«Не лучшим образом началось пребывание в Киммерии. Снег-то может и спрячет следы схватки, а вот тела… надежда на волков и росомах». Мрачные тучи, наконец, разразились снегом.

«Вот и отлично, Эребус не забыл своего сына»: боссонец улыбнулся темнеющему небу. Кивнув в мешок куски мяса, и собрав пожитки, ассассин быстрым шагом направился вглубь леса. Спустя час он углядел огромную поваленную сосну, чьи узловатые корни напоминали легенды об осьминогах в Западном океане, которые так любят рассказывать барды у яркого огня длинными зимними вечерами. Под корнями сосны образовалась небольшая пещера, вполне достаточная, чтобы укрыться одному человеку. Ассассин осмотрел убежище, очень было похоже на бывшее волчье логово. Клочья шерсти на корнях лишь подтвердили эту догадку. Сейчас опасаться было нечего, волчата появляются только весной, а до нее еще очень далеко, поэтому пещера и пустует.

Не жалея сил Ангир завалил вход глыбами снега, оставив лишь небольшой лаз.

«… отдых в тепле на два часа восстанавливает силы лучше, чем вся ночь на морозе…» вспомнились Ангиру наставления учителей Гильдии.

Можно было просто оставить мясо на холоде и обойтись жратвой безвременно усопших варваров, но Ангиру уже надоело жрать опостылевшую строганину, сдобренную только специями и солью и гильдеец развел небольшой костер. При трепещущем пламени он наткнул на вертела куски понежнее. Через несколько минут с аппетитных ломтей мяса на ярко-багровые угли начал капать жир и даже откровенно горькое пиво варваров не могло испортить настроения.

«Ну что за народ киммерийцы», — думал Ангир, срывая зубами поджаренное мясо и прикладываясь к кувшину. «За всю жизнь видел пять человек, и все пятеро лезли на рожон почем зря»

Боссонец не обманывался сегодняшней схваткой, он вышел без царапины из боя, потому что только один киммериец был достаточно сильным. Будь на месте этой четверки варвары постарше, пришлось бы повозиться, а так… есть, что есть. Он сейчас сидит в тепле и ест сочное мясо, запивает пивом, хотя этому пиву до настоящего пива как пешком до Кхитая, но это мелочи. А вот варвары сейчас лежат под снегопадом, может ими кто-то еще и ужинает.

«Стало быть, за тех, кто ест других!» — произнес про себя тост гильдеец и снова приложился к кувшину. Ангир дотянулся и снял очередную порцию мяса с жарких углей.

«Неужели аквилонцы на самом деле готовы сунуться в Киммерию? Да если эти варвары жизнь козы ставят выше жизни иноземца, то, что будет, если чужеземцы придут на эти земли новыми хозяевами…. Не зря он не вернулся в Аквилонию, хоть родина его была и там, спесь и гордыня стали постоянными спутниками этой страны. То ли дело Бритуния — тишь, да гладь. Кезанцийцы временами, на рожон лезут, ну да это беда привычная. Что поделать, раз горцы. А во всем остальном вроде, как и нормально. А надоест, так можно будет в Аргос дернуть, давно звали туда».

Ассасин отодвинул глыбу снега и вылез наружу справить малую нужду. Его встретила разбушевавшаяся вьюга, свистел ветер, где-то недалеко упало дерево с сухим треском. Ангир закончив нехитрое дело, тут же вернулся назад, в тепло. Убрал еду в мешок, укутался в одеяло и спустя минуту уже спал.

Гиперборей остановившись на краю обрыва всматривался вдаль. Перед ним расстилалась Киммерия. Страна на краю цивилизации покрытая большую часть весны и лета туманами, а зимой едва проходимыми снегами. Заросшие лесом холмы, сейчас покрытые инеем, уходили вдаль до самого горизонта. Сомниум не понаслышке знал об этом суровом крае, западнее были земли Муррохов, восточнее — земля клана Дал Клайд, смыкаясь почти у границ самой Гипербореи с землями клана Лакхейш. Вот с киммерийцами этого клана не раз и сталкивался в бою гиперборей. Это не изнеженные аквилонцы или офирцы, на которых он насмотрелся в славном городе Бельверусе. Такого врага он уважал…. Жители Севера никогда не просят пощады, будь то хвастливые ваниры, или угрюмые киммерийцы.

…Сомниум невольно вспомнил свой дом, Сумеречный замок, находящийся в Халоге. Заснеженная неприветливая цитадель, как будто вмерзшая в вековые льды и снега, узкими шпилями протыкающая грязно-серые облака, сложенная из гигантских каменных блоков — главное обиталище Лоухи. Ярко-зеленые глаза которой по сей день вызывали в душе воина смятение. Пристальный, немигающий взгляд и чарующий серебряный голос так разительно контрастировали в одном человеке. Разумеется, он знал, что Лоухи, несмотря на внешность молодой женщины, исполнилось уже не одна сотня лет но, тем не менее, удивлялся, откуда столько власти, силы и величия в совсем юной на вид женщине…

Сомниум оборвал размышления и решительно направил лошадь вниз, к темнеющему впереди лесу.

Аквилонский сотник Эрик с трудом разогрел серебряный пузырёк с чернилами возле костра и, спеша, чтобы успеть написать, до того как они снова сгустятся, окунул перо:

«…народ здесь жесток и неприветлив. Краткие расспросы показали, что Подателя Жизни не знают и знать не хотят. Поклоняются богу Могильных курганов — Крому, и другим, таким же мерзким богам. Причем храмов как таковых нет. Живут семьями или кланами, причем в клане может быть до тысячи варваров. Собираются вместе только при наступлении холодов, а обычно живут отдельно по нескольку семей. Киммерийские кланы находятся в состоянии постоянной междоусобицы.

Земля здесь большей частью камениста, но для выгона скота весьма пригодна. Здешние леса способны полностью восполнить потребности Аквилонского государства в дереве. Местная руда на удивление хороша, и оружие из нее не уступает лучшим иранистанским клинкам. Доспехами варвары пренебрегают…»

— Нергалий хвост, снова замерзли чернила… — недовольно прошипел сотник.

Кутаясь в меха, он подошел к костру, возле которого столпились, согреваясь его люди. Здешние морозы были для аквилонцев самым страшным врагом. Согреться было невозможно ни в палатке, ни в мехах. Хотя киммерийцев казалось, ничего не берет, им, привычным сызмальства к подобному климату, любой холод казался нипочем.

«Еще одна седмица» — уговаривал себя Эрик, «еще одна и я вернусь в Тарантию. Сколько можно из себя купца тут корчить?!» Он уже третью седмицу со своим отрядом из пяти человек путешествовал по Киммерии, изучая страну и вырисовывая подробные карты юго-запада этой страны.

Вдруг раздался глухой стук копыт, и прямо к костру выскочила здоровенная лошадь с седоком в черных доспехах. Незнакомец резко осадил коня и удивленно обвел глазами лагерь.

«Принесла нелегкая, явно не киммериец, волосы белые, губы почти бесцветные, глаза светло-серые и безмятежные. Да и доспехи такие еще видеть не приходилось, толку-то от этих шипов?» Порыв ветра распахнул расстегнутый плащ на груди всадника и Эрик невольно сжал рукоять меча. На вороненой кольчуге, посеребренными звеньями был искусно изображен силуэт луны, перекрытый черной фигурой ворона…. Если какие-то сомнения у Эрика и оставались по поводу родины всадника, то они развеялись, как пелена тумана под порывом ветра. Гиперборей.

…Два года назад аквилонские жрецы Митры отправились на восток, неся свет Истинного учения. Год назад из Бритунии пришло последнее послание от жрецов, они собирались направиться в Гиперборею. Надеясь, что темная слава этой страны окажется выдумкой и падет перед милостью и кротостью Подателя Жизни.

Три луны назад они вернулись, все сто двадцать человек, в чьих душах горел Свет истинного учения. Эрик присутствовали при том, как внесли первые пять деревянных ящиков. Кожа обтягивала изможденные тела, рты были открыты в немых криках боли, следы пыток покрывали каждый дюйм тела жрецов. На теле каждого был выжжен символ Черного Ворона. Но самым страшным оказалась то, что с помощью магии тела были не подвержены тлену и выглядели, будто только что из рук палачей.

Послание Лоухи передал сам Верховный жрец Митры, магия некромантов заставила его самого вылезти из деревянного саркофага и утробным голосом прочитать послание Повелительницы Халоги: «На просторах Гипербореи Митра лишь жалкий червь перед могуществом Богов Ночи».