Зиновьев. Сочинения, т. 7, ч. 1, с. 511.

AT, T-3742. Г. Зиновьев. Год революции, с. 269. В чем же выход?

11 номеров «Коммуниста» все-таки было выпущено. Закрылась газета 19 марта (Протоколы съездов и конференций, с. 258).

С 20 апреля Бухарин, Радек, Смирнов и Оболенский (Осинский) стали выпускать в Москве еженедельный журнал «Коммунист», но вышло только четыре номера, и в июне журнал закрыли.

Зиновьев. Сочинения, т. 7, ч. 1, с. 535.

«Удивительное, поистине удивительное время мы переживаем, — писал левый эсер и бывший нарком юстиции Штейнберг. — Если бы подойти сегодня к рядовому русскому рабочему или крестьянину и спросить его: имеем ли мы сейчас мир, он как будто должен будет ответить: да», но если «спросить его: а не находимся ли мы сейчас в состоянии войны, он также уверенно почти ответит: да, конечно, наша страна находится в состоянии доподлинной войны». «Несмотря на Брестский мир — германские войска продвигаются по всем частям нашей страны. Уже заняты ими Украина и Крым, уже захватили они руками подвластной им Турции Закавказье, уже раздавлены ими свободолюбивые рабочие и крестьяне Финляндии, уже забрались они на Дон, подходят к Курску и Воронежу» (Штейнберг. Почему мы против Брестского мира, с. 3).

«На самом деле «передышки» и не было, — писала Измаилович. [...] Из войны советская Россия так и не выходила все эти месяцы. [...] В этом передышка обманула. Хлеба не получили. Передышка закрыла для советской России хлебные рынки. В этом передышка тоже обманула. Социалистическое строительство остановилось на мертвой точке и даже попятилось назад, так как много запрещалось прямо или косвенно соглашательством с германским империализмом. В этом тоже обманула передышка» (Измаилович. Послеоктябрьские ошибки, с. 16).

Вот что писал в рапорте один из солдат, случайно избежавший расстрела: «К вечеру 21 мая с. г. турецкий отряд с боем подступал в Ур. Джелал-Оглам, и я [...] решил идти пешком на ст. Калагеран, дабы этим избавить себя от турецкого плена [...]. Вся станция была запружена беженцами и стоявшие два состава были до невозможности перегружены ими и поэтому мне пришлось со станции Калагеран идти пешком на ст. Санаин, где с разных частей [...] нас задержалось [...] 28 человек [...]: 12 человек русских, 6 грузин и Юармян. 2 июня 1918г. на станцию Алаверды со станции Садахло прибыл состав турецких войск во главе с турецким офицером [...]. Видя неизбежность сдаваться в плен туркам [...] мы [...] делегировали полковника Владимирова к турецкому офицеру [...] с просьбой довести нас до Тифлиса, если только не посчитает нас пленными. Турецкий офицер нашу делегацию принял любезно и обещал на другой же день довести нас в город Тифлис [...] в чем и выдал полковнику Владимирову от себя расписку и честное свое слово. Что же касается плена, то он сказал: «Пленными я считаю только нации, враждующие с Турцией, а русских пленными не считаю». 3 июня 1918 года [...] прибыв на ст. Ллаверды, полковник Владимиров представил и отрекомендовал нас турецкому офицеру, который принял нас любезно и тут же приказал своему унтер-офицеру у всех отобрать оружие за исключением русских [...]. Кроме полковника Владимирова, ни у кого не оказалось оружия [...]. В 11 часов вечера [...] повели нас [...] в глухую степь [...] раздев нас наголо подвергли к расстрелу [...]. В момент, когда [...] подалась команда к выстрелу, мы, впереди сидевшие человек семь, бросились врассыпную [...]. Осталось в живых трое [...]». (АИГН, 17/1. В ЗРНС. Доклад члена исполнительного бюро при этапно-транспортном отделе Управления начальника военных сообщений Кавказского фронта солдата Кузьмы Авксентьевича Фомина о происшествии на станции Ашага-Сераль Карсской ж.-д. линии 3 июня 1918 года. Зл.)

Лучшим тому примером было известное дело капитана Щастного. Капитан первого ранга Алексей Михайлович Щастный с марта по май 1917 г. был офицером для поручения при штабе командующего флотом. С июня он стал флаг-капитаном распорядительной части штаба, а в 1918 г. был назначен исполняющим обязанности начальника военно-морских сил Балтийского флота. 11 апреля 1918 года Щастный вывел из Гельсингфорса в Кронштадт караван морских судов и транспортов в составе броненосцев «Андрей Первозванный» и «Республика», ледокола «Ермак» и бронированного крейсера «Бирюч» и пр. Второй караван из ста судов, главным образом миноносцы, транспорты и подводные лодки, в тот день успешно миновал шхеры. Вечером 11 апреля из Гельсингфорса вышел третий караван в составе 600 судов (Возрождение, 3 [16] апреля 1918г. 69, с. 2). Казалось, столь блестящая военная операция по выводу без потерь судов из-под носа германского флота должна была заслужить благодарность советского правительства. Щастный же через два месяца после прибытия в Кронштадт был арестован по приказу Троцкого. Обвинение гласило: «Щастный, совершая героический подвиг, тем самым создал себе популярность, намереваясь впоследствии использовать ее против советской власти». Свидетелем обвинения выступал Троцкий. Дело слушалось в Верховном революционном трибунале с участием большевиков и левых эсеров 20 — 21 июня. Трибунал вынес Щастному смертный приговор. Очевидно, что в вину капитану ставилась попытка срыва Брестского мира путем саботажа приказа о сдаче Балтийского флота Германии на основании очередного германского ультиматума (Русский солдат-гражданин во Франции, № 211, 9 июня 1918, с. 4). Именно в этом заключалась его «измена». 4 июня 1918 года «Свобода России» (№ 63, с. 3) опубликовала предсмертные письма А. М. Щастного от 21 июня к матери, жене и детям (личного характера).

АИГН, 17/5. Закавказский сейм. Тифлис, 10 февраля — 26 февраля [по ст. ст.] 1918 г. Записано Ю. Ф. Семеновым, с. 6.

Доклад, представленный Сейму, Рамишвили заканчивал так: «Если, идя на почетный мир с Турцией, мы встретим непреодолимое препятствие с ее стороны, если Турция не пойдет нам навстречу, то все закавказские народности без различия партий и положений найдут в себе достаточно силы, чтобы общими усилиями отстоять интересы Закавказья и общие цели. Во всяком случае закавказские народности, идя на почетный мир с Турцией, сумеют защитить свои собственные интересы» (цит. по кн. Уратадзе. Образование и консолидация, с. 46.) Основные положения для переговоров, выработанные комиссией, сводились к трем пунктам:

«1. Закавказский сейм при создавшихся условиях считает себя правомочным заключить мир с Турцией. 2. В основание заключенного мирного договора должно лечь восстановление государственных границ России с Турцией, существовавших к моменту объявления войны в 1914 году. Делегация добивается права на самоопределение для Восточной Анатолии, в частности, автономии турецкой Армении в рамках турецкой государственности» (там же).