор, вмонтированная в стенку стереосистема, колонки, откуда лилась негромкая мелодия.

– «Ю-Ту»?

– «Колдплей». «Х энд Y».

В кухне она сварила ему кофе.

– Я могу увидеть Хлою?

Вопрос удивил Мари.

– Ну да… если хочешь… Пойдем.

Она толкнула дверь комнаты в конце коридора, и они оказались в полумраке. Небольшой ночник лил мягкий рассеянный свет, который освещал увешанные 4ютографиями и рисунками стены, стеллажи с детскими книжками. В постели, заваленной мягкими игрушками, спала четырехлетняя девочка. Светлая головка выделялась на кружевной подушке, которая делала кроватку похожей на гигантский торт. Натан вдохнул запах ванили и цветных карандашей. Святилище покоя и невинности. Мари неотрывно смотрела на него, задавая себе вопрос, о чем он сейчас думает. Она предложила ему пройти в гостиную и сесть на диван, рядом со свернувшимся в клубок котенком.

– Красивая, правда?

– Как и мать.

Мари покраснела и низко склонилась над чашкой.

– Ты выполнил свою задачу в Эфиопии?

– Спасибо за мейл. Благодаря тебе я встретился с тем, с кем было нужно.

– Что привело тебя в Париж?

– Моя задача еще не выполнена.

Натан не хотел распространяться на эту тему. Говорить ей о том. что тот, кто нанял его выполнить эту набегу, недавно умер, было бессмысленно. Она и так знала слишком много.

– Хочешь переночевать здесь?

– Ты не боишься?

– Кого? Поля?

– Что сюда нагрянет банда убийц.

– Я все время думаю о том, что с нами случилось в Африке. С тобой я получила большевпечатлений, чем за всю свою прошлую жизнь.

– Ты часто думаешь о Камте?

– Я каждую ночь вижу его лицо. Я думала о том, что ты мне сказал. Ты привлек меня тем, что показал другое измерение, то, где все кажется возможным. Жизнь коротка, Натан, и я осознаю, что делаю лишь вещи ничтожные и неприятные. Я не могу сказать, что счастлива. Моя поездка в Африку, вопреки тому что я от нее ожидала, лишь выявила пошлость моего существования.

Ты направила свою энергию на то, чтобы достичь несуществующего.

– Что я должна делать?

– Жить с этим.

– С чем?

– Извлекать пользу из всего, что вокруг.

– Из чего? В этом-то и все дело. Я замужем, и этого уже не изменить, я делаю идиотскую работу, Поль зациклился на своей, мы взяли кредитов на двадцать лет, будущее никогда не казалось мне таким унылым.

– Ты изрекаешь банальные сентенции, все эти «всегда» и « никогда»только прикрывают твои проблемы. Избавься от» того. Убей Будду.

–  Тыбогохульствуешь?

– «Будда» – это не Бог. «Убить Будду» – означает сделать первый шаг к свободе. Убей ожидания, верования, убей свои предрассудки.

– Я тебя не понимаю.

– Радость есть во всем, надо только уметь отыскать ее.

– Легко сказать.

– Надо радоваться повседневной жизни. Нельзя пренебрегать никаким, даже самым обычным действием или жестом. Налить другу кофе, сделать букет, составить список покупок, вымыть чашку, проводить ребенка в школу… Повторение самых банальных жестов позволяет разуму избавиться от химер прошлого и будущего.

– Вряд ли ты сам часто делаешь покупки в супермаркете.

– Рядом с тобой существует источник счастья.

Она смотрела на него, не понимая. Он уточнил:

– Комната Хлои – неисчерпаемый кладезь радости. Она вся пропитана радостью.

– Из тебя получился бы идеальный отец.

Чтобы отогнать мысль о том, что он чуть не стал им, Натан призвал на помощь философию Ли Бо:

– Один китайский поэт сказал, что для него наивысшее счастье – это слушать, как поет маленькая девочка, которая спросила у вас дорогу и теперь уходит. Что же касается меня, это ребенок, который закрывает глаза, чтобы превратить мир в мечту.

– Ты проповедуешь, но сам не следуешь своим проповедям, Натан. Ты превозносишь радости повседневной жизни, но сам никогда не просыпаешься в одном и том же месте дважды и каждый день рискуешь жизнью.

– Возбуждение – это черта, присущая сумасшедшим. Мудрец спокоен.

– Так, выходит, ты чокнутый?

– В настоящее время – да. Обычно я стараюсь медитировать у моря, разглядываю гальку, словно это драгоценные камни, смакую ананас, словно ничего не ел уже много дней, возношу благодарность солнцу, которое дарит тепло и свет, с восхищением смотрю на все, что меня окружает. Рисковать жизнью – это просто.