Потом, сбросив напряжение, он держал ее в объятиях, пока его дыхание мало-помалу снова не стало нормальным. Пот высыхал на его коже, и состояние бездумного блаженства медленно проходило.

Его начала мучить совесть. Он только что овладел своей молодой женой с эгоистичной жадностью, словно какой-то мальчишка своей первой женщиной, не успев даже раздеть или обласкать ее.

Лежавшая рядом с ним Мэдди села и принялась приводить в порядок свою одежду.

– Извини… – начал он.

– Это, – заявила она, – было отличной закуской для возбуждения аппетита. – Она усмехнулась и поцеловала его. – Я с нетерпением жду главного блюда… и пудинга… но сначала ты должен помочь мне освободиться от этого платья. Оно слишком красиво, чтобы позволить тебе погубить его, как ты погубил многие из моих старых ночных сорочек. – Она бросила на него озорной взгляд. – Именно по этой причине я не надела панталончики. Видел бы ты мое новое нижнее белье! Панталончики так красивы, что я не осмелилась их надеть, представив себе, что ты можешь с ними сделать.

Нэш удивленно поморгал.

– Ты хочешь сказать, что не сердишься на меня?

Она рассмеялась.

– Мне нравится то, что ты только что сделал, Нэш, и я люблю тебя.

Он замер.

– Повтори, что ты сказала.

Она закусила губу, осознав то, что было сказано.

– Извини, я не хотела… это просто слетело с языка. Это потому, что я очень счастлива, и…

– Ты не имела это в виду?

– Я имела в виду именно это. Просто я не хотела, чтобы это слетало с языка. Я знаю, ты не хочешь, чтобы брак был осложнен такими чувствами, как любовь и страсть, и старалась, очень старалась не допустить этого. Но я действительно люблю тебя. Всем своим сердцем, – она поцеловала его, – и телом, – она снова поцеловала его, – и душой.

Она поцеловала его в третий раз, словно давая священную клятву.

Он лежал не двигаясь и молча смотрел на нее.

Она вздохнула.

– Тебе придется привыкнуть к этому. Эти слова будут продолжать соскальзывать с языка, потому что я так полна любовью к тебе, что она кипит и выплескивается через край.

Он продолжал смотреть на нее, не зная, что ответить на такое заявление. Она его любит.

Пригладив упавшие ему на лоб волосы, она добавила:

– Не мучайся, тебе не нужно ничего говорить. Я знаю, что ты чувствуешь, и ничего от тебя не ожидаю. Пока ты верен мне и хочешь мое тело, я буду счастлива, – сказала она, но сияние в ее ясных как топазы глазах померкло, а улыбка стала немного печальной.

Она соскользнула с кровати и босиком пересекла комнату. Волосы ее были в беспорядке и рассыпались по спине кудрявыми прядями, свадебное платье было измято. Мгновение спустя она сказала бодрым голосом:

– А теперь иди сюда и открой одну из этих бутылок. Мне хочется шампанского. Перед церемонией бракосочетания я слишком нервничала и не могла ни есть, ни пить, поэтому теперь страшно проголодалась.

Такая красивая и такая щедрая: она дает ему все и не просит ничего взамен.

Она пристыдила его своим мужеством.

– Нет, – хрипло произнес он.

Она озадаченно подняла брови.

– Ты не хочешь открыть шампанское?

– Нет, – снова прохрипел он.

Он не это имел в виду, просто у него перехватило горло.

Она пожала плечами.

Прижимая к себе бутылку, она повернулась к нему и ждала, что он скажет дальше.

– Нет, ты не знаешь, что я чувствую, – с напряжением договорил наконец Нэш. – Я был не прав. Я не понимал…

Он пристально вглядывался в ее лицо, желая, чтобы она поняла, что он пытается сказать. Но она, замерев, молчала и ждала, прижимая к груди бутылку словно младенца.

Он сделал глубокий вдох, взглянул ей прямо в глаза и сказал:

– Я люблю тебя, Мэдди.

Она довольно долго молчала, и он слышал лишь потрескивание и шипение дров в камине да уханье совы вдалеке. Потом она прошептала:

– Ты любишь меня?

Он кивнул:

– Я люблю тебя. – Теперь, когда эти слова были уже сказаны, их было легче произнести еще раз. – Я люблю тебя, Мэдлин Вудфорд, всем своим существом. Всем своим сердцем, И телом. И, наверное, всей душой, хотя в этом я не очень хорошо разбираюсь.

Дрожащими руками она поставила бутылку шампанского на стол.

– Ты действительно любишь меня?

– Люблю. И люблю уже давно. Просто до сих пор я не сумел сказать это.

Он распахнул руки, и она бросилась в его объятия.

– Вот почему я хотел провести нашу брачную ночь здесь, – сказал он после того, как они снова занимались любовью, причем ее свадебное платье опять болталось вокруг талии. – Я полюбил тебя в этом коттедже, на этой кровати. А в тот день, когда я покинул тебя, не проехав и нескольких миль, я понял, что не смогу жить без тебя. Я думал, что смогу жениться на тебе, но не говорить, что люблю тебя…

– Не хотел обречь себя на мучения, которые испытывал твой отец? – подсказала она.

Он кивнул, удивленный ее пониманием и благодарный ей за это.

– Этот риск того стоит…

– Нет никакого риска, – поправила она его. – Мы не такие, как твои родители. Уж поверь. – Она поцеловала его. – И открой наконец шампанское.

Он рассмеялся.

– У меня здесь есть кое-что получше шампанского – горшочек твоего меда.

– Меда? Но…

– Я очень давно вынашивал планы относительно этого меда. Но сначала сделай то, что следовало сделать уже давно: сними это платье.

«Научись правильно появляться на сцене», – всегда говорила бабушка. Стоя в коридоре, ведущем к лестнице, Мэдди сделала глубокий вдох. Ей предстояло подвергнуться публичной проверке в роли жены Нэша.

Бал в Элверли-Хаусе, резиденции графа в Мейфэре, еще не начался, но о нем уже говорили как о сенсации сезона. Здесь будут сегодня сливки лондонского высшего общества – и европейского общества, если судить по количеству послов, – и всем им было любопытно посмотреть на ничем не примечательную девчонку, на которой, неизвестно почему, женился Нэш Ренфру, и составить о ней свое мнение. И разумеется, было любопытно также познакомиться с великой княгиней Анной Петровной – сестрой, дочерью и тетей царей.

Мэдди так нервничала, что, казалось, в животе у нее не бабочки трепещут крылышками, а целые полчища стрекоз.

Рядом с ней появилась леди Госфорт – как всегда, безупречно одетая, в бальном платье из красновато-коричневого и золотистого кружева.

– Нервничаешь?

Мэдди с трудом проглотила образовавшийся в горле комок.

– Немного.

Леди Госфорт подняла лорнет и быстро окинула Мэдди взглядом. Судя по всему, она осталась довольна осмотром, о чем свидетельствовал кивок головы, на которой красовался великолепный вышитый тюрбан, украшенный по меньшей мере дюжиной красновато-коричневых и золотистых перьев. Ее рост и аристократический нос позволяли ей носить подобные головные уборы.

Мэдди спокойно ждала, когда закончится тщательный осмотр. Она теперь знала, что величественные манеры леди Госфорт были в основном блефом. Однако Мэдди должна была еще доказать этой старой женщине, что она достойна ее племянника.

Леди Госфорт кивнула:

– Все очень мило, дорогая моя. Этот цвет старого золота идеально выглядит на тебе. А этот топазовый гарнитур хорошо сочетается с ним и подходит к цвету твоих глаз. – Она взглянула сквозь лорнет на колье Мэдди и нахмурила брови. – Очень необычно. Золотые звенья похожи на каких-то насекомых.

Мэдди прикоснулась рукой к колье и улыбнулась:

– Да, это пчелы. Я очень люблю пчел.

Нэш подарил Мэдди топазовые колье, серьги и браслет только сегодня утром. Гарнитур делали для нее по его специальному заказу.

Леди Госфорт поморгала.

– Боже милосердный, это правда? Как-то странно. Но ничего, гарнитур все равно выглядит очень мило. А тем, что ты вводишь собственный стиль, следует только восхищаться.

Внизу начали собираться гости. У Мэдци взмокли ладони. Она разгладила на них свои длинные белые перчатки. Пока здесь были только близкие друзья и родственники, которые ужинали с ними перед балом. Друзья Нэша. Отныне также и ее друзья.