На записи я едва успела влезть в трусики и лифчик. По правде говоря, у меня не было решительно никаких причин разоблачаться, хотя какому мужчине придет в голову искать в подобной сцене огрехи сюжетной линии? Не думаю, что Фрэнк захотел бы прерваться сейчас на чашечку кофе, особенно если видел, как я лезу в гардероб за весьма необременительным нарядом. Протиснувшись в платье и приведя в порядок прическу, я выбегу из спальни, и тогда конец всему шоу. По нашему плану мы со Слимом должны были убраться из жилища Картье прежде, чем это случится: время не столько ускользало от нас, сколько терялось из виду где-то у горизонта. Мысль о возможной неудаче убедила меня оставить Слима рядом с Роуз и двинуться к винтовой лестнице. Ибо в некотором смысле Фрэнк имел на меня свои виды. Если, я не потороплюсь, он получит все бесплатно.

Первое окно, которое я миновала, было заколочено; именно его мы испытывали на прочность снаружи. Буря на улице совсем распоясалась, судя по ударам, под которыми дрожал кусок древесностружечной плиты. Одолев первый пролет, я начала понимать, что на честном слове тут держалась отнюдь не одна лестница на чердак. Весь этот чертов дом просил каши. Может, конечно, это просто тряслись на ветру строительные леса, но, заслышав их треск, я ускорила шаги.

— Это вовсе не я, — бормотала я себе под нос и вправду была сейчас кем-то другим.

В это самое время я должна была сидеть дома, расслабляться в теплой ванне со стаканчиком вина и с хорошей книжкой — подходящим для девушки чтением. Спеша вниз по ступенькам, я пообещала себе, что именно так и вознагражу себя за труды, если только выберусь живой из этой передряги. В этот момент деньги казались мне никчемными бумажками. Я мечтала о мыльных пузырьках, хорошем вине и любовном романе. Мы боялись Картье и ненавидели его, но все же решились на эту отчаянную выходку. Тот зуд, что снедал меня, призывая действовать (себе-то я могла в этом признаться), поставил передо мной непростые вопросы. Кто я такая на самом деле? Чего я хочу от жизни — не только в смысле карьеры, но и в космических масштабах? Наконец-то я чувствовала, что по-настоящему живу. Я ожила. Пусть даже я и мечтала сейчас откупорить бутылку, пустить в ванну горячую воду и с головой уйти в какое-нибудь легковесное чтиво.

Изогнутые ступени вывели меня в коридор. Я смотрела на отделанные дубом стены, тяжелые двери и большую прихожую в дальнем его конце. Если бы не железные трубы, подпиравшие крышу, вид оказался бы весьма впечатляющим: коридор меньше походил бы на штольню и больше — на тот особняк плейбоя, сохранение которого наш домовладелец считал делом своей жизни. Стоящая перед ним задача казалась невыполнимой, поскольку все вокруг несло на себе печать упадка. Сразу было видно, что высокий потолок не параллелен полу, а тени казались какими-то перекошенными. Я кралась по плиткам к последней двери по правую сторону. К моему смятению, дверь в библиотеку была распахнута настежь, а внутри погашен свет. Я не видела Картье, но смогла определить, где стоит компьютер: тусклое, как на дне морском, свечение монитора едва ли не пульсировало в такт звуку, шедшему из колонок. Даже отсюда было заметно мерцание в глазах гризли. Гадая, вернулся ли Павлов на свой пост у ноутбука и видит ли он меня сейчас из-за этих выбеленных резцов, я крадучись двинулась к мишке и тут же засекла какое-то движение сзади. Уж не приглядывают ли за мной друзья? Развернувшись, я здорово напугала собственное отражение в зеркале и строго-настрого посоветовала себе не поддаваться панике. Никогошеньки тут нет, и я подобралась очень близко к Картье, ближе уже некуда. Я даже слышала, как подпеваю Мадонне в кадре complicity. Даже Фрэнк присоединился к нашему дуэту: финал сцены в спальне явно пришелся ему по вкусу. Тем временем звезда экрана приступила к делу, намереваясь как следует обчистить благодарного зрителя.

Отыскав на медвежьем брюхе молнию, я потянула застежку вниз. Сердце так грохотало в груди, что я даже забеспокоилась: уж не слышно ли его из соседней комнаты? И тут я припомнила вдруг, неизвестно почему, лавку букиниста напротив банка, который мы пытались грабануть. Именно этот богом забытый магазинчик стоял перед моим мысленным взором, когда из медведя посыпались пахнущие плесенью деньги. Подобных ощущений ни за что не испытаешь, наблюдая за происходящим через объектив веб-камеры. «Вообще, зрители очень многое теряют», — подумалось мне, когда я стаскивала сумку с плеча. Заключительный аккорд, и с ограблением покончено. Пару раз сумку пришлось тряхануть, чтобы всунуть туда последние пачки, но выигрыш того стоил. Распотрошенный медведь приобрел больной вид, что дало мне представление о том, как будет выглядеть Фрэнк, когда обнаружит пропажу. Чиркнув напоследок молнией, я выпрямилась во весь рост. Мадонна уже сворачивала свой концерт, но я опередила ее. Вот и все. Мы пробрались в сокровенную берлогу Картье, и теперь я покину ее через парадную дверь! Я выбежала в коридор, и радость победы бурлила в моих венах, чтобы вмиг улетучиться, стоило моему мобильнику громко заблеять.

— Алло?

Я ответила на звонок. Поверить в это не могу, но именно так я и сделала. Паническая попытка во что бы то ни стало угомонить телефон.

— Запись уже подходит к концу, — прошептал Павлов, словно опасаясь лишних ушей. — Лучше бы вам поспешить.

— Спасибо, — сказала я, не сводя глаз с двери в библиотеку. Послышался скрежет отодвигаемого кресла.

— Ой-ой! — выдохнул мой обожаемый брат. Глядя при этом в экран ноутбука, не иначе. — Свинья покидает хлев. Повторяю: Фрэнк Картье выходит из библиотеки!

— Да уж вижу. — Как раз в это время в проеме появился наш злой гений. Клянусь, Картье показался мне раза в два крупнее обычного: уж очень точно он вписался в дверную раму. — Спасибо тебе, Павлов.

— Вы еще не покинули дом? Сообщите свое местонахождение.

— Мое местонахождение? — Я прикрыла телефон ладонью, якобы чтобы посовещаться. И тут же вернулась на линию, с уже готовым ответом: — В полной жопе.

Фрэнк Картье выплыл из библиотеки с таким видом, будто его выдернули из постели. Моргая на свету, он завязывал узел на поясе халата. Когда его взгляд начал тяжелеть, я отступила на шаг и напомнила себе, что дышать все-таки необходимо.

— Только не подумайте ничего такого, — сказала я.

— Ну конечно, — протянув руку куда-то за дверь, Картье вооружился кочергой.

Будь со мною Слим, он мог бы напомнить: в кино за «плохими парнями» всегда сохраняется право первого выбора оружия. Но Слим хлопотал сейчас над Роуз, и мне еще никогда не бывало так одиноко. Картье взвесил инструмент в руке, решая, как я поняла, непростую задачу: как это мне удается находиться в двух местах одновременно?

— Чтоб я сдох, — вымолвил Картье, когда весь наш план прокрутился в его мозгу. — Какая радость, что ты заглянула на огонек.

— Возьмите деньги! — Я сбросила сумку с плеча на пол между нами.

Ухмыльнувшись, Фрэнк покачал головой. «Да он вовсе не о деньгах думает!» — поняла я с содроганием. Всего несколько секунд тому назад я выступала на том мониторе в библиотеке, даря Картье все то, чего он так жаждал: свои сиськи, свою задницу, всю себя, — но лишь на расстоянии, откуда-то издалека. А теперь я предстала пред ним воочию, отрезанная от внешнего мира. Как раз в этот миг над особняком прогремел гром, хотя мы, скорее, почувствовали его ногами.

— Не стоило тебе сюда приходить, — Фрэнк закинул кочергу на плечо и возвел глаза к потолку. — Здесь довольно опасно.

Я отшатнулась от нашего домовладельца, когда тот шагнул ко мне, молясь о том, чтобы все эти россказни о пытках жильцов действительно оказались лишь беспочвенными слухами.

— Вы ведь не собираетесь бить меня? — показала я на кочергу. Во тьме библиотеки за спиной Картье я разглядела какое-то движение и резко втянула в себя воздух.

— Нет, если только ты не попросишь меня об этом, — промурлыкал Фрэнк, и вновь я оказалась лицом к лицу с мужчиной, настроенным поиграть. Этот экземпляр относился к самым мерзким представителям своего вида, а придуманные им правила характеризовали его как нельзя лучше.