Себастьян впился в нее взглядом:

– Я не собираюсь это обсуждать. Мне нужно многолюдное мероприятие под моим контролем, на котором мы можем узнать новости о Коста-Хабичуэле. Это…

– Под твоим контролем оказывается любое мероприятие, которое ты посещаешь, Себастьян. И я не… не хочу, чтобы ты считал, что помолвкой и женитьбой остановишь Эмбри. – Слеза покатилась по ее щеке, и Элинор сердито смахнула ее.

– Ты думаешь, что можешь помешать мне жениться? – В его словах сквозила ярость.

– Я только хочу, чтобы ты сделал это по разумным причинам, – парировала Нелл, ее голос дрожал от эмоций. – Так что я не буду помогать тебе устраивать бал по поводу помолвки. Выбери другой повод.

Себастьян скрестил на груди руки. Это его план? Помолвкой и свадьбой остановить Эмбри? Жозефина, конечно, скорее всего, согласится на это.

– Закери, Каро, мы можем попросить Энн притвориться, что за ней ухаживает Джон Райс-Эйбл?

– Да, – без колебаний ответила Кэролайн.

– Хорошо. Это даст ему повод послезавтра посетить вечер у Таффли. – Себастьян снова повернулся к сестре: – Это тебя устраивает?

Она вскинула подбородок.

– Это означает, что никакого бала по поводу помолвки не будет?

– Будет, – сказал он, – как только я сумею убедить Жозефину сказать «да».

– Она тебе отказала? – скептически спросил Закери.

– Она меня пнула по ноге. Я действительно выбрал для предложения не лучшее время.

– Пнула? – повторила Нелл и в ответ на его кивок наморщила губы. – Она мне начинает нравиться.

– Что мы делаем в следующие полтора дня? – Валентин допил кларет и встал. – Мне радоваться за парочку, заботиться о переселенцах или остаться дома и заняться с женой увеличением потомства?

– Валентин, – пробормотала Нелл, покачав головой.

– Устроить катаклизм в Центральной Америке, возможно, хорошая идея. Но не будь слишком прямолинеен, – напомнил Себастьян.

– Я мастер тонких ходов. Идем, дорогая.

– Буду держать вас в курсе событий. – Себастьян подал руку Кэролайн, и все четверо пошли к двери. – Нелл?

Сестра с настороженным видом повернулась к нему:

– Что?

– С Жозефиной я чувствую себя счастливым.

Элинор, потянувшись, поцеловала его в щеку.

– Тогда нам лучше сделать твое мошенничество успешным.

Заканчивая пришивать зеленый крест на рукав нового платья из изумрудного шелка и кружев, Жозефина слышала голоса отца и Халлоуэя, доносившиеся из кабинета напротив. Мужчины смеялись, перемежая насмешки над глупым высокомерием герцога Мельбурна замечаниями о сладком запахе десяти тысяч фунтов, которые тот отдал, подписав согласие на брак.

Эти деньги для отца означали победу – он не только не расстался со своими средствами, но еще и увеличил их, выманив немалую сумму у простака, который пытается остановить его. Для Жозефины эти деньги были свидетельством того, что Себастьян был серьезен, сказав, что хочет жениться на ней.

– Тебя что-то тревожит, дочка? – спросила мать, сидевшая рядом.

– А тебя ничто не беспокоит? – парировала Жозефина, уронив шитье на колени. – На сей раз, он зашел слишком далеко. Люди могут погибнуть.

Мария Эмбри подняла брови.

– Тебе когда-нибудь не хватало еды, комфорта, образования?

– Нет. Конечно, нет. – Жозефина нахмурилась. – Но это другое.

– Твой отец – дворянин в теле простолюдина. Он просто пытается быть тем, кем он есть в душе. У короля должны быть подданные.

– Мертвые?

– У них будут запасы. Ты никогда не была на Береге Москитов. Откуда такая уверенность, что эта попытка обречена?

– Но это… – Жозефина понизила голос, хотя и сомневалась, что отец услышит ее среди самовосхвалений. – Он теперь берет не только у банков. Он забирает сбережения у тех, у кого средств меньше, чем было у него, когда он начинал. Как ты думаешь, что произойдет на самом деле, когда поселенцы доберутся до Коста-Хабичуэлы?

– Мы не можем этого знать, – ответила мать холодным тоном, каким разговаривала за обедом. – И это дело твоего отца, а не мое. – Она снова взялась за шитье. – Если у тебя есть сомнения, поговори с ним.

– Сомнений достаточно. Я начинаю думать, что он сам верит всему, что рассказывает. Это надо остановить, мама.

Мать взглянула на приоткрытую дверь.

– Не знаю, как можно остановить это, не погубив его, – пробормотала она. – Не то чтобы у меня нет сострадания к несчастным, просто я люблю своего мужа. – Ее пальцы замерли. – Ты скажешь Мельбурну всю правду? Он будет смотреть на тебя по-другому и, конечно, найдет способ избежать женитьбы.

Мельбурн знал и все еще смотрел на нее по-прежнему. Он все еще хотел жениться на ней. Хотя ее мать и не права в отношении Себастьяна, однако верно оценивает ситуацию, если речь идет об обществе. Все возненавидят ее отца, с отвращением будут вспоминать, как охотно искали его общества. Мельбурн может оградить ее от этого, но взамен это затронет его.

– Я иду спать, – сказала Жозефина, собрав шитье и вызвав Кончиту. – И я все-таки хочу, чтобы ты предложила ему выкупить землю, которую он продал. Никто не должен страдать или умереть из-за его мечтаний. Это не то, чем я могу гордиться.

Жозефина поднялась в спальню раньше Кончиты, подошла к незапертому окну и распахнула его. Она могла задаваться вопросом о причинах выйти замуж за Себастьяна, но знала, что она хочет этого брака не из-за желания получить защиту в теперешних сложных обстоятельствах.

Ей было важно уяснить для себя, страдает ли она той же болезнью, что и отец, владеет ли ею та же потребность казаться более важной персоной, чем она есть на самом деле. Ей ведь нравится, что Себастьян заставил ее почувствовать себя оцененной, драгоценной, возвеличенной.

– Нет, – ответила она самой себе, присев на краешек кровати.

С Хейреком она имела бы такую же возможность получить титул и узаконить свое социальное возвышение. Она, возможно, сделала бы это, не удиви ее Себастьян в этой самой комнате. Но когда она вообразила жизнь с Хейреком… это не имело ничего общего с тем трепетом и восторгом, который охватывал ее при одном только взгляде на Себастьяна.

И он нуждается в ней. Он предпочел ее не потому, что она принцесса, богатая наследница или умеет убедить людей расстаться с деньгами. Он ценил ее за ее личностные качества – за ее душу и ум. Когда они встретились в первый раз, она видела его одиночество, слышала это в отстраненных, холодных интонациях его голоса. За последние дни одиночество, казалось, оставило его, и Жозефина думала, что именно она тому причиной. Это было безрассудное, сильное, пьянящее чувство, которого она никогда не ожидала испытать, но от которого теперь не хотела отказываться. Никогда. Она снова посмотрела в окно, и сердце у нее сжалось. Она не хотела, чтобы он влезал в окно и уходил на рассвете. Она хотела, чтобы он был в ее жизни всегда.

В его обществе она стала другой и сейчас нравилась себе больше той, какой была прежде.

Еще несколько дней. Только несколько дней, и она узнает, заслужила ли она жизнь с Себастьяном, о которой мечтала, или ей придется одной бежать в ночь.