По лицу Лиззи расплылась широкая улыбка.

– Я поеду. С превеликим удовольствием. А вы не шутите?

– Я не шучу.

– Ну что ж, тогда решено, – заявила Лиззи. – И мне безразлично, разрешит или запретит мне ехать дядя Билл. – Они снова обнялись, потом Лиззи взглянула на небо. – А теперь я побегу. Сначала собью целую гору масла, чтобы он пришел в хорошее настроение, прежде чем я сообщу ему новости.

Она помчалась в направлении фермы, потом остановилась и оглянулась, радостно улыбаясь.

– И я больше не увижу этих проклятых коров! Ура!

Подпрыгнув от радости, она помчалась дальше.

Мэдди смотрела ей вслед, и улыбка медленно сползала с ее лица. Если жители деревни реагируют так, как сказала Лиззи, то ей лучше поскорее пойти к викарию, чтобы объяснить ему все и попрощаться с ним и с миссис Матесон. И еще с несколькими друзьями.

Она надела плащ и отправилась в дом викария.

Нэш спешился, привязал коня у ворот и постучал в коттедж Мэдди. Не получив ответа, он толкнул дверь. Она была не заперта.

– Мэдди! – крикнул он, но никто не ответил.

Наверное, она сама повела ребятишек на уроки.

Он вошел внутрь и остановился в удивлении. Обычно аккуратно прибранный коттедж был в беспорядке. На столе, в центре аккуратно застеленной кровати полулежала одежда и прочие вещи. Нэш понял, что здесь собрано все, чем владеют Мэдди и ребятишки.

Два больших потрепанных кожаных чемодана стояли раскрытыми около кровати. Она упаковывала вещи, собираясь уезжать.

Она не тревожилась о том, что ее бросили, она сама бросала его! Когда, интересно, она предполагала сказать ему об этом? – возмущенно подумал он. Быстро же она все решила! Ведь он уехал всего час или два назад!

Он прошелся по комнате, сердито поглядывая на маленькие стопки одежды. На каждого человека приходилось по две стопки: на кровати лежали вещи, которые следовало взять с собой, а на полу – то, что предполагалось оставить. С собой брали одежду и такие детские сокровища, как альбом для рисунков Сьюзен, самодельные книги, а также некоторые другие детские «драгоценности». Нэш вспомнил, что у него в детстве тоже было нечто подобное: череп какой-то птицы, забавный камешек, лошадиная подкова. Вещи Мэдди включали несколько сильно изношенных платьев, пару потрепанных книг и маленькую кожаную шкатулку; содержащую ее драгоценные воспоминания, завернутые в выцветший кусочек парчи.

Проклятие! Как она могла планировать отъезд, не сказав ему об этом? И куда это, черт возьми, она собралась?

На столе были разложены письменные принадлежности. Одно письмо было адресовано ему, но она успела лишь начать его. Там было, написано:

«Дорогой Нэш, я не смогла сказать об этом, когда ты уходил, но…»

Сказать – что? У него была масса вопросов, но сколько бы он ни читал эти слова, ответа он не нашел.

Он взял другое письмо, лежавшее на столе открытым. Это был черновик, в котором многое было вычеркнуто.

«Дорогой мистер Хьюм, я надеюсь, что вы пребываете и добром здравии. Я приму условия, которые вы мне поставили в прошлый раз».

Предложения? Условия? Не так уж она готова принять это, если судить по вымаранным строчкам. Он перевернул письмо.

Оно было адресовано какому-то мистеру Джо Хьюму, эсквайру, Файфилд-Плейс, Гилмортон, Лестершир.

Что это еще за мистер Джордж Хьюм, эсквайр? И какое он имел отношение к Мэдди? Что за предложение он делал ей раньше, от которого она, судя по всему, отказалась? Может быть, она теперь передумала? Из-за Нэша?

– Ты что-нибудь забыл? – раздался из раскрытой двери голос Мэдди.

Он круто повернулся.

– Кто такой Джордж Хьюм?

Она закрыла за собой дверь и только потом сказала:

– Сосед моего отца.

Ее взгляд упал на письмо в его руке. Она сняла плащ и повесила на крючок.

– Не выношу, когда люди читают чужие письма, – заявила она. – Это самая бесчестная, самая гадкая, самая презренная привычка…

– Этот Джордж Хьюм? Что он за сосед?

Она сердито взглянула на него.

– Это, конечно, не твое дело, но он был добрым другом моего отца. Он был папиным душеприказчиком и совместно со мной урегулировал дела, касающиеся поместья.

– Совместно с тобой?

– Он занимался финансовыми вопросами, в основном расплачивался по долгам, а я взяла под свой контроль ребятишек.

– Здесь, – он указал на недописанное письмо, – упоминается о предложении, которое он тебе сделал. Что это за предложение?

– Как тебе не стыдно читать мои личные письма?

– Оно лежало открытым на столе. Что за предложение?

Она не ответила и принялась собирать одежду, лежавшую на полу. Это вывело его из себя. Он схватил ее за запястье.

– Что за предложение?

Она вырвала руку.

– Очень респектабельное предложение.

– Он предложил выйти за него замуж? – Нэш прищурился. – Сколько лет этому Хьюму?

Она пожала плечами:

– Не знаю. Кажется, он на пару лет старше папы. За шестьдесят, наверное.

– За шестьдесят? Похотливый старый козел! Ты ему, конечно, откажешь? Насколько я понял, прежде ты ему отказала.

– Когда человек хорошо заботится о себе – а мистер Хьюм очень хорошо сохранился, – шестьдесят лет – это не так уж много.

Нэш презрительно фыркнул.

– Это много, если делаешь предложение юной двадцатилетней женщине.

– Двадцатидвухлетней, – поправила она спокойно.

Нэш же чувствовал, что его раздражение нарастает.

– Что, интересно, думают его собственные дети относительно его предложения?

– У него нет детей.

– Он давно овдовел?

– Нет, – сказала она и отвела глаза в сторону.

Она что-то скрывала.

– Что значит «нет»? Когда он овдовел?

– Он не вдовец. Он никогда не был женат.

– Никогда не был женат? Однако теперь, прожив шесть десятков лет, он решил жениться на женщине, по возрасту годящейся ему во внучки? – Нэш покачал головой. – Тут что- то не так. Мужчина в таком возрасте – старый холостяк – вдруг решает изменить свою жизнь? Я этому не верю. Что он от этого выигрывает?

– Меня, – сказала она, изобразив улыбку.

Он снова фыркнул. Это было возмутительно. Сама мысль о ней с каким-то стариком… с каким-то мужчиной… Он засунул глубоко в карманы сжатые в кулаки руки, чтобы она этого не заметила.

– Это правда, – сказала она. – Когда я еще была маленькой девочкой, он говорил, что когда-нибудь женится на мне.

Нэш вытаращил глаза.

– Такое часто говорят детям.

– Я знаю, – сказала она уже спокойнее. – Но он с тех пор был верен сказанному. Я думала, что он говорит это для того, чтобы сделать приятное. Но когда умирал папа, мистер Хьюм настоял на том, чтобы он благословил наш брак. – Она скорчила гримаску. – Думаю, что больше всего ему понравилось, как я ухаживала за умирающим отцом.

– Ты хочешь сказать, – с отвращением воскликнул Нэш, – что он желает привязать к себе красивую молодую женщину, чтобы за ним хорошенько ухаживали в старости?! Я еще никогда не слышал о таком расточительном расходовании жизни и всех чудесных возможностей, которые открываются перед человеком!

Она невесело усмехнулась и огляделась.

– Да уж, как можно расставаться с этими чудесными возможностями, – сказала она, обводя рукой маленькую комнату, теперь пустую и лишенную своего тепла, – чтобы выйти замуж за богатого старика? Зачем отказываться от повседневной борьбы за возможность накормить и одеть пятерых детей, если благодаря замужеству можно дать, им все, в чем они нуждаются и чего хотят?

– А как насчет того, чего хочешь ты?

Она долго смотрела на него, потом пожала плечами.

– Но ты уже отказывала ему раньше, – настаивал Нэш.

Сама мысль о том, что она выйдет замуж за этого старика, выводила его из себя.

Она отвернулась от него и начала складывать одежду.

– Да, я ему отказывала. Но теперь я стала старше и поумнела.

Нэша мучило чувство вины. Она ни слова не сказала о том, что намерена стать игрушкой старика, когда два дня назад был вытоптан ее огород и сожжены пчелы. Ни о каком браке с Хьюмом тогда не было и речи. Наоборот, она была твердо настроена бороться.