Последние сомнения разрешились на Коламбия-роуд. Мы вышли к цветочному рынку, держась за руки (давненько такого не бывало), и я немедленно почувствовала: что-то здесь не так. Сумерки быстро сгущались, выкачивая цвета из лепестков под ногами. Большинство цветочников уже свернули торговлю, и улица вернулась во власть автомобилей. Они постепенно заполняли пустоты на месте прилавков, как делали это каждый вечер.

— Ты увидела призрак? — спросил Слим, когда моя ладонь напряглась в его пальцах. Мы стояли на белой линии, ровно посередине улицы.

— Старик в неглиже, — я показала на пустое место перед нашим домом. — Где же он?

Мы оба огляделись: может, сегодня он припарковал машину где-то поблизости? Наши поиски оборвал рокот выезжающего из-за поворота автомобиля. Развернувшись, мы вгляделись в дальний конец улицы. Вот он, стариковский «моррис трэвеллер», тихонько подкрадывается ближе, и закатное небо скользит, отражаясь в его лобовом стекле.

— Наконец-то приехал, — этими словами Слим приветствовал приближавшийся автомобиль.

Несколько голубей с напрасной поспешностью упорхнули прочь с его пути. Если невидимый старик за рулем намеревался нас раздавить, мы вполне успевали выкурить по последней сигарете, прежде чем тот подобрался бы вплотную. Машина шла на холостом ходу и замерла всего в ярде от нас. Уж не умер ли он там? Признаться, я струхнула. Это случалось с людьми в его возрасте; гораздо чаще, чем у них возникало необоримое желание влезть в женское платье и гоняться за незнакомцами. Внезапный скрежет коробки передач заставил меня затаить дыхание, но я облегченно выдохнула, когда машина, пятясь, добралась до излюбленной парковки, остановившись точно напротив нашей калитки.

— А я так напуталась, — сказала я, когда мы заспешили к двери. — Думала, он уж больше не вернется.

Войдя, мы со Слимом обнаружили, что мы не единственные, кого беспокоит перерыв в нашей интимной жизни. Мы столько говорили по дороге о том, где уже побывали и куда хотели бы попасть вместе, но старательно избегали всего, относящегося к настоящему моменту. Эти наши отношения отличались от общепринятых, стандартных, с тех самых пор как изо всех щелей дома вылезли веб-камеры. Может, мы и усердно разыгрывали представление для Картье, стараясь, чтобы наше поведение не отклонялось от нормы, но одна простая вещь просто-напросто исчезла из моего репертуара. Действие, которое я отказывалась выполнять, зная о присутствии публики. Действие, которое по ночам удерживало нас со Слимом порознь: двое бесполых в одной постели.

Признаюсь, пару раз я испытывала искушение, но стоило нам придвинуться друг к другу, как мне вдруг начинало казаться, что зрители придвигаются еще ближе, а изо всех углов к нам тянутся объективы камер: идет схватка за лучшие места в партере. Претензии, которые нам вот-вот предстояло выслушать от человека, считавшего себя хозяином труппы, мы могли бы предъявить друг другу и сами, ибо испытывали в связи с этим не меньшее разочарование, чем наиболее стойкие из наших фанов.

— Вы только посмотрите на них, — объявил Фрэнк Картье, приглашая нас пройти в нашу собственную кухню так, словно мы с ним не виделись уже много лет. Он повернулся к Павлову, который сидел за столом, теребя уголки салфетки. — Ну разве они не идеальная пара?

Даже не обдумав заданный вопрос, мой брат поспешно согласился с домовладельцем (словно тот держал его в заложниках), что мы созданы друг для друга.

— Мы очень рады вас видеть, мистер Картье, — прочистил горло Слим. Я надеялась, что от этого его голос зазвучит увереннее. — С сервером, надеюсь, ничего не случилось?

— Насколько я знаю, сервер шпарит вперед на всех цилиндрах! — Он был здоровый мужик, наш домовладелец. Не Добряк Уильям, конечно, но казалось, что Картье заполняет собой столько же пространства. Он привалился к мойке, плечи квадратные из-за пальто, да вдобавок еще этот тяжелый взгляд из-под нависших бровей, который всегда отыскивает вас первым.

— Замечательная штука технология, — продолжал Фрэнк. — Стоит только поставить отлаженную систему, и она работает безотказно. Единственное, что может все испортить, — человеческий фактор.

Его тон как бы намекал, что мы каким-то образом подвели своего домовладельца. Это сделалось еще более очевидным, когда тот убедил Павлова ненадолго оставить нас наедине. Картье даже не пришлось просить его выйти; он просто набрал стакан воды и оставил струйку течь в раковину. Мой брат тут же вскочил из-за стола и поспешил к лестнице.

— Жажда мучает всех владельцев недвижимости, не такое уж простое это дело, — произнес Картье между двумя глотками. — Всю неделю бегал по жильцам. Хотел убедиться, что всем уютно. — Он сделал паузу, чтобы влить в себя остатки, и шагнул к нам. — Скажите, у вас двоих ведь все нормально, не так ли?

— Отлично, — быстро ответила я. — Лучше не бывает.

Картье махнул рукой в сторону единственной камеры в помещении, о существовании которой мы должны были знать:

— Небось эта штуковина прямо-таки лезет к тебе в лифчик?

— Никоим образом, — сказала я, гадая, намеренная ли это грубость.

— Ты уверена? Если бы я сам жил в доме, отчасти пребывающем в Сети, то вполне возможно, это могло бы сделать меня слегка… застенчивым, что ли. С причудами. Тогда я вел бы себя немного натянуто.

— Это не про нас, — помотала я головой.

— Не хочу, чтобы эта вещица становилась между вами.

— Трогательно, что вас так заботит наш комфорт, — уверил его Слим, — но мы уже привыкли к камерам. Сколько уж времени прошло. Честно говоря, я уже почти не замечаю красные полоски на полу. Кажется, мы уже привыкли жить в этих условиях.

Мне показалось, что я сейчас расхохочусь, но причина появления Картье была совершенно ясна, настолько явно он обходил суть дела, прямо консультант по вопросам брака. Слишком уж старательно хозяин делал вид, что его беспокоит наше благополучие.

— Счастливые жильцы. Вот кого я хочу видеть, — заверил нас Фрэнк. — Ничего иного мне не нужно.

У меня появилось желание закончить игру и заявить, что мы не снимаемся в роликах «только для взрослых». Даже если от этого многократно возрастет число подписчиков тайного второго сайта, трахаться на виду у всех мы не станем. Довольно и того, что творит с нами Картье. Я решала, не раскрыть ли карты прямо здесь и сейчас, но в этот момент Павлов вернулся с жалобой.

— Ну все, — сказал он с легкой паникой в голосе. — Труба забилась.

— Прекрати спускать в нее столько бумаги, — посоветовал Павлову наш домовладелец, но глядел он при этом на нас со Слимом. Подумав, я обняла Слима рукой: не об этом ли зрелище мечтает Картье?

— Это затор другого свойства, — не унимался Павлов. — Это скорее… напоминает приливы и отливы.

Поморщившись, Картье медленно повернулся вокруг оси.

— Приливы и отливы?

— Вода поднимается, а потом опускается. Если дернуть слив как следует, она перельется через край.

— И ты выкладываешь мне это сейчас? Вечером в пятницу?

— Вы все-таки наш домовладелец, — напирал Павлов, обмениваясь с Фрэнком застывшими взглядами. Санитарное состояние дома для моего брата — вопрос принципиальный.

— Ладно, не заводись, — наконец проронил Картье. — Попрошу Кензо заглянуть, но не ждите его раньше понедельника. А пока импровизируйте.

— То есть как это?

— Уж не знаю. Приспособь бутылку из-под молока. Сходи к соседям.

— К соседям? — возмущенно пискнул мой брат.

— Мы справимся, если не будем спускать всю воду сразу, — сказала я, чтобы достичь компромисса. — Кому захочется, чтобы его беспокоили на выходных?

Согласно кивая, Фрэнк Картье разгрыз воображаемый орех, а затем упер палец в Слима.

— Пригляди за этой девушкой, слышишь? Ублажи по полной программе, пока у нее выходной. Она — звезда и заслуживает самого лучшего, — как для тела, так и для души.