– Такое случается в семьях, – вставил Брендан и закрыл глаза. – Размолвки. Я просто хочу, чтобы все были счастливы.

Я оставила с ним Кэрри, которая держала его здоровую руку, и пошла домой укладывать вещи.

Переезд, казалось, был существенной реакцией на чрезвычайную ситуацию, для ликвидации которой, если она произошла в поезде, стараются протянуть коммуникационный провод. Но, как и многое другое в моей жизни, он не был основательно продуман. Я вспоминаю друга, который на званом обеде вступил в яростный спор с кем-то, закричал «Отвяжись к черту!» на того, с кем не поладил, и с шумом ушел. Когда захлопнул за собой входную дверь и стал спускаться по ступеням на тротуар, то понял, что он только что вылетел из собственной квартиры. Ему пришлось вернуться и покорно звонить в свою дверь, чтобы его пустили обратно.

Сейчас, лишенная дома, я чувствовала себя преглупо. Я молниеносно ушла, не имея никакого плана на будущее. Во второй вечер, уже у Лауры, мы с ней засиделись за полночь, выпили бутылку виски, которую я принесла с собой, вместе с полудюжиной бутылок вина, свежими пельменями равиоли и соусом из магазина, расположенного по пути с моей новой работы, торгующего экзотическими продуктами, а также пару пакетов готового салата. Тони проводил вечер, занимаясь какими-то мужскими делами, поэтому я приготовила ужин только на двоих. Приятно было вот так провести время вместе с ней. Я словно вернулась к тем временам, когда мы учились в университете и проводили бессонные ночи вместе. Но теперь мы уже не в университете, и нам обеим следует заняться тем, чтобы устроить свою жизнь. Я спрашивала себя, сколько потребуется времени, чтобы терпение Лауры иссякло. Налила еще виски нам обеим.

– Знаешь, – заметила я, – у меня виски ассоциируется с мгновениями, похожими на это.

Я уже начала довольно невнятно произносить слова, а вслед за мной и Лаура.

– Когда я думаю о виски и о нас с тобой, то вспоминаю бессонные ночи, когда одна из нас плакала, а вторая тоже начинала плакать, возможно, мы даже и курили. Например, как тогда, когда я ехала на велосипеде и такси сбило меня, помнишь?

– Разумеется, – ответила Лаура, делая глоток и передергиваясь с выражением отвращения, как делают люди, выпивая значительно больший глоток виски, чем предполагали. – Почему всегда именно виски?

– А почему бы и нет? – спросила я. – Я сошла с ума?

– Неужели до сих пор возникает повод пить виски? – отвечала Лаура.

Я сделала еще небольшой глоток и отрицательно покачала головой.

– Взглянем на факты, – предложила я. – Я порвала с Бренданом. Далее: он обручается с моей сестрой. Я его на дух не переношу. Пойдем еще дальше: он живет в моей квартире. Отвратительно, что они живут в моей квартире оба. И наконец, мне приходится уехать. Итак, после ряда дней бесконечного маневрирования этот человек, при одном виде которого меня начинает тошнить, живет в моей квартире, а я становлюсь бродягой.

– Ты живешь здесь, – поправила меня Лаура. – А это не значит, что ты бродяга.

Я обняла ее и прижала к себе.

– Как чудесно, – проговорила я в порыве чувств.

Постороннему наблюдателю мы могли бы показаться двумя пьяными, которые выходят из бара после закрытия.

– Должна сказать, что мне довольно любопытно, – призналась Лаура.

– Что?

– Да этот Брендан. По твоим рассказам он выглядит таким ужасным монстром, что мне и вправду очень бы хотелось посмотреть на него. Это напоминает один из номеров старого цирка. Ты бы осмелилась взглянуть на бородатую женщину?

– Думаю, ты преувеличиваешь.

– Мне хотелось бы увидеть его в действии, – улыбнулась Лаура со смехом. – Хочется узнать, что нужно сделать, чтобы вызвать у тебя рвоту.

На следующий день я рано ушла на работу, потому что хотела, чтобы Тони и Лаура побыли вдвоем. Я вернулась в дом в Хэмпстеде, так как хозяева изменили свое намерение по поводу ремонта. Они решили, что им не подходит боковое освещение гостиной, и наконец остановили выбор на потолочном точечном освещении галогенными лампами. Венецианский кармин в спальне был слишком темный и, право же, слишком красный. Может быть, в конце концов они остановят свой выбор на цвете зеленого горошка. Владелец дома Сэм Бротон должен был прибыть во время ленча для обсуждения всех тонкостей, а я провела утро, занимаясь покраской дверей и плинтусов, нанося тончайший слой глянцевой белой краски на сереющее дерево.

Сэм Бротон только что прибыл из Сити, сообщив, что сможет мне уделить всего двадцать минут, если не меньше, и мы вместе с ним обходили весь дом, я делала соответствующие записи в блокноте, когда неожиданно зазвонил мобильный телефон.

– Извините, – сказала я Бротону. – Отключу его сразу, как поговорю. Алло?

– Миранда? Слава Богу, ты здесь!

– Ты позвонила в разгар совещания, мама. Перезвони через…

– Я бы вообще не позвонила, если бы ситуация не была чрезвычайной.

Я отвернулась от Бротона, на лице которого было написано нетерпение, он демонстративно посматривал на часы и, выглянув в окошко, разглядывал промокшую белку, неподвижно сидевшую на ветке растущего там каштана.

– Рассказывай.

– Мне только что позвонил репетитор Троя и сказал, что Трой не пришел.

– Но это же не чрезвычайный случай, мама.

– Он не приходит уже несколько дней… – Она сделала паузу. – Почти всю прошлую неделю.

– Это нехорошо.

– Все как раньше. Делает вид, что идет туда, но там и не появляется, Я-то думала, что он поправляется… – Слышно было, как она глотает слезы. – Очень волнуюсь, Миранда, Позвонила домой, но его там нет, или по крайней мере никто не снимает трубку, не знаю, где он и что делает, на улице холодно и идет дождь, – снова задыхаясь от слез, сказала она.

– Что же ты хочешь, чтобы я сделала?

– Я застряла на работе. На самом деле не могу уйти, и потом стоматологический кабинет очень далеко. Пыталась дозвониться в твою квартиру, но там только автоответчик. Поэтому решила, что ты сможешь быстро уйти и постараться найти его.

– Найти его?

За моей спиной Бротон зло откашлялся. Я услышала, как он прошаркал по доскам пола, недавно покрытым лаком, уличными ботинками с металлическими набойками.

– Тебе значительно проще уйти, Билл не будет возражать. А если случилось что-нибудь…

– Понимаю, но смогу ли я найти его? – засомневалась я.

– Больше не могу переносить все это, – не удержалась мама. – Достаточно долго была сильной. Слишком много для меня. Что с нами происходит? Я надеялась, что все налаживается.

– Все будет хорошо, – ответила я слишком громко. – Выхожу сию же минуту.

Выключила звонок и повернулась к Бротону.

– Мне нужно уйти, – отрезала я. Его взгляд стал еще более свирепым.

– Ты понимаешь, как дорого мое время? – спросил он.

– Очень сожалею, – повторила я.

И хотела добавить, что мое время тоже ценно, по крайней мере для меня. Но не стала. Я думала о Трое где-то там под дождем.

В первую очередь поехала в дом родителей. Рабочих там не было, хотя первый этаж имел вид строительной площадки, но ведь он и был строительной площадкой. Половина кухни оказалась под открытым небом. Везде была желтая лондонская глина. Я ходила из комнаты в комнату и звала его. В его спальне открыла занавески, вытряхнула скомканное пуховое одеяло и, положив, расправила, чтобы оно имело более привлекательный вид, если он вернется. На полу лежала открытая книга о миграции птиц. Заложила страницу кусочком бумаги и положила книгу на подушку.

В сущности, даже не знала, куда кинуться, чтобы найти его. Куда бы отправилась я, если бы была на его месте и старалась убить время до окончания дня? Пошла по главной улице, заглядывала в кафе, магазины, где продаются различные диски, в местный книжный магазин. Попыталась зайти и в библиотеку, но она была закрыта: на этой неделе работала только два дня. Заглянула в мини-пассаж, где несколько школьников, такие же прогульщики уроков, решила я, играли на автомате, выдающем комбинацию символов различных фруктов в прокуренном полумраке под пронзительные сигналы электронных машин. Трой ненавидел такие места. В них он чувствовал себя пойманным в ловушку.