Мама утерла мокрые глаза и сказала:

– Ну, ладно, посмотрим.

И тут они услышали звон колокола. Подойдя к окну, мама воскликнула:

– Ой, гляди, колокол на кране к казино подъехал, и народ там. А ну, бежим!

Хозяин казино уже успокоился.

"Так, девчонка жива. Если последствия будут, в ближайших травмопунктах справок не дадут, в ментовке все в порядке, училка эта свидетельствовать не будет, девчонку я не трогал, и вообще, в туалет выбегал, гы. Так, девка в статуэтку гирькой бросила (и гирька есть), и спичкой доллары подожгла – ущерб с матери взыщем. Не, это ж надо – "ни-зринь-ся!"

Хозяин казино призакрыл глаза, а когда приоткрыл, увидел... Долго соображать ему не дали, что за ужас он увидел, ибо он почувствовал колющий нажим на сердце – штык трехгранный упирался в пиджак от Славы Зайцева и даже проткнул его и тела касался.

– Договор на стол! – услышал он голос Юлии Петровны.

Те, кто преследовали мать этой девки ("Эх, хлыста не прощу, рассчитаемся!") уже доложили о столкновении с ворошиловским стрелком ("Доложили!" – в истерике метались, будто язык парализовало, каждое слово вытягивать пришлось) и очень живописно обрисовали его, но лучше один раз увидеть... Нет, такое лучше не видеть! Мгновенно понял и простил он своим подручным их истерику. Да еще и поп этот обрыдлый. Давно б ему надо было автокатастрофу устроить. Как же они вошли? Ну да – сам дурак! Всех ведь отправил куда надо, возможные проколы предупредить – в ментовку, в местный округ, в мэрию. А при входе молодой этот... таких эта тигрица одной левой, да от одного вида умереть можно и винтовки не понадобится...

Справа что-то гавкнуло. Хозяин скосил глаза и обмер: оскаленная пасть ротвейлера в тридцати сантиметрах от уха – не самое лучшее лекарство от шока.

– Принимаю во внимание, как смягчающее обстоятельство, твой испуг, сутенер, и только поэтому после невыполнения приказа с первого раза не стреляю, как это делаю всегда. Третьего раза не будет. А вообще-то, пули на тебя жалко, я тебя просто приколю. А может, Мести тебя отдать? Как думаешь, собачка? – Юлия Петровна улыбкой гидры глянула на ротвейлера. Месть поняла только, что ей собираются оказать особое доверие, но где же заветное звукосочетание? "Я ж и разделаюсь с ним по-особому!.. " Все это очень ясно отпечаталось на морде Мести и пасть ее приблизилась к уху хозяина казино, и ухо сразу стало влажным от ее дыхания. Особое разделывание виделось гораздо нежелательнее пули и штыка.

– Договор!

– В столе.

– Не двигаться. Сама достану. Месть, стеречь! Шевельнется, – Юлия Петровна вновь озарила чудо-улыбкой "убей гидру" кабинет хозяина казино, – вот тогда и получишь команду. Руки на стол, пальцы в стороны!

Ах, как смотрела Месть на эти пальцы, ах, как жаждала, чтоб они шевельнулись! И поскуливала от досады, что не шевелятся.

Сутенер понял уже, что шуткам места нет (какие шутки с ворошиловским стрелком, а тем более с этой оскаленной мордой) и сидел камнем и даже думать боялся, одно только "Ну, падла!.." застряло где-то в дальних извилинах, но дальше не шло.

– Месть, спокойно, разрядись, – Юлия Петровна держала в руках договор. – Все копии давай. Ну!!

– Они на дискетке.

– Где? Слушай, а их тут много, которая? Ладно, все возьму.

Только подумал рвануться хозяин, "да ведь же на этих дискетках – все!", но рвануться не успел.

– Месть, стеречь!

"Ну, хозяюшка, ну скажи же заветное слово..."

Юлия Петровна отдала сверток отцу Илье.

– Все?

– В памяти копия наверняка есть, – отец Илья кивнул на компьютер.

– И что?

– Стереть надо.

– Умеешь?

– Умею.

– А может, грохнуть его? – Юлия Петровна имела в виду компьютер.

– Лишний шум и лишние следы.

Когда батюшка увидел, как трехгранный штык упирается в грудь хозяина казино, все похолодело в нем, но по мере развития событий холод прошел, даже улыбаться стал, особенно на Месть глядя и даже не по-иерейски позлорадствовал мысленно, видя вот таким сутенера, которого обычно видел другим: или вальяжно-снисходительным, или злобно-агрессивным.

– Тэ-эк, а ведь нельзя его так здесь оставлять, – подвела Юлия Петровна итог визиту. – Тэ-эк, с собой берем телефон его мобильный и все ключи. Да вернем, батюшка, все вернем. Тэк, а его в сейф, вместо дискеток, до нашего возвращения. Не поместится? Поместится. Сложим и затолкаем. Месть, поможешь?

– "Ох-х, как помогу-р-р-р!.."

– Сам пойдешь, или Месть попросить помочь? – очень проникновенно спросила Юлия Петровна и кивком головы указала на распахнутую дверь сейфа.

Очень надо было извернуться, чтобы уместиться, и кроме как калачиком, чтобы коленками ко лбу, никак не получалось. Хозяин казино подзадержался перед распахнутой дверью и с ненавистью зыркнул на Юлию Петровну.

– Месть!

Чуяла Месть, что вот сейчас точно последует заветная команда, но прыжок ее великолепный завершился ударом в железную дверь. И нырнуть успел, и дверь сам за собой захлопнуть, причем из позы калачика, потому что по-другому – никак!

Заперев на два оборота входную дверь, Юлия Петровна скомандовала:

– А теперь – в мэрию.

– Юлечка, а ты и вправду пристрелила бы его, или пугала только? – как бы даже вкрадчивым голосом прозвучал батюшкин вопрос.

Юлия Петровна остановилась и недоуменно уставилась на отца Илью.

– Запомни, батюшка: когда пугаешь, тебя не боятся. Когда собираешься стрелять по-настоящему, сделают все, что тебе нужно. И чему вас там в семинариях учат?

"Господи, не допусти пролиться крови!" – взмолился отец Илья, когда садился в остановленную Юлией Петровной машину.

– Кино снимаете? – спросил шофер, когда слегка опомнился.

– Храм открываем.

– А деньги?

– Деньги отдашь батюшке на восстановление храма.

Шофер вылупил глаза, вглядываясь в Юлию Петровну. Та расхохоталась:

– Едем!

Уже подъезжая к мэрии, шофер отметил про себя, что вот, думаешь, что вроде все в жизни повидал, а, оказывается, нет. Ой, сколько всякого еще есть, о котором не слыхивал и не догадывался!

– Подождешь нас? – спросила Юлия Петровна, вылезая из машины. – Мы через десять минут.

Шофер, смеясь, закуривал и, затянувшись, сказал:

– Да хоть через полчаса. Жду, ха-ха-ха...

...Шофер оказался прав, получилось как раз полчаса. Получилось так по непредвиденным обстоятельствам. Само дело, как Юлия Петровна и говорила, было сделано за десять минут. И вошли сквозь оторопевшую охрану беспрепятственно, никто и не шелохнулся, и в кабинете у приятеля Зоиной мамы все было нормально: и штык приставлен к его пиджаку от Диора, и курок был взведен, и договор с казино был возвращен и тут же сожжен Юлией Петровной прямо на столе у совсем потерявшегося приятеля, и факс из епархии получен, что – да, нужен этот храм, и новый договор составлен, правда, для этого пришлось второй раз палец к курку подносить:

– Только для тебя исключение, твои дела-взятки с сутенером – твои дела. На слово "три" стреляю. Раз, два...

Слово "три" не пришлось произносить. Месть вот была расстроена, уж так скулила, умоляла: ну скажи, ох уж как хочется именно вот этого...

А "вот этот" вдруг успокоился и даже коньяк достал, когда шел ответный факс в епархию, что договор подписан, и, наливая, спросил тихо, совсем необычным для себя голосом, в котором не слышалось привычной иронии и привычной издевки:

– Юлечка, это ты, или не ты?

– Не я, – подумав, ответила Юлия Петровна.

– Прошу прощения, – перебил батюшка. – Это она. Это раньше она была не она.

– Это ты ее так?

Едва не рассмеялся батюшка:

– Да я тебя не мог даже на то наставить, чтоб хоть на чуть-чуть взяточный пыл умерил. Тебя – не мог, а с ней! – батюшка почти кричал ему в лицо. – Кто мог справиться?!

Да, знал, видел отец Илья, что изначальный порыв Юлии Петровны был – лучше храм, чем казино. Она не любила Живого Бога, она ненавидела казино. Но главное, что противовесом ненависти к казино стал не Дом пионеров, а храм Божий.