Констебль заговорил по рации с каким-то человеком, отвечавшим ему так невнятно, что нетренированное ухо не смогло бы разобрать ни слова. Отключив связь, он спросил водителя:

— Значит, ты видел того парня, Сондерса, из отдела перевозок?

— Да, натолкнулся на него прямо в суде. Но он мне ничего не рассказал. Что с ним за история?

— Не знаю, насколько достоверна эта информация, но я слышал, что… — Он замолчал. — Постой, вроде что-то горит?

Полицейский нагнулся к рации и принюхался. Водитель сделал то же самое.

— Это на улице, — ответил он беспечно.

Они ехали мимо внушительного ряда дорогих особняков. На просторной улице следов огня не наблюдалось.

Констебль продолжал принюхиваться и смотреть по сторонам. Обернувшись, он взглянул на задержанного, который по-прежнему полулежал на заднем сиденье, закрыв лицо руками.

При аресте на него надели неразъемные наручники, без цепочек и колец, — два толстых браслета, соединенных металлической пластиной в один монолитный блок. Но теперь с этой промежуточной секцией было что-то не в порядке. Она выглядела поврежденной. От металла тонкой струйкой поднимался дым.

— Ты что делаешь? — спросил констебль и заметил на голове задержанного золотые нити. — Ну-ка прекрати!

Арестант застонал от натуги и потянул руки в стороны. Две половинки наручников стали разделяться, как мокрая глина. Через секунду между браслетами осталась только тонкая перемычка. Взломщик напрягся еще больше и завертел руками, пытаясь разорвать ее. Наконец она лопнула с легким звуком, похожим на звякнувшую о тротуар монету. Задержанный развел ладони.

— Останови машину! — крикнул полицейский.

Бросившись на арестанта через кресло, он попытался схватить его за руки.

Водитель как раз делал маневр, чтобы обогнать едва тащившийся автофургон с сидевшим за рулем стажером. Он прибавил газу, чтобы поскорее завершить маневр, на секунду оглянулся, но не успел ничего разглядеть и уставился обратно на дорогу. Мотор взревел, когда он до отказа вдавил в пол педаль акселератора.

Констебль вцепился в правую руку взломщика и попытался ухватить его за левую. Арестант не шевелился. Вместо того чтобы оказывать сопротивление, он лежал неподвижно, словно окоченев. Его глаза закатились и подрагивали под веками.

Неожиданно раздался оглушительный скрежет; одна из задних дверей полицейского автомобиля с грохотом оторвалась и вылетела на улицу.

Патрульная машина была уже на корпус впереди фургона. Вырванная дверь пролетела перед изумленным стажером и врезалась в торчавший у обочины фонарный столб, потом рикошетом отскочила обратно на дорогу и исчезла под колесами фургона. Тот резко вильнул в сторону и въехал на высокий тротуар.

Водитель ударил по тормозам. Колеса заклинило, и машину закрутило как волчок. Шофер что есть силы поворачивал руль в другую сторону, пытаясь справиться с заносом.

На секунду от визга покрышек заложило уши, и патрульный автомобиль встал как вкопанный. Констебль невольно выпустил из рук плечо преступника. От резкого толчка его отбросило в сторону, и он ударился затылком об окно. Шум машины заглушил удар, но констебль громко ахнул от боли; сорвавшееся с его губ ругательство повисло в воздухе. Он согнулся пополам, инстинктивно закрыв руками голову.

Автомобиль еще не успел остановиться, когда арестант распрямился как пружина и выскочил в проем, где еще недавно была дверца.

Секундой позже водитель рванулся из-за руля на улицу, но тут же застрял в ремне безопасности. Несколько мгновений ушло на то, чтобы сообразить, что произошло. Потом он вцепился в язычок ремня, нащупал защелку и отстегнул пояс.

Преступник пробежал вдоль дороги метров пятнадцать и остановился. Он оглянулся на патрульный автомобиль с оглушенным ударом констеблем и шофером, все еще пытающимся выбраться из салона.

Его мускулы расслабились, как будто державшая их в напряжении энергия куда-то улетучилась. Он прикрыл веки, вытянул перед собой руки и повернул их ладонями кверху, словно умоляя кого-то о пощаде. Потом сжал пальцы в кулаки и склонил голову, почти прижавшись к рукам лицом.

Водитель полицейской машины наконец освободился и выскочил наружу. Он сразу заметил, что задержанный не пытается скрыться, а стоит всего в нескольких метрах от него. Подавив желание немедленно броситься за ним, он поднял руку и громко приказал:

— Не двигаться! Стоять на месте.

Другой рукой он потянулся к пистолету и расстегнул кобуру.

Преступник действительно не двигался — по крайней мере в первую минуту. Он просто глубоко дышал, сгорбившись и прижав кулаки ко лбу.

Через мгновение в патрульной машине вспыхнул бензобак, и взрывная волна отбросила водителя на другую сторону дороги. Вспышка света выхватила из темноты разбитый фургон, въезжающий на всем ходу в садовую ограду.

Струя топлива с огромной силой вырвалась из бака наружу, словно пар из раскаленного котла. Пламя образовало в воздухе ослепительный оранжевый шар, озаривший ярким светом всю округу.

Чудовищный взрыв, как раскат грома, прокатился по безлюдной улице, сотрясая в домах стекла и отдаваясь гулким эхом. Из облака пламени разлетелись пылающие капли, оросив землю огненным дождем.

Волна обжигающего жара накрыла распростертого лицом вниз на шоссе водителя, опалив волосы на макушке.

Оглушенный водитель перекатился с живота на спину и начал елозить по земле, чтобы погасить загоревшуюся одежду. Защищая ладонью глаза, он пытался отползти подальше, но бушующее над головой пламя не давало ему подняться.

Наконец ему удалось отползти к обочине и встать, ухватившись за мусорный бак. Заслонив обожженной рукой лицо, он взглянул вдоль улицы — вся полицейская машина полыхала, в языках огня чернел только искореженный металл. Второго полицейского видно не было, и дверца с его стороны по-прежнему оставалась закрытой.

Прошло секунд десять, прежде чем водитель, сделав неуверенный шаг к машине, оглянулся и посмотрел назад. Арестант исчез.

На следующее утро

Пятница, 18 апреля

— Ваш кофе, — тихо сказал Дэвид, постучав в дверь спальни.

Изнутри послышалось невнятное мычание. Дэвид приблизил ухо к створке.

— Сьюзен?

— Ну что там? — пробурчал хриплый голос, с трудом выговаривая слова.

— Хотите кофе?

— Я хочу спать! — отрезала американка.

Дэвид вздохнул и постучал еще раз.

— Можно войти?

Ответа не последовало. Дэвид открыл дверь и заглянул в сумрачную комнату. Утреннее солнце с трудом пробивалось сквозь занавески. Света едва хватало, чтобы разглядеть очертания кровати и лежавшей на ней фигуры. Из-под одеяла виднелись только прядь волос и голая рука.

— Я оставлю его здесь, — прошептал Дэвид, подойдя на цыпочках к кровати и поставив чашку на маленькую тумбочку.

Девушка под одеялом зашевелилась и испустила глухой стон. Рука исчезла.

— Сьюзен, — снова позвал Дэвид.

Он положил ладонь на спеленатое тело и слегка потряс Его рука замерла.

— Убери ее, — внезапно послышался ясный голос, в котором не было и тени сна.

Изнутри белого кокона высунулись пальцы и отогнули край одеяла. Следом за ними показались голубые глаза. Они внимательно смотрели на Дэвида.

Сьюзен еще больше отогнула одеяло, открыв обтянутые хлопком плечи. Она лежала, свернувшись клубком и выгнув спину. Ладонь Дэвида находилась где-то в области ее левой груди.

Он быстро отдернул руку.

— То же самое парни делали, когда я училась в колледже, — сказала Сьюзен.

— Я думал, это плечо, — смущенно пробормотал Дэвид.

— Угу, — хмыкнула американка без особой убежденности

Он отступил от кровати и попятился к двери.

— Я подожду снаружи, — пробормотал он, кивнув на кофе.

Сам Дэвид уже полностью оделся — на нем были темные брюки и кремовая рубашка без галстука.