Мерсер покачал головой, явно желая, чтобы я не давила на Пэйдж и дала ей немного отдохнуть.

— Я просто пытаюсь извиниться. Мне и в голову не приходило, что это имеет какое-то значение.

— Ладно, все нормально. Короче, до тех пор, пока вы даете показания, мы с вами можем обсуждать только административные дела. — Я отложила все вопросы до понедельника, когда Мерсер снова привезет ее в здание суда.

Вошла Максина и вернула Пэйдж записную книжку. Мерсер протянул ей портфель, который она оставила у меня в кабинете.

— Наверно, лучше оставить это вам, Алекс. — Пэйдж открыла портфель и достала коричневый бумажный пакет. — Мне прислали ее из больницы, когда Даллеса поместили в приют и у них не оказалось его домашнего адреса.

Я взяла пакет и вынула из него синюю ветровку. На спине белыми буквами было написано «Янки», на груди красовалась эмблема клуба. Я улыбнулась. По крайней мере, теперь у меня есть хоть что-то общее с мальчиком.

— Я надеялась, что увижусь с ним сегодня и сама отдам куртку, — продолжала Пэйдж. — Поэтому и захватила ее с собой. Мне хотелось с ним поговорить, узнать, как…

— Забудьте об этом, Пэйдж, — сказала я. — По крайней мере, до тех пор, пока все не закончится. Сейчас я не смогу вам помочь, даже если захочу. Но эта куртка мне очень пригодится, когда я встречусь с Даллесом. Она поможет наладить с ним контакт. Я постараюсь купить к ней бейсболку.

— Значит, вы передадите ему куртку от моего имени?

— Конечно.

— В конце месяца будет решающая игра, и у меня как раз есть два билета, — заметил Мерсер. — Может, я оставлю Алекс дома и возьму с собой паренька.

— Для мальчика куртка была чем-то вроде талисмана, — сказала Пэйдж. — Он цеплялся за нее, как за спасательный круг. Ветровку ему подарила бабушка незадолго до смерти, и в то утро, когда я забрала его из дома, он отказался уходить без нее.

Я убрала куртку в пакет, радуясь, что, когда начну разговор с Даллесом, у меня в руках будет ниточка, которая связывает его со счастливым прошлым.

— Давайте подумаем, что мы еще можем сделать для вас, пока вы не ушли домой, — сказала я. — Свяжитесь с Мерсером, если в эти выходные у вашего дома появится Гарри Стрэйт. Или если будут какие-нибудь звонки. Хорошо?

— Договорились.

Поблагодарив Пэйдж Воллис за стойкость и терпение, проявленные на допросе, я отпустила их с Мерсером. Мы с Максиной направились по коридору в центральный холл, чтобы вернуться в зал через парадный вход.

В вестибюле, около зала, прислонился к колонне Майк Чэпмен. В руке он держал пачку «Мальборо», — хотя сигарет никогда не курил, — из которой торчала тонкая металлическая проволока, изображавшая антенну. Подойдя ближе, я увидела, что Майк разговаривает с коробкой, а в нескольких шагах от него расхаживает взбешенный Эндрю Триппинг.

— Что происходит? — спросила я Чэпмена, который через мою голову помахал удалявшемуся Мерсеру.

— Агент «четыре-два» «главному», — демонстративно зашептал Майк в пачку с проволокой. — Объект возбужден. Ко мне приближается светловолосая прокурорша, объект раздражается и дергается…

— Заткнись, пока из-за тебя у меня не начались неприятности.

— На шизофреников это действует неотразимо. Если я еще немного поболтаю с моим картонным передатчиком, у Эндрю Триппинга совсем поедет крыша. Я только что сообщил «главному», что агент готов к выполнению секретной миссии в кутузке, где он будет скрываться под видом любимой подружки самого грязного и волосатого заключенного.

— Убери свою игрушку. — Я толкнула двойную дверь.

— Мерсер перед уходом попросил помочь тебе дотащить документы до машины.

Я протянула ему пакет с ветровкой.

— Подержи это у себя. А насчет документов не волнуйся, у меня слишком мало улик, так что руки они мне не оттянут.

— Есть кое-какие новости. Помнишь пальчики из дома Куини?

— Да, и что?

Майк имел в виду отпечатки пальцев, обнаруженные полицией на месте преступления.

— Похоже, мы нашли кое-что интересное.

— Отпечатки свежие? Я хочу сказать, их могли оставить дети, которые постоянно сновали по дому, когда помогали ей.

— Нет, здесь другое. Знаешь эти специальные пластмассовые сиденья, которые ставят в туалете, когда у человека проблемы со здоровьем и он не может как следует сесть на унитаз?

— Конечно.

Куини Рэнсом была частично парализована, и мне снова пришло в голову, как бесцеремонно вторглось это расследование во все подробности ее личной жизни, в каждую мелочь, не предназначенную для чужих глаз.

— Наверно, убийца решил напоследок облегчиться, поднял сиденье и поставил его на пол. По краям остались отпечатки пальцев, по четыре с каждой руки. Четкие и чистые.

— Ты пропустил их через базу данных?

— Ну что вы, мисс Купер, как бы я посмел без вас?

— Совпадения нашли?

— Пока нет. Но нам есть над чем поработать.

— Ладно, увидимся внизу. Мне надо закончить дела.

Я отпустила створки двери, и она закрылась за моей спиной.

Через несколько минут в ту же дверь вошли Нэнси Таггарт и Грэм Хойт, адвокат Даллеса, и с мрачными лицами проследовали в зал.

— Я не люблю, когда меня заставляют ждать, мисс Таггарт. Вы задерживаете людей. Это относится и к вам, мистер Хойт. — Моффет встал, расстегнул черную мантию и направился в свою комнату. — Робелон, вы и ваш клиент свободны до понедельника. Заседание начнется в половине десятого.

Хойт пожал руки Эндрю Триппингу и Питеру Робелону, за которыми плелась Эмили Фрит. Потом адвокат Даллеса что-то зашептал на ухо судье.

— Идите за мной, — сказал судья, когда все остальные покинули зал. — Вы привели мальчика? И его приемную мать?

— К сожалению, мы не можем этого сделать, Ваша Честь. Возникли осложнения, — ответила Таггарт, стараясь не смотреть в мою сторону.

— Что за осложнения?

Нэнси Таггарт начала объяснять ему ситуацию. Я стояла рядом, постукивая карандашом по бумагам. Мне не терпелось заявить, что случившееся было вполне предсказуемо после вчерашнего звонка приемной матери. А теперь мы потеряли целый день из-за того, что Таггарт самонадеянно решила взять дело в свои руки.

— Ваша Честь, мисс Таггарт кое о чем умолчала. Позвольте, я расскажу, что случилось вчера днем и о моем последующем разговоре с мисс Таггарт. Я предложила ей помощь в поисках приемной матери и…

Таггарт перебила меня, кивнув на коридор.

— Миссис Уайкофф здесь… это приемная мать. С ней все нормально. Пропал Даллес, сэр. Он сбежал.

В пятницу, около шести вечера, я сидела в кабинете Баттальи вместе с Маком Чэпменом, Мерсером Уоллесом и Брендой Уитни, пресс-секретарем окружного прокурора.

— Это побег или похищение? — спросил Батталья.

Аромат его сигары смешивался с запахом менее дорогих сигар, которыми он угостил Мерсера и Майка.

Я ответила, стараясь заглушить кашель Бренды.

— Приемная мать утверждает, что он вылез из машины и убежал, пока она ходила в школу за своим старшим ребенком. Но я в первый раз вижу эту Сесиль Уайкофф и понятия не имею, можно ли ей доверять.

— Что делает Департамент для розыска мальчика? — Батталья имел в виду копов.

— Я звонила в участок из суда. Начальник полиции бросил на это дело двух парней из уголовного отдела. Мы просматриваем телефонные звонки, изучаем прошлое приемной матери и всех связанных с ней лиц, опрашиваем регулировщиков у школы, которые могли видеть мальчика, — ответил Майк.

— Где сейчас миссис Уайкофф?

— Пэт Маккинни поручил расследование отделу по борьбе с преступлениями против детей. Я не знаю, кто с ней разговаривал. Маккинни считает, что они легче получат информацию, если миссис Уайкофф будет уверена, что я не использую ее показания в суде. Люди из Службы опеки и попечительства вбили ей в голову эту идею.

— Может, он и прав, — заметил Батталья, жуя кончик сигары. — Кроме того, ваш процесс идет полным ходом. Вам просто некогда этим заниматься.