Его рот широко раскрылся, испустив немой рев.

Джон рванул с места, яростно обнажив клыки, перемещаясь на автопилоте, дематериализуясь сквозь пространство и принимая форму прямо перед ублюдком. Отшвырнув Блэя от убийцы, Джон напал со всей свирепостью связанного вампира, о которой слышал… но никогда доселе не встречал.

И конечно же, никогда не испытывал.

С белой пеленой, застилающей глаза и напряженными мускулами от маниакального синдрома, он был самим действием, бездумно сгибая руки в когти при нападении, его клыки были остры как кинжалы, а внутренняя ярость — столь велика, как у зверя.

Джон понятия не имел, как долго это продолжалось… или даже о том, что он сделал. Единственная вещь, которую он отметил, было смутное осознание сладковатой вони, которая была всем, что он мог ощущать.

Некоторое время спустя… гораздо позже… целую вечность спустя… он сделал паузу, чтобы отдышаться и обнаружил себя стоящим на четвереньках, опустив голову вниз, и с горящими от напряжения легкими. Руки упирались в кафельный пол, который был скользким от черной крови и того, что капало с его волос и изо рта.

Джон сплюнул пару раз, пытаясь избавиться от мерзкого привкуса, но что бы это ни было, это дерьмо было не только на языке и зубах; оно опускалось по горлу прямиком в его кишки. Его глаза жгло, зрение расплывалось.

«Неужели снова плакал?» Чувство печали ушло… на смену ему пришла пустота.

— Иисус… Христос…, — произнес кто-то тихо.

Из-за внезапно нахлынувшего изнеможения, Джон расслабил локоть и перенес свой вес на другую сторону. Лежа головой в прохладной луже, он закрыл глаза. У него не было сил. Все, на что он был способен, это дышать.

Через некоторое время он услышал, как с ним разговаривает Куин. И только врожденная вежливость, а не какие-то предположения того, что только что произошло, заставила его сделать кивок, в наступившей паузе.

На секунду Джон удивился, почувствовав руки на своих плечах и ногах, и ему удалось открыть веки, когда его подняли вверх.

Странно. Когда они только вошли сюда, столешницы и столы были белыми. Сейчас… они были окрашены в глянцевый черный.

В бреду, он задался вопросом, зачем кому-то это делать.

Черный едва можно назвать радушным цветом.

Закрыв глаза, он почувствовал толчки и сдвиги, когда его переносили, а затем, наконец, его тело положили. Завелся двигатель автомобиля. Захлопнулись двери.

Они были в пути. Без сомнения возвращаясь в особняк Братства.

Прежде чем окончательно отключиться, Джон поднял руку к своей щеке. Это действие заставило его осознать, что он забыл подушку.

Резко придя в себя, он заставил себя приподняться, будто Лазарь, воскресший из мертвых.

Блэй был уже тут как тут с тем, что забрал.

— Она здесь. Я позаботился о том, чтобы мы не уехали без нее.

Джон взял то, что все еще пахло Хекс, и свернулся калачиком вокруг подушки. Это было последним, что ему запомнилось о поездке домой.

***

Лэш проснулся точно в таком же положении, в каком и заснул: лежа на спине, с руками, скрещенными на груди… как труп, положенный в гроб. Еще в бытность вампиром, он ворочался во сне, и как правило просыпался на боку с головой под подушкой.

Приняв сидячее положение, первое, на что осмотрел — повреждения на груди и животе. Без изменений. Не хуже и не лучше. Да и уровень его энергии значительно не улучшился.

Несмотря на то, что он проспал… «Иисусе, три часа. Что за черт?»

Твою мать, спасибо, что ему хватило мозгов отложить встречу с Бенлуисом. Вы не можете встречаться с таким человеком, как он, когда выглядите и чувствуете себя, словно после полуторанедельного запоя.

Спустив ноги с кровати, он напрягся и оторвал свою задницу от матраса, приводя себя в вертикальное положение, покачиваясь всем телом. Он ничего не слышал, помимо тишины внизу. О… подождите. Кого-то рвало. Это означало, что Омега уже закончил свое злодеяние с новобранцем и у парня начался веселый марафон длящийся от шести до десяти часов беспрерывной рвоты.

Лэш надел свою измазанную и всю в пятнах рубашку и куртку, задаваясь вопросом, где, черт возьми, его сменная одежда. Для мистера Ди не заняло бы и трех часов, чтобы притащить свою задницу к Бенлуису, все перенести, а затем направиться в особняк, чтобы покормить Хекс и прихватить сменную одежду из шкафа.

Спускаясь на первый этаж, Лэш набрал номер телефона этого идиота, и когда включилась голосовая почта, прорычал:

— Где, мать твою, моя одежда, засранец?

Нажав «отбой» он посмотрел через зал в сторону столовой. Новичок был уже не на столе; фактически он находился под ним, сгорбившись над ведром, его сухие рвотные позывы походили на крысу в его кишках, пытающуюся найти выход.

— Я оставляю тебя здесь, — громко сказал Лэш. Это вызвало паузу, и новобранец осмотрелся. Его глаза были налиты кровью, а в приоткрытом рте было что-то смахивающее на грязные помои.

— Что… со мной случилось? — Тонкий голосок. Отрывистые слова.

Рука Лэша прижалась к его груди, и он обнаружил, что задыхается, снова подумав о том, что новобранцам никогда не открывали всей правды. Они никогда не знали, чего ожидать или полное значение того, на что они подписались и что получили в итоге.

Он никогда раньше не думал о себе, как о новобранце. Он был сыном, а не еще одним винтиком в механизме Омеги. Но сколько ему на самом деле известно?

Лэш убрал руку от повреждения.

— С тобой все будет в порядке, — хрипло произнес он. — Все… будет в порядке. Ты поспишь еще немного, а когда проснешься… почувствуешь себя гораздо лучше.

— Эта хрень…

— Это мой отец. Ты все равно будешь работать на меня, как я и сказал. Тут ничего не изменилось. — Лэш направился к двери, когда желание убежать стало слишком велико, чтобы с ним бороться. — Я пришлю к тебе кого-нибудь.

— Пожалуйста… не оставляй меня. — Слезящиеся глаза умоляли, а измазанная рука потянулась к нему. — Пожалуйста…

Ребра Лэша с такой силой сдавили легкие, что воздух перестал проходить дальше глотки.

— Кто-нибудь придет за тобой.

Выйти за дверь, убраться из дома, из этого хаоса. Он втащил себя в свой Мерседес, сел за руль, и заперся в машине. Выехав с короткой подъездной дороги, ему потребовалось около трех миль, прежде чем смог нормально дышать и пока не показались небоскребы центра города не почувствовал себя самим собой.

Направляясь в особняк, Лэш набрал мистера Ди еще дважды и все так же попадал на голосовую почту, а затем… снова на голосовую почту.

Сворачивая направо к переулку, ведущему к гаражу, он был уже на грани выкинуть телефон в окно…

Убрав ногу с педали газа, он позволил другой машине проехать мимо него… но не замедлился, чтобы проявить учтивость к Порше своего соседа.

Дверь гаража особняка была широко распахнута, Лексус мистера Ди был припаркован внутри.

Это, и все его неотвеченные звонки, были как красный флаг размером с Техас, и первой о ком подумал Лэш, была Хекс. Если эти гребаные Братья забрали ее, он пригвоздит их на лужайке и позволит солнцу красиво и медленно их поглотить.

Прикрыв глаза, он выпустил ментальное нутро наружу… и через минуту почувствовал присутствие мистера Ди, но сигнал был тусклым. Еле ощутимым.

Ублюдок явно превращался в прах, но еще не окончательно.

Когда позади него остановилась машина и просигналила, Лэш понял, что застопорился посредине проезжей части.

На самом деле, его первой мыслью было поставить Мерседес в гараж и дематериализоваться в особняк с кулаками наготове… но он до сих пор был заторможенным, вялым и одурманенным. И на тот случай, если Братья все еще были внутри, сейчас было не время заниматься своим врагом.

Даже лессер может стать мертвецом, и даже сын зла может быть отправлен домой.

А что насчет его женщины?

Преследуемый странным, холодным ужасом, Лэш двинулся дальше по переулку, свернул направо, затем еще раз. Проходя мимо своего дома, он молился, как маленькая сучка, чтобы она была все еще…