— На одну из этих драгоценностей она жила почти десять лет.

Я невольно подняла брови. Спайк продолжал:

— Вы знаете, что такое яйцо Фаберже, мисс Купер?

Эти усыпанные драгоценностями безделушки Карл Фаберже делал для русских царей. Те вещицы, что пережили революцию, покупали и продавали богатейшие люди мира.

— Конечно. Фарук их тоже собирал? И Куини стащила у него яйцо Фаберже? Я все больше восхищаюсь ее вкусом.

Но Спайка Логана не волновало, одобряю я поступки Куини или нет.

— Она продала его в Лондоне какому-то антиквару. Я пытался разыскать его следы в Интернете, но ничего не нашел. Куини шутила, что Фарук не только был курицей, которая несла золотые яйца, но и клал эти яйца туда, где они плохо лежали. На деньги, полученные за яйцо, они с Фабианом продержались почти десять лет, до смерти мальчика. Но с продажей других вещей у Куини возникли трудности, ведь она не могла доказать, что является их владелицей. Скупщики понимали, что вещи краденые, иначе она могла бы безбедно прожить весь остаток дней.

— Фарук обнаружил пропажу? Он посылал в Штаты своих людей, чтобы разыскать Куини и вернуть украденное?

— Вы знаете французский? — спросил Спайк.

Я кивнула.

— Touche pas! Что это значит?

— Не трогать, — ответила я.

Он подался вперед и понизил голос для большего эффекта.

— Когда король хотел поиграть со своими игрушками, он посещал особые комнаты во дворце и брал с собой Куини. Там было множество огромных залов. Они часами сидели на разбросанных по полу шелковых подушках. Фарук позволял ей играть ожерельями и диадемами, запускать пальцы в золотые украшения и держать в руках кубки работы Фаберже. Но когда дело доходило до самых ценных и редких предметов, которые стоили баснословных денег, он кричал: «Touche pas! Touche pas!» Ей не разрешалось к ним даже прикасаться. Кубки Фаберже трогать можно, а яйца — нет.

— Так она узнала, что представляет наибольшую ценность.

— Верно. Куини говорила, что перед самым отъездом решила в последний раз заглянуть в сокровищницу. Она подумала, что у Фарука полно всякой всячины и, если она потихоньку что-нибудь возьмет, он даже не заметит. Но теперь Куини обращала внимание только на те вещи, до которых раньше ей не разрешали дотрагиваться. Из всей коллекции драгоценных яиц она взяла лишь одно. Так же Куини поступила с камнями и другими украшениями. Открывая свои шкафы и сундуки, король по-прежнему видел сотни сверкающих предметов, а пересчитывать их у него не было привычки. Самое забавное, что Фарук, скорее всего, так и не узнал, что она что-то похитила.

— И у нее не возникло сложностей с вывозом украденного из Египта?

— Нет. Фарук нашел себе девицу помоложе, война уже закончилась, а все окружение короля только радовалось, что Куини покинула дворец. Самые ценные предметы она положила в сумочку, остальное спрятала в багаже, села на ближайший самолет в Португалию и вернулась домой.

— Что стало с остальными сокровищами?

— Она жила на деньги, вырученные от их продажи. Когда умер Фабиан и Фарук не ответил на ее письмо, Куини погрузилась в глубокую депрессию. Она пять лет провела в частной психиатрической лечебнице в Коннектикуте. Это съело почти все сбережения.

— А оставшаяся часть?

— У нее не было прав на эти вещи, поэтому ей пришлось продавать их разным темным личностям. Она не могла доказать… как вы это называете?

— Происхождение.

— Да. Несколько редких марок пошли за бесценок на черном рынке. И еще иностранные монеты. Они могли представлять ценность как часть коллекции, а так она отдавала их практически по номиналу. В конце концов у нее не осталось ни гроша.

Я подумала, почему Спайк Логан расспрашивал нас о судьбе ее имущества. Зачем он пришел в пустую квартиру и что мог искать, когда его задержала полиция?

— Как вам кажется, Спайк, у нее могло сохраниться что-нибудь из вещей Фарука? Что-то, о чем она вам не говорила? Или просто не знала, что они представляют ценность?

Он снова вытянул ноги и скрестил руки на груди.

— Вряд ли. Я бы знал об этом. Куини доверяла мне, мисс Купер. Часы, которые она мне подарила, скорей всего, последнее, что у нее осталось.

Она ему доверяла, но должны ли верить мы?

— Вы когда-нибудь видели норковую шубу? — спросила я.

Он покачал головой.

— В доме Куини? Нет. Правда, я никогда не заглядывал к ней в шкафы, и мы не выходили на улицу зимой. Можно посмотреть ее старые фотографии, наверняка там что-нибудь найдется. Я бы не удивился, если бы у нее была шуба. Наверно, в молодости она любила меха.

Майк вернулся с ланчем для Логана.

— Не возражаете, если я покину вас на несколько минут? — Я вышла из комнаты вместе с Майком.

Мы поднялись в мой кабинет, и я рассказала Майку все, что сообщил мне Логан.

— Полицейские не говорили, чем занимался Логан, когда они вошли в квартиру? — Я сняла крышку со стаканчика и отхлебнула горячий кофе, который принес Майк.

— Шнырял по дому. По-твоему, он не знал о смерти Куини, когда заявился к ней домой?

— Пока я могу полагаться только на его показания. Мы сверим их с записями телефонных разговоров и узнаем, правда это или нет.

— Хочешь сдержать слово? — спросил Майк. — Отпустишь его домой?

— У нас есть только незаконное вторжение. Ни один судья не выдаст ордер на арест. Наверно, лучше попытаться расположить его к себе, показав ему свое доверие.

— У тебя полно знакомых на Виньярд. Попроси местную полицию приглядеть за ним.

— Меня волнует не столько Логан, сколько его пленки в банковском сейфе. Я хочу добраться до них прежде, чем он успеет с ними что-нибудь сделать. Возможно, некоторым словам Куини он не придал значения, а нас это может навести на след. Я сейчас же займусь этим. Узнай, как с ним связаться, пока он не ушел, ладно? И не забудь про ключ от квартиры.

— Хочешь ухватиться за золотые часики герцога Виндзорского?

— Вот именно.

Сара Бреннер сказала, что поможет уладить юридические формальности между двумя штатами, поскольку именно ей поручено расследовать убийство Рэнсом для большого жюри. Я позвонила в полицию Оук-Блаффс и дала им наводку на Спайка Логана.

Вешая трубку, я увидела, что в дверях между своим столом и приемной стоит Лора и выпроваживает какого-то мужчину, чтобы сначала выяснить, захочу ли я его принять.

— Ну и народ, — сказала она, входя в мой кабинет. — Теперь что, не принято договаривается о встрече по телефону? К вам пришел Питер Робелон и вместе с ним другой адвокат, мистер Хойт. Они были поблизости и решили узнать, не уделите ли вы им несколько минут.

Я вышла со своим кофе из кабинета, теряясь в догадках, какую тактику для затягивания дела они придумали на этот раз.

Оба адвоката встали, когда я вошла в приемную.

— Алекс, я сожалею о том, что случилось с Пэйдж Воллис. Мы оба вам сочувствуем.

Я посмотрела на них с каменным лицом.

— Вы слишком рискуете моим доверием, ребята. До сих пор я принимала вас более или менее серьезно. Надеюсь, вы пришли не для того, чтобы выразить мне соболезнования?

— Не надо, Алекс, — сказал Хойт. — Нельзя терзаться из-за каждого клиента. Вы не должны себя винить…

— Я себя не виню, будьте спокойны. — Не лезь ко мне в душу, подумала я, бросая на него гневный взгляд. — Виноват убийца.

— Грэм допек меня за эти выходные, Алекс. Последние два часа я провел с Эндрю Триппингом. Я подумал, может, нам стоит вернуться к старому разговору о частичном признании вины, особенно теперь, когда обстоятельства дела так драматично изменились? Не хотите присесть?

Я придвинула стул и села за стол.

— Мы уже убили уйму времени на эти переговоры, Питер. Не стоит начинать все сначала. С какой стати Триппинга вдруг проняло?

— Все дело упиралось в девушку. При всем уважении, Алекс, даже если он признает себя виновным в изнасиловании Пэйдж Воллис, в тюрьму его не посадят. Она мертва. Неужели вы не понимаете, что обвинение в изнасиловании ни к чему вас не приведет? Все кончится отменой разбирательства из-за процессуальных нарушений.