— Это невозможно. Просто поверьте мне на слово! Это всего лишь невероятное стечение обстоятельств.

— Вас вряд ли удивит, если на слово я не поверю.

Шон как будто хотел что-то сказать, но передумал и отвел глаза в сторону.

Возникшая пауза затянулась, и Мишель поднялась на ноги:

— Большое спасибо за обед и рассказ о винах. Но я ни за что не поверю, что такой умный человек, как вы, не смотрит каждое утро в зеркало и не спрашивает себя: «А что, если?..»

Она направилась было к выходу, и в это время зазвонил ее мобильник.

— Да, это я… Кто?.. Хм, да, я разговаривала с ней. Откуда у вас мой номер?.. На карточке?.. Ах да, конечно! Но я не понимаю, зачем вы звоните? — Мишель выслушала ответ и побледнела. — Боже мой, мне искренне жаль! Когда это случилось?.. Понятно… Хорошо, спасибо. У вас есть номер, по которому я могу вам перезвонить? — Она убрала телефон, записала на бумажку номер и медленно опустилась в кресло рядом с Кингом.

Он с тревогой на нее посмотрел:

— С вами все в порядке? На вас лица нет.

— Нет, со мной не все в порядке.

Шон наклонился вперед и успокаивающе положил руку на ее плечо:

— Что случилось, Мишель? Кто это был?

— Женщина, с которой я разговаривала… Та, что работала в отеле…

— Горничная? Лоретта Болдуин?

— Ее сын. Он нашел мой номер телефона на карточке, которую я ей оставила.

— Зачем он звонил? С ней что-то случилось?

— Ее убили. Я расспрашивала Лоретту об убийстве Риттера, а теперь она убита сама. Невозможно поверить, что здесь имеется какая-то связь, но что-то мне подсказывает: так оно и есть.

Кинг вскочил так неожиданно, что она испуганно вздрогнула.

— Ваша машина заправлена?

— Да. А что?

— Я обзвоню всех, с кем назначил на сегодня встречу, и сообщу… — Казалось, он говорил сам с собой.

— Сообщите? Сообщите что?

— Что сегодня мы не увидимся. Что мне надо уехать.

— И куда вы поедете?

— Не я, а мы. — Мы отправляемся в Боулингтон, чтобы выяснить, почему убили Лоретту Болдуин.

Он повернулся и направился к двери. Мишель осталась сидеть на месте.

Кинг обернулся:

— В чем дело?

— Я не уверена, что хочу туда возвращаться.

Шон подошел к ней вплотную и рявкнул:

— Агент Максвел, у меня нет времени вас ждать!

Она тут же вскочила на ноги:

— Да, сэр.

Забравшись в машину Максвел, Кинг обвел взглядом салон и не смог скрыть отвращения. Он подцепил мыском ботинка и выкинул за дверь бумажную обертку с засохшим куском «высокоэнергетического шоколада». На заднем сиденье и под ним вперемешку валялись водные и обычные лыжи, весла, спортивная одежда, кроссовки, модельные туфли, куртки, блузки и нераспечатанная упаковка колготок. Там же были книги, телефонный справочник по Северной Виргинии, пустые банки из-под содовой и спортивного напитка, дробовик «ремингтон» и коробка с патронами. И это только то, что Кинг мог увидеть. Одному Богу известно, что еще там хранилось, но явственный запах гниющих бананов Шон чувствовал точно.

Он взглянул на Мишель:

— Пожалуйста, никогда не приглашайте меня к себе домой.

Она улыбнулась:

— Я же говорила, что в быту я неряха.

— Мишель, «неряха» — это слишком мягко. Ваше авто — передвижная помойка, доведенная до абсолюта.

— Звучит как философский термин. И зови меня просто Мик, если согласен перейти на ты.

— Ты предпочитаешь мужское «Мик» женскому «Мишель»? Мишель — элегантное, стильное имя. А Мик больше подходит бывшему боксеру, который спился и подался в швейцары.

— Секретная служба все еще является вотчиной мужчин. Чтобы там преуспеть, надо жить по мужским законам.

— Просто прокати этих мужчин разок в своей машине, и тебя ни за что не примут за особу женского пола, даже если будут звать Гвендолин.

— Ладно, я все поняла. А что ты хочешь выяснить в Боулингтоне?

— Если бы я знал, то не стоило туда и ехать.

— Ты хочешь посмотреть гостиницу?

— Пока не знаю. С тех пор я там ни разу не был.

— Это мне понятно. Не знаю, смогла бы я снова навестить то похоронное бюро.

— Раз уж об этом зашла речь, есть ли какие-нибудь новости о Бруно?

— Никаких. Ни слова о выкупе, никаких других требований. Зачем вообще затевать похищение Джона Бруно и даже убивать агента Секретной службы и, не исключено, того усопшего, с кем Бруно хотел проститься, чтобы ничего не требовать?

— Да, покойный Билл Мартин. Я тоже подумал, что его убили.

Она удивленно на него посмотрела.

— Почему?

— Преступники не могли так тщательно разработать весь план похищения в надежде на то, что Мартин сам по себе скончается в точно назначенный ими час. Как не могли все подготовить за пару дней после его смерти, надеясь на то, что Бруно в нужный момент окажется в этих краях. Нет, наверняка Мартина тоже убили.

— Я поражена, как четко ты все разложил по полочкам. Впрочем, я слышала, что ты дока по следственной части.

— Я занимался расследованиями намного больше, чем охраной. Все агенты из кожи вон лезут, чтобы стать телохранителями, а попасть в группу, охраняющую президента, — вообще предел их мечтаний, но, оказавшись там, жаждут вернуться обратно, в следственное управление.

— И в чем, по-твоему, причина?

— Ужасный график, полное отсутствие возможности хоть что-то планировать в своей жизни. Просто стоишь и ждешь, когда начнется стрельба.

— Ты был в президентской охране?

— Да. Чтобы попасть туда, потребовались годы напряженной работы. Я проработал в Белом доме два года. Первый год все было отлично и очень нравилось, но потом — уже не так. Постоянные разъезды, общение с людьми запредельных амбиций и самомнения, при том что с тобой обращаются так, будто ты вообще никто. Особенно действуют на нервы работники Белого дома, у которых молоко на губах не обсохло и которые самостоятельно даже подтереться не могут, но зато вставляют нам палки в колеса везде, где могут. Вообще-то я уже оформлял свой выход из президентского подразделения, когда меня включили в группу по охране Риттера.

— Господи, а я потратила столько лет, мечтая туда попасть!

— А я тебя и не призываю отказаться от своей мечты. Прокатиться на «борту номер один» стоит многого. И услышать благодарность за свою работу от президента Соединенных Штатов ужасно приятно. Я просто хочу сказать, что все имеет свою оборотную сторону. Во многих отношениях охрана президента — это такая же работа, как и охрана других лиц. А занимаясь расследованиями, ты можешь засадить за решетку по-настоящему плохих парней. — Он помолчал, глядя в окно. — Кстати, раз уж речь зашла о расследовании, недавно в моей жизни снова возникла Джоан Диллинджер и сделала мне предложение.

— Какое?

— Помочь ей отыскать Джона Бруно.

Мишель чуть не заехала в кювет:

— Что?!

— Люди Бруно обратились в ее фирму с просьбой найти его.

— Извини, но разве она не знает, что этим занимается ФБР?

— И что? Люди Бруно могут нанять кого угодно.

— Но зачем ей ты?

— Объяснение, которое она дала, меня не вполне убеждает. Поэтому я толком не знаю ответа.

— И ты собираешься принять ее предложение?

— А ты как считаешь? Согласиться?

Она бросила на него быстрый взгляд:

— А почему ты об этом спрашиваешь меня?

— У тебя имеются подозрения в отношении этой женщины. Если она была замешана в убийстве Риттера, а теперь оказывается причастной к делу другого независимого кандидата, то разве это не настораживает? Итак, вопрос: соглашаться или отказаться… Мик?

— Моя первая реакция — отказаться.

— Почему? Потому что это может опять выйти мне боком?

— Да.

— А вторая реакция, которая, не сомневаюсь, еще более корыстна, чем первая?

Мишель взглянула на Шона, поняла, что он над ней подсмеивается, и виновато улыбнулась:

— Ладно, моя вторая реакция — согласиться.

— Потому что я буду в курсе расследования и смогу делиться с тобой всем, что узнаю.