Она сложила ладони вместе, зажав в них кредитную карточку в ритуальной просьбе о пожертвовании. Немия приложила к карточке свою, но гадалка осталась в той же позе — она явно считала, что за две звезды ей положено больше. Хиранимус не возражал — он был в хорошем настроении.

Он принял решение.

Эрон Оуза был слишком занят все эти годы, чтобы встречаться с девушками, если не считать кратковременных увлечений, вроде той чувственной девицы с энерготрона в пустыне. Заменой, хотя и не вполне адекватной, ему служила виртуальная женщина, жившая в углу комнаты среди книг. Она создавала полную иллюзию прикосновений и ласк, а также могла по заказу увеличиваться и уменьшаться, принимая тридцать различных поз. Кроме того, она никогда не жаловалась и ничего не просила, прилежно слушая, как Эрон читает ей свои математические труды.

Жак и Бари уже получили свои дипломы, и их комнаты заняли бездельник-первокурсник и студент постарше с факультета гиперпространственного оборудования. Обязанности Главного Домового перешли от Бари к Эрону. Он то и дело безжалостно вытаскивал новичка из постели и заставлял собирать крошки с ковра и приводить в порядок рабочий стол. С гиперинженером, однако, Эрон побаивался вести себя столь бесцеремонно. Парень занимался в местном клубе Зеноли и не пропускал ни одной тренировки. Эрону не раз приходилось слышать легенды о чудесных воинах Зеноли, и однажды он попросил соседа показать ему что-нибудь. Он сразу же пожалел о своей просьбе. Впечатления были незабываемые — противник делал с ним что хотел, швыряя по всей комнате как тряпичную куклу, и лишь в последний момент, когда голова Эрона уже готова была разбиться вдребезги об стену, ловил его за лодыжку и отправлял в другой угол. На следующий же день Эрон записался на курсы Зеноли, отложив срочную работу по калибровке измерителя скорости радиоактивного охлаждения.

Большую часть времени он проводил за компьютерными расчетами — это вошло в привычку. Он уже достаточно варился в проблемах измерений и оценки ошибок, чтобы потерять всякий интерес к жалким попыткам предсказать туманное будущее. Проводил долгие вахты в физических лабораториях, изобретая всевозможные экзотические измерительные приборы, и это больше, чем все остальное, помогло ему понять, насколько коварен и непредсказуем хозяин вселенной, бог хаоса, которому, казалось, доставляло удовольствие уничтожать всякую повторяемость, закономерность и порядок.

Но хаос, как бы он ни лгал о будущем, не всемогущий вице-король. Существуют тонкие долгосрочные эффекты, которые выскальзывают из его всесокрушающих объятий и теряются в бездонных пучинах вселенной, чтобы дать всходы, подобные человеческому мозгу и созданной им науке. Эрон испытывал благоговение перед традициями рационализма и порядка, с таким трудом выпестованными человечеством в его непрерывной партизанской борьбе против царящего всюду хаоса. Он все чаще с благодарностью вспоминал об уроках Мурека Капора, этого флегматичного чудака, способного, однако, и на взрывы эмоций. Теперь все в прошлом. Тот набор методов анализа, которому научил его Мурек, не был в ходу у азинийских математиков и физиков, но тем не менее и их уроки принесли пользу, заполнив некоторые пустоты, оставшиеся в образовании гандерийского мальчика. Любопытство сродни голоду и жажде, учителя же научили его пользоваться ножом и вилкой. Но насытить любопытство Эрона по-прежнему было трудно.

Он исследовал порядок в нейронных структурах человеческого мозга и корпел над математикой квантовых эффектов, применяемых в паме. Он совершенно покорил Рейнстоуна своим анализом информации о культуре, зашифрованной в поэзии, — старик, правда, не догадывался, что его студент использовал математические методы, а вовсе не его любимую диалектику языка. Время от времени Эрон декламировал ему свои новые стихи, сложенные в десятках различных стилей. Их ритм, размер и удачный выбор языка частенько вызывали восхищенные слезы старого поэта. Эрон благоразумно остерегался упоминать, что стихи сочиняла его собственная компьютерная программа — Поэтизатор, — позволявшая использовать любой из известных древних языков. Математика — истинное чудо! Если к ней относиться как к одной из муз, она способна на все, даже писать стихи. Недаром Основателю удалось даже человеческую душу заключить в уравнения!

В то же время Эрон был потрясен, осознав, что любимая теория его матери, по существу, неверна. Она, должно быть, тысячу раз повторяла ему, что разум зиждется на фундаментальных логических процессах, — но человеческий мозг основан вовсе не на логике! Если проанализировать его на уровне атомных процессов, то выясняется, что это не что иное, как статистическая машина, которая так ловко фильтрует хаос, что позволяет разглядеть приблизительный порядок, обычно заглушённый хаотическим шумом. Эволюция лишь научила человека игнорировать то, над чем он не властен. Глаз лягушки видит лишь то, что движется, он слеп ко всему неподвижному. Человеческий разум слеп к хаосу — он видит лишь порядок. И там, где никакого порядка нет, неподготовленный ум тут же начинает лихорадочно искать связь между случайными событиями, воображая, что различает порядок в хаосе теней. И в этом нет никакой логики. Человек ищет закономерности даже в игре в рулетку и находит, поскольку имеет лишь конечное множество экспериментальных данных. Так же точно он ищет порядок в движении звезд и создает астрологию в надежде, что небесные силы помогут ему справиться с хаосом в его собственной жизни. Встречаются люди, которые смотрят на удар молнии и связывают его мысленно со своим взглядом — разве они не одновременны? — проникаясь верой в то, что могут призывать взглядом эту молнию на голову врагов. А может быть, также и привораживать женщин или влиять на умы политиков… Надо лишь сосредоточиться, и можно, не шевельнув пальцем, управлять Галактикой, гасить звезды и создавать новые вселенные. Слабый всегда мечтает о власти. Статистическая машина разума начинает искать взаимосвязи в окружающем мире, как только человек выходит из материнской утробы. Но в отсутствие логики статистика предоставит вам любую ложь, какую вы только захотите услышать. Она найдет причинно-следственную связь там, где ее никогда не было, перепутает причину со следствием и следствие с причиной. Логика должна внушаться разуму, пока он добела раскален любопытством, потом охлаждаться в масле, как стальной меч, и, наконец, проходить окончательную обработку на точильном круге жизненного опыта. На такое уходят годы. И когда эти годы прошли, жизнь Эрона изменилась навсегда…

Однажды он услышал, что Марра и новый сосед затеяли шумную возню, и решил вмешаться — теперь он пользовался достаточным авторитетом, чтобы разрешать споры. Открыв, дверь в гостиную, он увидел, что Марра держит в руке капсулу персонального послания.

— Он думает, что это ему, а это тебе!

Она бросила капсулу Эрону.

Он вернулся в комнату и закрыл за собой дверь. И зачем поднимать такой шум? Он что, должен получать инфаркт только из-за того, что Марре вздумалось пофлиртовать с новичком? Ну ладно… но от кого может быть это послание? От родителей? От Капора? Но когда он открыл капсулу, то обнаружил там письмо от человека, с которым не ожидал столкнуться больше никогда в жизни, — от мародера Ригона.

Эрону Оузе:

Я надеюсь, ты оправился после операции, которую перенес пару лет назад. На мне тогда аж волосы встали дыбом от страха. Но все, похоже, обошлось — у меня были классные учителя, — и этот опыт здорово помог мне здесь, на СР, иначе мне точно поджарили бы задницу. Спасибо! Теперь к делу. У меня есть один приятель. Когда он заглядывает пропустить стаканчик, у меня встают дыбом не только волосы, но и наколки. Может быть, ты даже слышал о нем — это психоисторик Второго ранга Хаукум Кон. В моем заведении часто бывают студенты, и он постоянно просит меня дать ему имена тех, кто нормально соображает. А тот, кто ему понравится, пойдет далеко. И я все время вспоминаю о тебе. Сейчас ты, наверное, уже пообтесался, так что… в общем, я дал ему твое имя и адрес. Если будешь на Светлом Разуме, загляни ко мне в «Веселое бистро» на галерее Ароматов.