— Ладно, Кен, я знаю, что вы лжете. Выкладывайте правду.
— Лгу? — удивленно моргнул свидетель.
— Да, лжете.
Пфистер врал неплохо, но кое-где прокололся. Опыт подсказал Дэнс обратить внимание на то, что Пфистер говорит, а не на то, как он об этом рассказывает. В некоторые детали просто не верилось. Пфистер заявил, будто изначально не знал, кто такой Тревис Бригэм, тогда как сам, похоже, регулярно выходит в сеть. Пфистер упомянул балахон (в комментариях к статье Чилтона о нем говорилось несколько раз) и при этом не смог вспомнить цвет кофты. Люди обычно запоминают цвета лучше, чем сами предметы одежды.
Пфистер часто делал паузы — так лжецы придумывают на ходу достойное продолжение выдумки. И еще «свидетель» употребил как минимум один иллюстративный жест: провел пальцем по горлу. Люди поступают так подсознательно, когда хотят придать весомости вымышленным деталям.
Заподозрив подвох, Дэнс решила использовать стенографический метод: желая выявить лжеца, специалист просит рассказать историю несколько раз. Если человек говорит правду, он по ходу редактирует показания, вспоминает забытые детали, однако последовательность событий остается строго неизменной. Лжец последовательность событий забывает. Таки Пфистер при О’Ниле перепутал момент, когда Тревис вкопал в землю крест.
Если человек вспоминает пропущенные элементы рассказа, то они не противоречат изначальной версии. У Пфистера сперва Тревис говорил совсем неслышно, а после стал произносить слова «на непонятном языке».
Сомнений не оставалось: Пфистер лжет.
При других обстоятельствах Дэнс поработала бы с ним, заставив раскрыть правду. Однако тип этого лжеца — общительный человек, его скользкая натура потребует много времени, которого попросту нет. Дата на втором кресте сегодняшняя. Тревис прямо сейчас планирует новое покушение.
— В общем, Кен, придется вас посадить.
— Что? Нет!
Дэнс посмотрела на О’Нила, взглядом давая понять: подыграй, мол.
— Придется, придется, — произнес помощник шерифа. — Нам нужна правда.
— Не надо, пожалуйста… послушайте… — Пфистер умолк, не сказав ничего нового. — Я не врал! Честно. Я говорю правду.
Ну, теперь он хотя бы не убеждает Дэнс, будто видел то, о чем рассказал. И почему вруны считают себя такими умными?
— Вы сами все это видели? — спросила Дэнс.
Под ее пристальным взглядом Пфистер поник и отвел глаза.
— Нет, но я рассказал правду. Я же знаю!
— То есть?
— Я прочитал, как кто-то видел Тревиса здесь и Тревис творил обряд. Все — в блоге у Чилтона.
Дэнс и О’Нил переглянулись.
— Зачем вы солгали? — спросила Дэнс.
Пфистер поднял руки.
— Хотел предупредить людей об опасности. Когда такой псих на свободе, надо быть очень осторожным. Следить за детьми. Дети — наше все, сами знаете.
«Поднял руки, в горле комок… С вами, Кен, уже давно все ясно».
— Кен, поберегите наше время.
О’Нил достал наручники.
— Нет-нет. Я… — Пфистер, сдаваясь, уронил голову. — Я несколько раз прогадал со сделками, банк требует возвратить заем. Денег нет, вот я и…
Пфистер тяжело вздохнул.
— Решили стать героем? Сделать себе рекламу? — О’Нил с отвращением посмотрел на бригады репортеров ярдах в пятидесяти, за полицейским кордоном.
Пфистер начал было протестовать, но в конце концов опустил руки.
— Да. Мне так жаль…
О’Нил сделал какие-то пометки у себя в блокноте.
— Доложу прокурору.
— Я же сказал, мне жаль… Не надо!
— Выходит, вы не видели Тревиса, однако знали, что здесь оставили крест, и знали, кто именно его оставил.
— Да, я догадался. В смысле да, знал. Все знал.
— Почему сразу не сообщили о кресте в полицию? — резко спросил помощник шерифа.
— Я… боялся. Думал, Тревис еще околачивается поблизости.
— Вы не подумали, — низким, угрожающим голосом произнес О’Нил, — что бредятина про ритуал и жертвы могла направить нас по ложному следу?
— Мне показалось, вы и так про них знаете. Все же есть в блоге. Тревис и правда приносит жертвы, разве нет?
— Ладно, Кен, — терпеливо проговорила Дэнс. — Давайте заново.
— Да, конечно.
— Вы и правда ездили на встречу?
— Да, мэм.
Пфистер так глубоко погрузился в последнюю стадию эмоционального ответа при допросе — пошло принятие и признание, — что Дэнс чуть не рассмеялась. Перед ней стоял образец сотрудничества.
— Что потом?
— Так, я ехал по дороге и свернул на обочину. — Пфистер выразительным жестом указал себе под ноги. — Креста я не видел. Позвонил кое-кому, развернулся и поехал на перекресток. Пропустил фургон, потом гляжу — а там оно. — Мужчина указал на крест. — Парня я не видел. Про балахон и все остальное приплел вычитанное из блога. В общем, на обочине Тревиса не было, так что выйти он мог из леса. Да, мне известно значение креста. И напугался я до усрачки. Еще бы, разминуться с маньяком! — Пфистер мрачно усмехнулся. — Я побыстрее заперся в машине… храбрец из меня никакой. Вот папа у меня — да, он пожарный.
Такое нередко случается. Самая важная часть работы Кэтрин Дэнс — уметь слушать, слушать непредвзято и очень внимательно. Дэнс ежедневно оттачивала свое мастерство, и свидетели — и даже преступники — видели в ней психотерапевта. Бедный Кен Пфистер исповедовался.
Однако лучше ему обратиться к настоящему специалисту. У Дэнс нет времени исследовать его демонов.
О’Нил глянул в сторону леса. Эксперты тем временем осматривали обочину, уходя по ложному следу.
— Лучше прочесать лес. — О’Нил бросил на Пфистера угрожающий взгляд. — Может, там хоть что-то найдем.
Подозвав нескольких помощников, он направился в сторону чащи.
— Говорите, пропустили вперед фургон? — продолжила допрос Дэнс. — Может, его водитель что-нибудь видел?
— Не знаю. Может, и видел. На перпендикулярной полосе обзор лучше.
— Номера машины или марку не запомнили?
— Нет, темно было. Вроде фургон или мини-вэн. Кажется, принадлежит какой-то строительной фирме.
— Строительной?
— Я заметил конец надписи на бамперном стикере: «…ител».
— Что за организация?
— Говорю же: видел только конец надписи. Честно.
Неплохо. Можно опросить все компании, которые посылают машины в эту местность.
— Хорошо.
От скромной похвалы Пфистер пришел в восторг.
— Ладно, Кен, можете идти. Запомните: на вас имеется жалоба.
— Да-да, конечно, не забуду. Послушайте, мне правда очень жаль. Я не хотел никому зла.
Сказав так, он быстро побежал к машине.
Переходя дорогу, Дэнс оглянулась посмотреть, как несчастный бизнесмен садится в помятую машину.
«Все — в блоге. Тревис и правда приносит жертвы, разве нет?»
Хотелось умереть.
Келли Морган молча просила, чтобы ответ на молитвы пришел поскорей. Ядовитые пары удушали; глаза жгло; легкие горели.
Как же больно…
Но страшнее то, как обезобразят лицо химикаты.
Мысли в голове перепутались. Келли не помнила, как Тревис затащил ее в отцовский винный погреб — очнулась она уже здесь. Во мраке, прикованная к трубе; рот заклеен скотчем, шея болит после удушающего приема. И на полу перед Келли — какая-то «химия», от которой жжет глаза, нос и горло.
Девушка задыхалась…
Она пробовала закричать — скотч не дал. Да и кто бы услышал крик? Дома никого, и вернутся близкие очень не скоро.
Больно…
Придя в ярость, Келли попыталась вырвать из стены медную трубу, но та не поддалась.
«Лучше убейте!»
Понятно, что задумал Тревис. Он мог задушить Келли — достаточно было не разжимать хватку чуть дольше. Мог застрелить. Так ведь нет, «неудачнег» и «извращенец» предпочел напоследок изуродовать ее.
От едких испарений выпадут ресницы и брови, сползет гладкая кожа, слезет скальп… Тревису не нужна смерть Келли. Он хочет превратить ее в монстра.
Лох с нелепой внешностью, неудачник, извращенец решил уподобить Келли себе.
«Убей меня, Тревис. Почему не убьешь?»
