– Как дела в школе? – поинтересовался он и рассеянно выслушал несколько историй про противных учителей, которые не разрешают ничего исправлять в контрольных и норовят спрашивать как раз то, что она пропустила, потому что болела.

Андреа была способна болтать без умолку и обладала обостренным чувством справедливости. Брэд часто задавался вопросом, считают ли ее в школе трудным ребенком. Ведь она была прирожденным борцом за справедливость, всегда заступалась за друзей и вдобавок обожала изображать из себя взрослую и умудренную житейским опытом женщину.

Ему никак не удавалось избавиться от мыслей о странной истории с отцовством, а поделиться этими мыслями с дочерью он не мог. С детьми не принято обсуждать подобные темы… и с бывшими женами тоже. И все-таки ему безумно хотелось поговорить об этом с кем-нибудь. И тут он вспомнил о Мартине. Наверное, ее имя всплыло у него в памяти потому, что прочно ассоциировалось с этим нелепым делом. Он отлично понимал, что им придется встретиться в суде, где Мартина Вудс станет обвинять его во лжи и попытается доказать, что он когда-то знал эту неведомую Лидию Браун, и от этого ему почему-то делалось тошно. Брэд, однако же, был уверен, что ему удается скрывать свое плохое настроение, и потому искренне удивился, когда дочь спросила его:

– Эй, пап, ты чего?

Он криво улыбнулся и ответил:

– У взрослых тоже бывают неприятности, хотя, конечно, не такие серьезные, как у тебя. Ничего страшного, дочка, так что не обращай внимания, ладно?

– То, что ты сейчас сказал, попахивает взрослым шовинизмом! – заявила в ответ эта маленькая нахалка. – Мама всегда делится со мной своими неприятностями, а ты ведешь себя так, как будто я все еще маленькая девочка.

– Твоя мама!.. – взорвался Брэд, но тут же взял себя в руки, почувствовав, что наговорит сейчас лишнего. – Твоя мама ведет себя так, а я – иначе, понятно?

Андреа хихикнула:

– Это уж точно!

Брэд не стал выяснять, что она имеет в виду. Ему было не до того.

На следующее утро, едва придя на работу, Мартина немедленно позвонила Брэду. Ей вообще-то нечего было ему сказать, но вчерашняя записка лежала под ее ежедневником, так что она решила не откладывать дело в долгий ящик. Тем более он может опять нажаловаться на нее Ральфу. От него всего можно ожидать. Правда, было очень рано, и она надеялась, что Брэда еще нет на месте, однако он сам поднял трубку.

– Послушай-ка, Марти, – сказал он так, как будто они знали друг друга уже добрый десяток лет, – я хочу все хорошенько обсудить. Давай я зайду к тебе. В одиннадцать будет удобно?

М-да, напористый джентльмен. Мартина согласилась выкроить для него полчаса и озадаченно повесила трубку.

Откровенно говоря, у нее сейчас был период некоторого застоя. Правда, завтра должно было состояться в суде слушание по делу об установлении отцовства, к которому ей следовало подготовить несколько бумажек, но в остальном делать ей было нечего. Такие дни выпадали у нее нечасто, и обычно она использовала их для того, чтобы покопаться в картотеке вакантных рабочих мест (пристроить на службу мать-одиночку – это не так-то просто) или же внимательно изучить результаты тестов крови, о которых пойдет речь в суде.

Впрочем, этим должен был бы заниматься помощник прокурора, но она не доверяла ему, потому что нередко он относился к делу спустя рукава. Но сегодня мысль о том, чтобы увеличить багаж собственных знаний, вызвала у нее уныние. Незадолго до прихода Брэда она сбегала в дамскую комнату, чтобы поправить макияж и причесаться. Ради обыкновенного посетителя она бы стараться не стала.

У него была совершенно особенная походка – энергичная и при этом летящая. Она издалека заметила его, их глаза встретились, и Мартина могла бы поклясться, что он подмигнул ей.

«Черт возьми, – подумала она, – что он о себе воображает? Небось считает себя совершенно неотразимым…»

Она переложила папку с делом Брэда на середину стола и опять ощутила то неясное волнение, которое всегда посещало ее при виде этого человека. Пускай не надеется, что его обаяние поможет ему. Мартина все равно будет обращаться с ним так, как следует обращаться с мужчиной, открещивающимся от собственного ребенка.

Брэд явно специально готовился к этому визиту и оделся тщательно и со вкусом. На нем были отглаженные бежевые брюки, накрахмаленная рубашка и дорогой пиджак верблюжьей шерсти. Но более всего Мартину потряс его галстук – коричневый, классический, однотонный. Она вынуждена была признать, что Брэд Макинтош выглядел сегодня очень респектабельно и совсем не походил на мерзавца, готового беззастенчиво лгать вам в глаза.

Однако многие из тех, кто являлся сюда, тоже тщательно продумывали свой туалет, и Мартина успела уже привыкнуть к этому. Она официально улыбнулась посетителю и кивком пригласила его садиться. Брэд небрежно, как если бы дело происходило в кинотеатре, опустился на стул, закинул ногу на ногу и выжидательно посмотрел на нее.

– Я подготовила все необходимые бумаги, которые вам следует подписать, – сказала она, извлекая из папки документы и придвигая их к Брэду. – Внимательно прочитайте их и оставьте свой автограф там, где стоят галочки. Разумеется, потом вам потребуется адвокат, но на этом этапе мы можем обойтись и без него. Если же анализ крови не снимет с вас подозрения, вам придется явиться в суд и ответить там на все вопросы судьи и присяжных.

Он послушно изучил все бумаги, достал из кармана ручку и размашисто расписался в нескольких местах.

– И что же теперь? – спросил он.

– Теперь я позвоню в лабораторию, и вам назначат время сдачи анализа.

Мартина сняла трубку, по памяти набрала номер, попросила позвать к телефону нужного человека, коротко переговорила с ним и взглянула на Брэда.

– Вторник, одиннадцать. Это вас устроит? – предложила она.

– Отлично, – расплылся в улыбке Брэд. – Чем быстрее мы покончим с этим делом, тем лучше.

Мартина с удивлением подумала, что держится он просто великолепно. Откуда такая уверенность? Может, он все-таки говорит правду? Обычно ее посетители лишь напускали на себя равнодушие, а на самом деле нервничали и терялись в догадках, пытаясь понять, представляет ли этот тест для них какую-нибудь опасность.

Мартина написала на бумажке назначенное время и адрес лаборатории и подала записку Брэду. Их пальцы соприкоснулись, и Мартина инстинктивно отдернула руку. Мистер Макинтош усмехнулся.

– Мать принесет ребенка в лабораторию в другой день, – сказала она. – Я не думаю, что вы горите желанием встретиться с Лидией Браун.

– Вы поразительно проницательны, – отозвался Брэд.

Нет, что-то он чересчур уж самонадеян. Может, задумал вместо себя послать сдавать анализ кого-нибудь другого? Такое случалось.

– И не беспокойтесь, что они там что-нибудь напутают, – произнесла Мартина, строго глядя прямо ему в глаза. – Вас непременно сфотографируют, а на пробирке с кровью напишут ваши имя и фамилию.

– Может, мне еще и с детектором лжи придется познакомиться? – саркастически поинтересовался он. – А что, прекрасная идея – пропускать через него всех преступных отцов…

– Нет, мистер Макинтош, до этого не дойдет, – с серьезным видом заверила его Мартина. – Нам потребуется только несколько капель вашей крови.

– Брэд, – неожиданно предложил он. – Брэд, а не мистер Макинтош. Ведь я же зову вас Марти. – И его бездонные голубые глаза весело блеснули.

– Да, я заметила, – сухо произнесла Мартина.

– И я надеюсь, вы не возражаете? – очаровательно улыбаясь, заявил он.

Поколебавшись какое-то мгновение, Мартина решилась.

– Нет, не возражаю, – ответила она.

– Вот и замечательно. Может, сходим вместе на ленч? – последовало новое неожиданное предложение.

Приглашение явилось для нее полной неожиданностью. Никогда прежде ни один из так называемых предполагаемых отцов не звал ее ни на ленч, ни на обед, ни тем более на ужин. Никаких инструкций на этот счет в бюро не существовало, и все же Мартина сочла за лучшее отказаться.