– Нет, он наверняка остановится, тем более что вы выглядите такой хорошенькой с этой новой прической, – сказала Лиззи, окинув критическим взглядом волосы Мэдди. – Сегодня у меня совсем неплохо получилось.

Мэдди прикоснулась ладонью к только что уложенным волосам. Лиззи использовала ее для практики.

– Ты сделала очень красивую прическу, Лиззи. Ты будешь великолепной служанкой у какой-нибудь леди.

– Я очень надеюсь, мисс Мэдди. Мне до смерти надоело доить коров. А вы, я думаю, будете хорошей женой какому-нибудь джентльмену.

– Пока он не узнает, что у меня нет ни гроша за душой, – рассмеялась Мэдди. – К тому же е мужьями одни неприятности. Стоит ли вообще выходить замуж?

Лиззи перестала смеяться.

– В этом вы правы, мисс.

Мэдди бросила на нее виноватый взгляд.

– Извини, Лиззи. Я не хотела…

Мэдди совсем забыла, что Лиззи была замужем всего четыре месяца, а потом ее муж поехал в Лондон, прихватив все их сбережения, и не вернулся обратно.

Лиззи, укутав голову шарфом, сказала решительным тоном:

– Не обращайте на меня внимания, вы правы. Выходить замуж – это все равно что покупать кота в мешке. Никогда не знаешь, что получил, пока не станет слишком поздно. Беды с ними не оберешься, так что проще, пожалуй, обойтись в жизни вовсе без мужа.

Мэдди небрежно кивнула в знак согласия, хотя на самом деле не была с этим согласна. Настоящую беду могла принести только самая худшая разновидность мужчин. Чтобы избежать такого развития событий, Мэдди и оказалась в этом обветшалом коттедже. Но Лиззи этого не знала.

И никто не знал. Мэдди не осмеливалась сказать кому-нибудь об этом.

– Ну, я побежала, – сказала Лиззи. – Через несколько минут начнется буря. Надеюсь добежать до дома, не успев про- мокнуть. Спасибо еще раз, мисс Мэдди. Уж не знаю, что бы я делала без ваших уроков. Дядюшка Билл тоже благодарен и все такое. – Она поморщилась. – Я самая худшая доярка из всех, кто у него работал, но нельзя же выгнать с работы члена своей семьи, не так ли? Он решил, что, если вы обучите меня достаточно, чтобы можно было сбыть с рук, он будет поставлять вам молоко и масло, а также сливки и сыр, до конца вашей жизни.

Мэдди рассмеялась.

– Я могу поймать его на слове. И не называй меня «мисс Мэдди»… – сказала она, но Лиззи уже выскочила из коттеджа на лужайку перед домом.

Мэдди покачала головой. Она много раз говорила Лиззи, чтобы та называла ее просто «Мэдци», но Лиззи не слушалась, хотя они были ровесницами: обеим по двадцать два года.

«Вы прирожденная леди, а я всего лишь невежественная девчонка с фермы. К тому же, если я собираюсь стать служанкой у леди, мне надо привыкать к уважительному обращению», – говорила Лиззи.

Мэдди вздрогнула от холода. Буря быстро приближалась, и ей надо было спасать недавно взошедшие сеянцы.

В последние несколько дней то и дело случались заморозки. Весенние бутоны замерзли на ветках, желтые нарциссы обледенели, но больше всего пострадала от морозов ее нежная огородная зелень. Она принесла несколько мешков, которые лежали возле поленницы дров у задней двери, и принялась укрывать драгоценные сеянцы, укладывая мешки на подпорки, чтобы не повредить нежные побеги…

Впервые она посеяла семена в возрасте девяти лет. Тогда это было просто приятным новым занятием, и выращенный салат-латук она с гордостью презентовала своей бабушке.

Мэдди в то время не мечтала об овощах. Она мечтала о прекрасных принцах, балах, красивых платьях и любви…

Мало-помалу в ее мечтах прекрасные принцы превратились в просто красивых джентльменов, а балы… ну что ж, балы тоже были невозможны, потому что, даже если бы какой-то неизвестный человек прислал ей приглашение, у нее не было красивого платья и не было денег, чтобы купить что-нибудь новое.

Теперь же она остановила бы свой выбор на приличном мужчине. Фермер он или торговец – не имеет значения, лишь бы он ей нравился и она могла уважать его, а он бы уважал ее. Она уже не была ребенком, и жизнь ее протекала не в мечтах, а в постоянной борьбе.

Она проверила, хорошо ли защищены нежные растения. Сеянцы выживут. Должны выжить. От этого зависит благосостояние ее маленькой семьи. Они тоже выживут. Надо просто трудиться не покладая рук и быть экономной.

И еще нужно, чтобы повезло. Она взглянула на черные тучи.

Топот копыт подсказал ей, что всадник где-то совсем рядом с коттеджем. Это был и впрямь джентльмен. Весь его вид говорил об этом – от его великолепного чистокровного скакуна до элегантного плаща, сапог с высокими голенищами и модной касторовой шляпы. Он держался в седле раскованно, как положено прирожденному всаднику.

К кому, интересно, он торопится в гости? Сэр Джаспер Браунригг, владелец Уайтторн-Мэнора, умер три месяца назад, а кроме викария, единственным другим джентльменом в округе был сквайр, не очень-то похожий на джентльмена, хотя и являлся им по рождению. Это было тонкое различие, но на нем, насколько она знала, настаивал ее покойный отец, а он всегда отличался снобизмом.

«Посмотри, куда завело нас твое высокомерие, папа. В ситуацию, когда несколько старых мешков, немного сеянцев и девчонка с фермы, у которой есть честолюбивые мечты, – это все, что стоит между твоими детьми и голодом».

И между Мэдди и Файфилд-Плейс.

Конь, не снижая скорости, перепрыгнул через широкую канаву и направился к каменной стене, которая тянулась на многие мили, разграничивая земельные угодья, принадлежащие разным владельцам. Поместье сэра Джаспера Браунригга, с тех пор как постарел и стал немощным его хозяин, пришло в упадок, и камни, в некоторых местах выпавшие из стен единой кладки, не были вовремя заменены. Всадник слегка изменил направление, посылая коня к тому участку стены, где обрушился верхний ряд каменной кладки. На первый взгляд это было идеальное место, чтобы перепрыгнуть через стену, но…

– Нет! Только не туда! – закричала она. – Там скользкая грязь!

Но ее слова отнесло порывом ветра.

Она в ужасе увидела, как конь коснулся копытами обледеневшей грязи, и мощные мышцы крупа напряглись, чтобы взять препятствие.

Но он поскользнулся. Его копыта неистово зацарапали землю, пытаясь найти точку опоры, но безрезультатно. Конь упал. Всадник взлетел в воздух и врезался в стену.

Наступила такая оглушительная тишина, словно замер весь мир. Потом конь поднялся на ноги, фыркнул и отбежал в сторону, видимо, не получив никаких повреждений.

Человек, свалившийся возле стены, лежал без движения.

Не успев опомниться от потрясения, Мэдди помчалась к нему.

Незнакомец лежал в грязи возле стены. Его голова была повернута набок, глаза закрыты.

Мэдди запустила два пальца за воротник его сюртука, между тонкой тканью сорочки и теплой кожей. Она закрыла глаза, сосредоточив все внимание на кончиках пальцев.

Ничего. Ни биения, ни движения. Ей вспомнилось собственное легкомысленное- высказывание насчет вестника, сообщающего о конце света.

«Нет! Прошу тебя, Господи, не дай ему умереть!»

Она пригладила прядь темных волос, упавшую на белый лоб, и не почувствовала ничего.

Еще бы! От влажного холода ее пальцы совсем утратили чувствительность. Она принялась растирать их, пока они не согрелись, потом снова сунула руку под сорочку, надеясь отыскать пульс, и почувствовала липкий ручеек крови, сочащейся из раны на голове. Нет, она не позволит, чтобы на ее глазах умер еще один человек…

– Ты не умрешь, – решительно сказала незнакомцу Мэдди. – Ты меня слышишь? Я не допущу этого!

Он беспокойно задвигал головой и руками. Это был хороший знак. Он не смог бы так двигаться, если бы у него был сломан позвоночник.

Она свернула свой фартук чистой стороной наружу и подложила незнакомцу под голову, потом осмотрела его тело на предмет других повреждений. Обнаружился грязный отпечаток лошадиного копыта на блестящей поверхности высоких черных сапог – видимо, конь наступил ему на щиколотку.

Она почувствовала, как что-то укололо ее в щеку. Начался дождь со снегом.