А теперь весь ее боевой задор исчез, и ему очень не нравилось выражение смирения, появившееся в ее глазах, потому что он понимал, что сам был причиной этого.

– Если тебе нужны деньги, то, как я уже говорил, я мог бы…

Она возмущенно повернулась к нему.

– Не смей предлагать мне деньги!

Проклятие! Неужели у него пропала вся его дипломатическая сноровка? Нэш сделал вдох, чтобы успокоиться, и сказал то же самое, но несколько по-другому.

– Я не это хотел сказать, и ты это знаешь. Но совершенно естественно, что ты хочешь безопасности для детей. Я думал, что ты поняла, что я буду заботиться о них, как и о тебе. Должно быть, я недостаточно ясно сказал об этом.

– Ты все сказал ясно, и тебе не в чем себя упрекнуть. Но я не могу принять такую помощь. Тебе, возможно, неизвестно, что такое жизнь в маленькой деревне, где все знают друг о друге всё и где, если ты пришлешь мне телегу дров, об этом будет известно всей деревне, а если пришлешь ковер, чтобы застелить пол, то и об этом все сразу же узнают. И будут шептаться за моей спиной. Хорошие, респектабельные женщины, которые до сих пор были моими друзьями, перестанут заказывать у меня шляпки. И все будут сплетничать. А от этого будут страдать дети.

– Я куплю тебе дом где-нибудь в другом месте – на территории, принадлежащей моему брату.

– Спасибо, не надо, – решительно остановила его она. – Ты хочешь сказать, что я буду жить там в качестве твоей любовницы?

Она чуть помедлила, и он с ужасом понял, что не знает, что ответить. Единственное, о чем он думал, – что он теряет ее, едва успев найти.

Она прочла ответ на его побледневшем лице и покачала головой:

– Жить в качестве твоей любовницы, видеться с тобой только тогда, когда ты приезжаешь в Англию и когда найдешь для этого время? – Она решительно махнула рукой. – Я отказываюсь питаться крохами внимания и проводить свою жизнь в ожидании. Я сделаю собственный выбор.

Ее хладнокровная оценка ситуации усугубила мучившее его чувстве вины. Какой же он мерзкий тип, если довел до такого состояния девушку, которая спасла ему жизнь!

– Извини. Я понимаю, что это моя вина, что мое пребывание здесь… и то, что произошло между нами прошлой ночью…

– Не извиняйся за прошлую ночь! – сверкнув глазами, сказала она дрожащим голосом. – Прошлая ночь не имеет к этому никакого отношения – никакого! Это произошло только между тобой и мной, и если я о чем-то сожалею, то уж никак не о том, что мы с тобой занимались любовью!

Она устало провела рукой по лицу, собираясь с силами. Пальцы ее дрожали. У него мучительно заныло сердце.

– Ты сделал очень щедрое предложение, Нэш, – сказала она более спокойным тоном, – но тебе не нужно заботиться обо мне, давать мне деньги, дома, ковры или дрова, чтобы смягчить чувство вины, которое ты себе придумал. Тебе не в чем упрекнуть себя. Все, что произошло в этом коттедже, было сделано по моему выбору – моему, понимаешь? И я ни о чем не сожалею. – Она немного помолчала. – Если не считать, пожалуй, того, что тебя обнаружил здесь мистер Харрис. Но ведь я знала, что рискую, однако сознательно пошла на риск…

Она была необычайно щедра. Нэш сам спровоцировал мстительность Харриса и вызвал скандал, который теперь заставляет ее уехать и выйти замуж за старика.

– И если я возвращусь в Лестершир и выйду замуж за мистера Хьюма, то это тоже будет мой выбор. Так что, пожалуйста, прогони это никому не нужное чувство вины, вступай во владение своим новым поместьем и возвращайся в Россию к своей жизни дипломата, а мне позволь продолжать жить собственной жизнью.

Схватив ее за предплечье, он развернул ее к себе лицом.

– Но ты, черт возьми, не можешь выйти замуж за человека, который годится тебе в дедушки! Это просто непристойно!

Она раздраженно вырвалась из его рук.

– Будь любезен, не стыди меня. Что я делаю, тебя не касается, Нэш Ренфру. Это моя жизнь. И мой выбор.

– И твое тело будет неумело ласкать, пуская слюни, старик.

Она отвернулась, пытаясь скрыть невольное содрогание, вызванное его словами. Нэш заметил это и обрадовался.

– Признайся, что ты не хочешь выходить за него замуж.

– Я ничего признавать не буду! – вспыхнула она. – Это мое решение. А теперь прошу тебя…

Она замолчала и отошла в другой конец комнаты. Повернувшись к нему спиной, она стояла, явно собираясь с последними силами. Когда она повернулась, на ее лице не было никаких признаков эмоций.

Она подошла к Нэшу и спокойным, вежливым тоном сказала:

– Прощайте, мистер Ренфру. Я желаю вам всего наилучшего в вашей жизни.

И протянула руку.

Он смотрел на руку, словно это была живая змея. Если он возьмет руку, это будет означать, что он согласен с тем, что она с ним порывает.

Черта с два! Не позволит он ей уехать и выйти замуж за какого-то мерзкого старого козла из-за того лишь, что он, Нэш Ренфру, погубил ее репутацию.

– Ладно. В таком случае я женюсь на тебе! – услышал он собственный голос.

Сказав: «Ладно. В таком случае я женюсь на тебе!» – он словно брызнул ей в лицо ледяной водой. Он произнес эти слова в гневе, возмущенно, как если бы она умоляла его жениться на ней.

После этого он выглядел каким-то встревоженным, словно шокировал этими словами не только ее, но и себя. Или вовсе не собирался говорить их.

Он придал своему лицу выражение вежливого ожидания, запоздало спрятав подальше гнев и ревность – то, что это было не что иное, как ревность, она отлично понимала, – и перед ней предстало лицо дипломата, ожидающею ее реакции на его необдуманное, явно незапланированное предложение руки и сердца, о котором он, очевидно, сразу же пожалел.

Ей хотелось расплакаться… нет, лучше дать пощечину этому несносному мужчине!

Поделом ему было бы, если бы она приняла предложение.

Он ждал: лицо непроницаемое, все эмоции под контролем. Работа дипломата – лгать в интересах своей страны. Он профессиональный дипломат, она была уверена в этом.

Он занимался с нею любовью с такой нежностью и страстью, что окончательно лишило покоя ее абсолютно беззащитное сердце, однако в какой-то момент она все-таки сумела понять, что он действительно думает. И это глубоко ранило ее сердце.

Как бы сильно она ни хотела его – а, видит Бог, она его очень хотела! – она была слишком гордой, чтобы принять его предложение выйти за него замуж, которое он явно не собирался делать. Тем более что она знала, какие требования он предъявляет к своей будущей жене: она должна получить соответствующее воспитание и иметь необходимые связи. У нее же ничего подобного не было.

Пусть брак с мистером Хьюмом был бы жестом отчаяния, она при этом приносила в жертву только свое тело. С Нэшем она поставила бы на кон все: тело, сердце и душу.

Он ждал, наблюдая за ней с этим ужасным, непроницаемым выражением лица.

Если бы она приняла его предложение, воспользовавшись охватившим его чувством вины и ревности, чтобы поймать его в ловушку, такое выражение лица она видела бы у него всю оставшуюся жизнь – дипломатически вежливое и абсолютно непроницаемое. Это не только разбило бы ее сердце, но превратило бы его в пыль.

Она гордо взглянула на него.

– Неужели ты думаешь, что я приму всерьез подобные слова, которые ты сказал под воздействием обиды, словно швырнул их передо мной в грязь, чтобы я их подобрала?

Он открыл рот от удивления.

– Благодарю вас, мистер Ренфру, но я не принимаю ваше предложение. Свое решение я уже приняла. Прощайте.

Мэдци повернулась к нему спиной, чтобы он не заметил, что она с трудом сдерживает слезы.

– Понятно, мадам, – сказал он напряженным тоном и выскочил из коттеджа.

Она ему отказала, думал Нэш, сердито шагая туда, где привязал своего коня. Она ему отказала. Отчитала его и выгнала, словно какая-нибудь герцогиня.

Само собой разумеется, он испытал облегчение. Он не собирался делать ей предложение. Он и сам не знал, что на него нашло.