– А может, я не желаю учиться? Может, я совсем не хочу стоять у плиты? – И Марти воинственно выпрямилась, зажав в кулаке наконец-то обретенные ножи и вилки.

– Несколько недель назад мне тоже казалось, что я не хочу, – миролюбиво заметил Брэд.

– Если мне было скучно готовить последние двадцать лет, вряд ли я именно сейчас открою у себя талант кухарки, – заявила она.

Он пожал плечами:

– Дело твое.

Не обращая внимания на то, что антрекоты отчаянно брызгались жиром, он принялся перекладывать их со сковороды на тарелки. Марти тем временем пошла накрывать на стол. Брэд извлек из духовки печеные картофелины и разрезал их. Вернувшаяся Марти стала разыскивать масло, соль и перец.

– В холодильнике есть немного майонеза, – сказал Брэд.

– Я не могу переломить себя и стать чем-то, чем я быть не желаю, – ответила она.

– Да никто тебя и не заставляет, – дружелюбно произнес Брэд.

– Гм, – хмыкнула недоверчиво Марти.

– Я ведь меняюсь прямо на глазах, правда? – осведомился он.

Марти села на стул и с интересом взглянула на жареное мясо.

– Вообще-то считается, что девушки должны уметь готовить уже в двадцать лет. Так почему я должна восхищаться человеком, который в тридцать пять осваивает самые азы кулинарного искусства? – искренне удивилась она.

– Марти, ты безжалостна, – вздохнул он.

Она кивнула с серьезным видом.

– Это правда. Но у меня такая работа, что мне приходится иногда быть безжалостной. В том числе, кстати, и к самой себе. Вот как сейчас, например, когда я чувствую, что вот-вот погружусь с головой.

Они уже сидели за накрытым столом. Брэд изумленно посмотрел на нее.

– Погрузишься с головой? Ты это о чем? – спросил он.

Марти отвела глаза. Она отрезала кусочек антрекота, положила его в рот и принялась тщательно пережевывать. Наконец она ответила:

– Мясо просто чудесное… и ты, Брэд, тоже. Но мы с тобой решительно не подходим друг другу. Ты все время ждешь, что изменюсь я, а я – что изменишься ты.

– Но какого же мужчину ты хотела бы из меня вылепить? – спросил он. – Я надеялся, тебе понравится, что я учусь готовить. Я стал этим заниматься только потому, что ты терпеть не можешь стоять у плиты, – оправдывался он. – До недавних пор меня вполне устраивал мой образ жизни, но потом появилась ты, и я подумал, что если мы с тобой решим проводить вместе как можно больше времени, то нужно, чтобы хотя бы один из нас умел готовить.

Марти поняла, что еще немного – и она разрыдается. Господи, он так старался ради нее… и он был так дорог ей! Но как же растолковать ему, что они никогда, никогда не смогут жить под одной крышей?!

Она полила половинку картофелины майонезом и стала тщательно разминать ее вилкой в надежде, что это занятие поможет ей успокоиться и прогнать подступившие к глазам слезы. Ей очень не хотелось выглядеть слабой.

Не поднимая головы, она ответила:

– Поверь, Брэд, что я очень ценю твои усилия. И мне приятно думать, что все это – ради меня. Но, честно говоря, я вовсе не хочу, чтобы ты менялся. И не хочу меняться сама. Я уже сказала, что мы не подходим друг другу. Пытаясь переделать собственные натуры, мы ровным счетом ничего не добьемся. Я знаю это наверняка.

– Слушай, я не понимаю, о чем ты тут толкуешь? – возмутился он.

Марти заметила в его глазах искорки гнева. Брэд был готов к бою.

– Знаешь, – сказала она мягко, – существует множество причин, по которым я не могу, как ты выразился, «проводить с тобой вместе как можно больше времени». Эти причины прежде всего этического свойства, но есть еще и некоторые другие. Короче говоря, Брэд, у нас с тобой нет будущего.

– Заметь, это ты сказала, не я. Мне бы такое и в голову не пришло, – сказал он.

– Хорошо, – кивнула Мартина. – Я сказала и готова повторить еще раз, что нам надо расстаться.

После короткой паузы он буркнул:

– Мы это обсудим после еды, хорошо? – И склонился над своей тарелкой.

Марти не захотела с ним спорить, однако же решила позже непременно напомнить ему, что он по обыкновению настоял на своем и добился того, что его слово стало последним. Властный характер – вот что больше всего пугало ее в Брэде. После ужина, когда он опять начнет приставать к ней с расспросами, она приведет ему целую кучу примеров, демонстрирующих неукротимость его нрава. Нет, она ни за что не согласится связывать свою судьбу с человеком, который прислушивается только к самому себе и считает женщину существом второго сорта. Почему, скажите на милость, именно его мнение должно быть решающим? Почему он не желает понять, что близкие отношения всегда предполагают равноправное партнерство?

«Пришло время, – сказала она себе, когда закончила есть, – поставить его на место».

Марти положила на пустую тарелку нож и вилку и вызывающе взглянула на Брэда.

– Ты меня любишь? – неожиданно спросил он.

Она была так ошеломлена этим вопросом, что довольно долго только растерянно моргала, не зная, что ответить.

– Так нечестно, – наконец сказала она, понимая, что ее слова звучат по-детски. – Это тут ни при чем. Это не имеет никакого отношения к тому, что происходит между нами. Я собиралась говорить совсем не об этом. Я хотела сказать тебе, что меня раздражает, когда ты принимаешь за меня решения. Например, ты вбил себе в голову, что я сплю с Джимом, и наверняка считаешь, что я должна оправдываться. Ты хочешь изменить меня, а я…

Тут Брэд прервал ее:

– Все это совершенно не важно, если ты не любишь меня. Так ты меня любишь?

Марти не хотелось отвечать на этот вопрос.

– То есть как это – совершенно не важно? А для меня важно. И даже очень важно! – заявила она.

– Хорошо, хорошо. Но, Марти, посуди сама, если бы я был тебе совершенно безразличен, разве ты стала бы обращать внимание на то, что я иногда веду себя неподобающим образом? Ну, скажем, ем руками, хотя этого я как раз не делаю. Ты просто посмотрела бы на меня с удивлением или брезгливостью, покрутила бы пальцем у виска и пошла прочь. Разве не так?

– Но я же как раз и пытаюсь сказать тебе, что я решила пойти прочь… – опять начала она свои объяснения.

– Нет, никуда ты не уйдешь! – уверенно проговорил он и так резко откинулся на спинку стула, что даже отъехал от стола на несколько дюймов. – Возможно, иногда ты и хотела бы сделать это, потому что я поступал как последний кретин, но за эти несколько недель ты слишком привязалась ко мне и не сможешь уйти навсегда.

И тут же добавил, заметив, что ее глаза сузились от гнева:

– Я тоже привязался к тебе. И я совсем не хочу, чтобы ты уходила!

Марти изумленно посмотрела на него и сокрушенно покачала головой.

– Вот-вот, – грустно сказала она. – Все время одно и то же. Значит, ты привязался ко мне и не хочешь, чтобы я уходила? И ты, конечно, полагаешь, будто я так обрадуюсь этому, что немедленно кинусь тебе на шею и начну осыпать поцелуями? А как насчет твоего постоянного желания командовать мною? Ведь ты мечтаешь о том, чтобы я полностью растворилась в тебе и перестала быть личностью. Нет, Брэд, так дело не пойдет. Нам действительно лучше расстаться.

Брэд подвинул свой стул поближе к столу, скрестил руки на груди и нахмурился.

– По-моему, ты так и не поняла, что брак с Карен многому научил меня, – сказал он. – Да, я довольно долго винил во всем только ее, но теперь я изменился. Я попытался разобраться в том, что произошло между мною и Карен, и понял, что часто, очень часто бывал не прав. Если мои прежние замашки вдруг вернутся ко мне, тебе останется только сказать укоризненно: «Брэд, ты опять взялся за старое?» – и я тут же исправлюсь.

– Не хочу я говорить ничего такого, – пробурчала Марти. – Кому охота брюзжать и потихоньку превращаться в мегеру? Ведь я уверена, что ты будешь очень часто «браться за старое».

Он протянул к ней руки и крепко сжал ее запястья.

– Пожалуйста, не думай в такие минуты, будто ты брюзжишь. Думай лучше о том, что занимаешься моим перевоспитанием, и о том, что нам вместе надо пройти этот путь. Нам так важно не расставаться!