Сторм Торгесон, однако, считает, что «несправедливо винить во всем только Рика, Ника и Роджера. Насколько я помню, они и сами не знали, как следует правильно поступить. Вы не станете в порыве злости отрезать себе нос и уродовать свое лицо — ведь Сид был автором песен. Роджеру уже тогда приписывают эгоцентричность, которая на самом деле проявилась у него позже. Не думаю, чтобы в те дни он был таким записным эгоцентристом. Для них времена были непростыми».
«Действовали они очень неохотно. Я знаю это, потому что они собирались в моей квартире и обсуждали, как трудно с Сидом, и у нас был долгий разговор о том, что же делать. Я пытался рассудить их, выступал в качестве арбитра, так как они отдавали себе отчет в том, что я хорошо знал Сида».
«Помню, волосы у него были липкие и спутанные, как у панка. Помимо всего прочего, он был новатором, даже тогда, но его нововведения (как это случается со многими творческими личностями) появлялись в результате беспокойного, неуравновешенного поведения. Одно дело восторгаться этим как проявлением творческой стороны личности, а другое — уживаться с ним. В этом и заключалась постоянная дилемма для ФЛОЙД — они не могли сосуществовать в одной группе с ее основной творческой личностью».
Эндрю Кинг тем временем поселил Сида, Линдси и их котов — Пинка и Флойда — в принадлежавшую его отцу квартиру на вершине Ричмонд-хилл. Но все надежды на создание для Барретта более спокойного окружения рухнули, когда волна прихлебателей нахлынула и в это пристанище: «торчков» и groupies было столько, что квартира стала напоминать железнодорожный вокзал. «Есть мнение, — говорит Торгесон, — хотя и не подтвержденное какими-либо подробностями, что до самого конца в течение нескольких месяцев неизвестные добавляли в кофе Барретта «кислоту»…».
Питер Дженнер вспоминает, что он и Кинг «боролись как безумные за то, чтобы оставить Сида в группе. Нам столько пришлось испытать. Будучи ученым, знакомым с азами психологии и социологии (отсутствие знаний — опасная вещь), я перепробовал все, что, по моему мнению, могло облегчить участь человека, находившегося в кризисе, в состоянии психологического стресса. Но в итоге нам пришлось согласиться с тем, что все зашло слишком далеко. Они выходили на сцену, не зная, какие песни Сид будет исполнять. И нельзя было угадать, куда же он «поведет ту или иную песню. Он мог тянуть соло и две минуты, и пять. Он мог исполнять одну и ту же песню сорок минут — и тянуть все это время одну и ту же ноту. Им оставалось только трепаться между собой, пока он «выделывал» свой вечный «бом-бом-бом»… После того как стало ясно, что он серьезно болен, нам пришлось признать, что мы не можем аргументирование требовать от остальных продолжать с ним играть».
Дэвид Гилмор в это время переживал собственную полосу весьма земных неудач, хотя на свое 21-летие в качестве подарка от любящих родителей получил свой первый «Фендер Телекастер». JOKERS WILD спокойно выступали на континенте с Рики Уиллсом (Ricky Wills) на бас-гитаре (впоследствии участник CAMEL Фрэмптона и FOREIGNER) и Джоном Уилсоном (John «Willie» Wilson) на ударных с программой, составленной из композиций FOUR SEASONS и Джими Хендрикса. С приходом 1967 года они даже поменяли название на FLOWERS. Но после неудачи с обработкой песни «Sam And Dave» в 1965 году новых предложений записаться им не поступало. В середине года группа распалась. Гилмор, Уиллис и Уилсон продолжали выступать как power trio под названием BULLITT. Однажды, когда Дейв попал на потрясающе неудачный, можно даже сказать «провальный», концерт ФЛОЙД в Лондоне, к нему подошел Ник с довольно туманным предложением: «Пока никому не говори, но как насчет того, чтобы когда-нибудь в будущем войти в состав нашей группы? Нам может кое-кто понадобиться…». Барретт, однако, представил собственные планы расширения состава, по словам Уотерса: за счет «двух «торчков», которых он где-то нашел. Один играл на банджо, другой — на саксофоне. Мы были совсем не в восторге. Стало ясно, что роковой момент настал».
На рождество Гилмору позвонили. «Они просто спросили, хочу ли я к ним попасть? Я ответил: «Да». Все было очень просто». Стимулом для Гилмора послужили не столько открывавшиеся перед ним новые музыкальные горизонты, сколько перспектива завоевания «славы и девочек».
Его рок-н-ролльные знакомые заподозрили неладное, когда он зашел в музыкальный магазин в Кембридже и попросил показать изготовленный на заказ «Фендер Стратокастер», при виде которого у них у всех текли слюнки. Ли Вуд (Le Wood), будущий биограф SEX PISTOLS, с удивлением наблюдал, как Гилмор вывалил пачку банкнот: «Тысячу с чем-то фунтов. Они сняли желтый «Стратокастер» со стены, Дейв купил гитару, сказал: «Всего хорошего» и удалился. Мы терялись в догадках: «Откуда у него столько денег?». Никто не платит наличными за гитары. Примерно три дня спустя я прочитал в «Melody Maker», что Дейв Гилмор вошел в состав ПИНК ФЛОЙД (Гилмор оставался верен гитарам «Стратокастер» все время своего пребывания во ФЛОЙД).
Другой подающий надежды местный гитарист Тим Ренвик живо вспоминает, как он болтался «в затхлом маленьком клубе в Кембридже под названием «Элли-клаб», когда там появился Дейв и сказал, что его только что взяли в ПИНК ФЛОЙД. Помню, я все думал: «Что за день такой! А СО МНОЙ хоть когда-нибудь произойдет такое?». Спустя почти двадцать лет ЭТО в конце концов СЛУЧИЛОСЬ (а пока Тим примкнул к Уилли Уилсону из BULLITT, чтобы организовать группу QUIVER).
Blackhill официально сообщили о приходе Гилмора в январе 1968 года, подчеркнув желание ФЛОЙД «испытать новые инструменты и еще больше поэкспериментировать со звуком». В качестве одного из первых заданий Дейву сказали попробовать сыграть на гитаре в рекламном ролике «Apples And Oranges», в котором Роджер пытался подделаться под абсолютно произвольное пение Барретта. Подобные эпизоды, говорит один из друзей группы, сам Гилмор расценил как «совершенно гнилые».
А как отреагировал Барретт на появление своего старого знакомого на одной с ним сцене, в лучах одного прожектора? «Было очевидно, — вспоминает Гилмор годы спустя, — что меня взяли, чтобы, по крайней мере, хоть на сцене избавиться от Сида. Однако его реакцию на это на самом деле узнать было невозможно. Думаю, у Сида не было своего мнения на этот счет. Его логические построения ни на что не похожи, и кое-кто авторитетно заявляет: «У-у-у, парень, этот чувак мыслит на более высоком космическом уровне» — но на самом-то деле здесь все совершенно не так.
Виноваты не только наркотики — мы ОБА прошли через них еще до ФЛОЙД. Скорее, это невозможность для его психики приспособиться к окружающему миру, принявшая небывалые размеры. Помню, случалось много странных вещей: то он красил губы помадой, надевал туфли на высоких каблуках и убеждал себя, что у него есть склонность к гомосексуализму. Нам всем казалось, что ему необходимо обратиться к психиатру. Кто-то на самом деле дал послушать одно из его интервью Р. Д. Лэйнгу (R. D. Laing), и тот признал Сида неизлечимым».
В свою очередь, Гилмор принес в ПИНК ФЛОЙД музыкальность, такую же гармоничную и легко приспосабливающуюся к обстоятельствам, как и он сам. «Он появился в трудное время, — вспоминает Дженнер, — и очень хорошо справился с ситуацией. Дейв к тому же был великим гитаристом, лучшим из тех, что когда-либо играли во ФЛОЙД». В разговоре с Энди Маббетт (Andy Mabbett), горячим поклонником группы, менеджер вспоминал: «Дейв в первый раз играл в студии… ужасно подражая игре Джими Хендрикса. Он также мог великолепно имитировать игру Сида Барретга. Гилмор был настолько техничен, что остальные сравниться с ним не могли… Он начал с подражания простенькому стилю Сида, но с годами развил свой собственный творческий почерк».
Тем не менее, Дженнер, скептически относящийся к творческим способностям других музыкантов, настаивал на том, чтобы все-таки хоть в какой-то мере, но задействовать Сида. «Вы говорите мне, что без Сида они будут величайшей из существующих ныне групп… Я бы мог еще поверить этому, если бы он был в составе, но без Сида? Силы-то откуда возьмутся? Никто кроме него не умел так хорошо сочинять. Рик мог написать кусочек мелодии, а Роджер был способен — если надо — выдавить из себя пару слов. Но Уотерс писал только потому, что сочинял Сид и мы заставляли писать всех… Рик занялся сочинительством раньше Роджера».
