Ни в одном другом месте Писания нет и намека на что–либо подобное тому, как левит взывал к справедливости, рассылая людям части мертвого тела. Я думаю, что это вызывало отвращение даже у ветхозаветного человека, о чем, вероятно, говорит следующее замечание Книги Судей: «Не бывало и не видано было подобного сему от дня исшествия сынов Израилевых из земли Египетской до сего дня. Обратите внимание на это, посоветуйтесь и скажите» (Суд 19:30). Хотя мы найдем чем–то похожий случай в другом месте, где Саул посылает людям части своих волов, чтобы собрать народ на битву (см. 1 Цар 11:7). Мы можем сделать вывод, что ветхозаветного человека не шокировал вид кусков окровавленной плоти. Тем не менее описанное в главах 19–21 Книги Судей должно было все равно казаться жестокостью и бессердечием.

Я думаю, что современный человек слишком легкомысленно относится к обетам и клятвам. Быть может, отчасти именно поэтому мы возмущаемся тем, как к обетам и клятвам относились люди Ветхого Завета. Главы 19–21 Книги Судей содержит два таких обета, к которым израильтяне относятся крайне серьезно. Во–первых, народ поклялся предать смерти всех тех, кто не откликнется на призыв к оружию; во–вторых, израильтяне поклялись не выдавать своих дочерей за сынов Вениамина. Позже они поняли, что из–за второй клятвы колено Вениаминово должно исчезнуть с лица земли, и стали думать о том, как этого избежать. И здесь они поняли, что их может спасти первая клятва. Кто не явился, чтобы принять участие в битве? Жители Иависа Галаадского. Согласно правилам herem (о чем мы поговорим ниже) они перебили всех жителей города, за исключением девственниц. Но этого оказалось недостаточно для того, чтобы каждый из сынов Вениаминовых получил себе жену. Вместо того чтобы признать свою клятву безрассудной, израильтяне нашли еще один способ ее обойти: они посоветовали сынам Вениаминовым похищать танцующих девушек Силома. Это позволило им оставаться верными своему обету. Не нарушая клятвы, они ухитрились исполнить именно то, что эта клятва должна была бы запретить.

Но прежде чем мы разберем данный случай, нам следует рассмотреть несколько других библейских отрывков, которые показывают, насколько серьезно в древнем Израиле относились к клятвам и обетам. Мы уже упоминали эпизод из 2 Цар 21, где важную роль играют клятвы. Страна переживала голодные годы из–за того, что Саул нарушил клятву, данную гаваонитянам. Поскольку та клятва была получена с помощью обмана, перед израильтянами стояло искушение забыть о ней и предаться мщению. Но Книга Иисуса Навина 9:16–21 показывает, что вожди Израиля настаивали на соблюдении клятвы, несмотря на то, что она была получена нечестным путем. И когда Саул нарушил данную клятву, страна должна была за это расплачиваться. Чтобы восстановить справедливость, гаваонитяне потребовали от Давида казнить семерых потомков Саула. Решения Давида также отражают представления о нерушимости клятвы: Давид не желает казнить Мемфивосфея, сына Ионафана, «ради клятвы именем Яхве, которая была между ними» (2 Цар 21:7; см. 1 Цар 20:17). Это показывает, что клятвы и обеты играли важную роль в жизни израильтян.

Другим примером опрометчивой клятвы служит обет Иеффая в случае, если Яхве дарует ему победу, принести в жертву первое, что выйдет из ворот его дома. Иеффай был потрясен и убит горем, когда увидел, что первой ему навстречу выбежала из дома единственная дочь (Суд 11:34–35), но «он совершил над нею обет свой, который дал» (Суд 11:39). Для Израиля обет есть обет, никаких компромиссов.

Видя такое жесткое и буквалистское отношение к клятвам и обетам, мы можем задать два вопроса. Во–первых, как Бог относился к такому положению дел? Во–вторых, чему такое отношение к клятвам учит нас самих?

Отвечая на первый вопрос, нам следует признать, что Бог стремился соответствовать тому отношению к обетам, которое существовало в древнем Израиле, и мы можем понять почему. Если мы вспомним о том, какой уровень нравственности отражают главы 19–21 Книги Судей, мы увидим, что Богу было почти не на что опереться, потому что в его народе было крайне мало добра. И потому, хотя гостеприимство было глубоко искажено «мужским шовинизмом» и хотя народ придавал великое значение букве клятвы, пренебрегая ее духом, эти две вещи, по крайней мере, свидетельствовали о том, что Израиль способен держаться за нечто доброе. И в периоды глубокой деградации это было крайне важно. Отношение Израиля к обетам указывало на некоторую честность и целостность, и Бог мог постепенно облекать эти качества в одежды праведности и справедливости. Бог начал свою работу с того сырого материала, который был у него под рукой. Конечно, подобно нам, он мог мечтать о более достойном народе, но он не мог выдавать желаемое за действительное. Зато он мог начать работу с людьми, которые верны хотя бы чему–то, даже если верны букве или ложным идеалам.

В связи с этим можно вспомнить о ситуации ребенка, которому дали обещание, включающее в себя некоторые условия: «Мы пойдем в зоопарк, если ты закончишь прополку сада и позанимаешься музыкой». Ребенок может помнить только о зоопарке, забыв об обязанностях. Он помнит про обещание, но еще до какого–то возраста неспособен взвесить все его последствия. Так и древний Израиль в эпоху судей помнил о клятве, но еще не дорос до способности взвешивать все последствия.

Как нам следует относиться к обетам и клятвам? Прежде всего, нам следует помнить о предостережении Книги Екклесиаста о том, что лучше вообще воздержаться от клятвы, чем пообещать и не выполнить сказанного (см. Еккл 5:5). Но это не помогает нам в ситуации, когда опрометчивая клятва может причинить страдания невиновным. И возможно, именно слово «невиновный» дает ответ на наш вопрос, потому что зрелое понимание принципов, изложенных в Писании, заставляет меня прийти к выводу, что я никогда не должен причинять вред невиновному человеку. Нарушить это ключевое правило справедливости ради соблюдения моей опрометчивой клятвы было бы неразумием, ошибкой и недостойным поведением для христианина. Однако здесь следует добавить, что никакие соображения личной выгоды не могут быть основанием для нарушения клятвы, хотя именно такое искушение нас постоянно подстерегает: скажем, когда я обещал продать по такой–то цене старье, хранящееся в моем доме, и здесь узнаю, что это ценный антиквариат, — я должен выполнить то, что обещал. Я всегда должен смотреть на свои клятвы с точки зрения закона Божьего. Ради того чтобы оставаться честным человеком, я всегда должен приносить свои личные интересы в жертву этому закону. Я должен стремиться к тому, чтобы Бог руководил всеми моими поступками и решениями, даже если это ведет к мучительным и неприятным последствиям. Я верю, что Бог всегда ожидает от меня правильных поступков, неважно, связан я при этом клятвой или нет, и я смогу соответствовать этому ожиданию только в том случае, если буду поддерживать непрерывную связь с Богом.

Однако следует признать, что подобные рассуждения о решениях и поступках вряд ли приходили в голову членам народа Божьего в древности. Но вправе ли мы этого от них ожидать? Для того чтобы понимать обеты и заповеди в свете любви, справедливости и милосердия, нужен иной уровень зрелости, которого Израиль тогда еще не достиг. Главы 19–21 Книги Судей показывают, что народ уже начал понимать, что поспешные клятвы приводят к печальным последствиям, но еще не нашел ответа на вопрос, как избежать этих последствий, сохраняя верность Богу. Так что израильтяне решили обойти свой обет с помощью похищения девушек, танцующих в винограднике. Более разумный подход к нравственным вопросам появился у них позднее. Вспомним известные слова из Нового Завета: «Когда я был младенцем, то по–младенчески говорил, по–младенчески мыслил, по–младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое» (1 Кор 13:11). В каком–то смысле древний Израиль оставался маленьким ребенком, о чем свидетельствуют многие места Ветхого Завета. Любопытно посмотреть, как этот образ обыгрывают глубокие слова пророка Осии: