Впрочем, Джейк сомневался, что пользы от его звонка будет много. Но ему нужно было написать статью. Он снял трубку, набрал номер лондонской полиции и назвал имя, которое ему продиктовала Глория. Детектив Дженкинс.

Примерно через час детектив Дженкинс, раздраженный молодой человек с песочного цвета волосами и кучей более важных дел, зашел к ним, должным образом снял показания и положил записку в полиэтиленовый мешок.

— Не ждите слишком многого, сэр. Все это весьма неопределенно, и вряд ли нам удастся найти того, кто прислал вам письмо, но мы сделаем все, что в наших силах.

— Кроме того, за нами следят, возможно, даже не один человек. Вы можете это также указать в вашем отчете, сэр? — проговорила Мелисса.

Дженкинс нахмурился, но послушно записал ее слова.

После того как нисколько не заинтересовавшийся их показаниями Дженкинс ушел, Джейк мысленно сделал заметку попросить швейцара Фреда быть вдвое внимательнее. Смерть Десмонда Льюиса перевела его расследование на совершенно другой уровень. Он сел, чтобы написать электронное письмо своему редактору в Сан-Франциско: «Том, у нас тут кое-что происходит; может произойти и с нами. Исчезнувшего профессора обнаружили мертвым, книгу так и не нашли. Еще напишу. Джейк».

Затем он позвонил судмедэксперту, чтобы тот подтвердил слова Сунира о пистолетном выстреле.

Неожиданно Мелисса получила сообщение на свой телефон и пришла в невероятное волнение.

— Папа, тебе что-нибудь принести? Мне нужно ненадолго выйти.

— Знаешь, я бы не хотел, чтобы ты сейчас выходила из дома.

— Это касается моей диссертации. Моя жизнь ведь не закончилась.

Ему ужасно хотелось закричать: «Твоя не закончилась. А Льюис мертв». Но он сдержался.

— Пожалуйста, будь осторожна. И не бери конфеты у незнакомых людей, — попытался пошутить он.

Она рассмеялась и поцеловала его в щеку.

— Не возьму. С тобой все будет хорошо?

— Конечно. Делай то, что тебе нужно. К обеду вернешься?

— Я вернусь даже раньше.

Джейк включил компьютер и отправил в свою газету статью: «Убийство или самоубийство?» Дальше шел подзаголовок: «Смерть пропавшего профессора вызывает вопросы». Он упомянул выстрел из пистолета, по манере похожий на казнь, но ничего не написал о Шекспире, лишь сообщил, что рукопись новой книги доктора Льюиса не найдена. Он изложил голые факты, без всяких украшений. Джейк знал, что этого будет достаточно, чтобы у Флэннигана потекли слюнки. Пока он не был готов изложить всю историю от начала и до конца.

Пытаясь заставить себя не думать о дочери и последних событиях, остаток утра и первую половину дня Джейк провел, изучая книгу Огберна, посвященную Эдварду де Веру. Дело продвигалось ужасно медленно.

Джейк никак не мог сосредоточиться, но потом сообразил, что Блоджетт был прав относительно 17-го графа Оксфорда. Если Льюис имел в виду именно его, то возникает вопрос: почему? Что в нем заинтересовало Льюиса? Какая тайна заключалась в его жизни и работах — если только он не был Шекспиром? И почему Льюис трижды подчеркнул «Оксфорд»? Проблема состояла в том, что граф, дилетант из высшего общества, был невероятно богат и располагал неограниченным временем, но понятия не имел об этике. Кроме того, создавалось впечатление, что он к тому же обладал непомерным самомнением.

«Качество, характерное для людей, получивших власть и богатство по наследству», — подумал Джейк.

Ему сразу пришли в голову имена подобных типов среди его знакомых. Возможно, дело именно в этом? Что могло заставить обладателя подобного эго напряженно работать, создавая такие великие произведения под чужим именем?

И почему никто этого не замечал, пока он был жив? Граф не был столь интересен, чтобы привлекать к своей персоне слишком много внимания. Удобно устроившись на диване, Джейк взялся за работу. Он заказал кофе и пару сэндвичей с ветчиной из магазина-кулинарии на противоположной стороне улицы и спросил у швейцара Фреда, слышал ли тот об Эдварде де Вере.

— Кажется, да. Разве не он был знаменитым самозванцем, ну или чем-то в этом роде?

— Да, именно так. — Джейк не стал упоминать о письме, а Фред ничего не спросил.

После ланча Джейк еще раз попытался осмыслить доводы Огберна в пользу графа, но вскоре отложил книгу в сторону и посмотрел на часы. Мелисса должна была вот-вот вернуться. Приближалось время обеда. Он позвонил ей на сотовый телефон и услышал знакомый голос, слегка искаженный помехами.

— Привет, папа.

— Мелисса? Ты в порядке? Где ты?

— Возле собора Святого Павла. Хотела выяснить, там ли еще Стейшнерз-Холл.[33]

— Ну и как успехи?

— Так себе. Часть офисов здесь осталась, но многое изменилось. А что у тебя? Тебе удалось поспать?

— Да, конечно, — соврал он. — Послушай, я расшифровал еще одно слово из списка Льюиса.

— В самом деле? Звучит многообещающе.

Мелисса немного отстранилась от своего сотового телефона и посмотрела на седого мужчину, сидевшего напротив нее в баре отеля, который он выбрал для встречи. Тот коротко кивнул.

Мелисса отвернулась.

— Что тебе удалось узнать?

— Я практически уверен, что «Оксфорд» — это Эдвард де Вер. Очевидно, он тебе известен?

Она закатила глаза.

— Естественно. Кто ж его не знает? Но послушай, сейчас не самое подходящее время. Мы можем поговорить позднее?

— Конечно, но ты…

— Тогда пока.

С этими словам она закрыла телефон, не дав отцу закончить свою мысль.

— Что он хотел? — нетерпеливо осведомился профессор.

— Граф Оксфорд, — ответила Мелисса. Она уже показала ему список, а он, вместо того чтобы поблагодарить ее, пришел в ярость, что ей совсем не понравилось.

«Ему бы следовало быть благодарным», — подумала Мелисса. Ведь она держит его в курсе дела. Теперь у нее возникли сомнения — возможно, она напрасно ему доверилась. Не слишком ли она наивна в отношении своего английского друга?

— Я увижусь с ним позже и помещу под микроскоп, — сказала она.

— Микроскоп? Что это значит? Еще одна университетская идиома?

— Я его подробно расспрошу, вот и все. Что с вами? Прошу меня простить, но иногда вы ведете себя так, словно Шекспир — это Иегова, а вы — Моисей.

— Я потратил много лет работы на изучение его трудов, так что не надо относиться к происходящему легкомысленно. «Я бы мог поведать такую повесть, что малейший звук тебе бы душу взрыл».[34]

— «Лир»? Нет, подождите. «Гамлет», конечно. Призрак отца. Правильно?

— Да. — Он задумчиво кивнул. — И я знаю, о чем он говорит.

— И какую повесть могли бы поведать вы?

Он отвернулся.

— Тебя это не касается. — Он посмотрел на Мелиссу. — Возможно, это даже к лучшему, что твой отец тратит время на де Вера. Пожалуй, тебе стоит его поддержать.

Мелисса не сводила с него глаз, чувствуя, как растет ее разочарование. Что-то в нем изменилось, но она не могла понять, что именно. Казалось, он был двумя разными людьми одновременно: один очаровательный, другой воинственный. А в последнее время вторая сторона его натуры стала проявляться все сильнее. К примеру, он оставил чек на столе, словно ожидал, что она по нему заплатит. Что ж, возможно, она так и сделает, чтобы показать, что такое независимая американская женщина.

— Может быть, вы расскажете мне, каково положение дел на настоящий момент? — поинтересовалась она. — Вчера вы говорили о заговоре, цель которого — дискредитировать Имя. Как развиваются события? Я вижу лишь разрозненные факты и множество теорий. Однако не могу не признать, что некоторые из них начинают казаться мне достаточно убедительными. К примеру, что вызвало такой гнев Роберта Грина?