— Я выбрал Поиск, — просто сказал он.

— Поиск? — переспросила Лайла. — Что это?

Ной удивленно уставился на нее. Как могло случиться, что она не слышала о Поиске? Пустышкам из Квартала простительно было не знать о нем, они вообще не интересуются ничем, что выходит за рамки их Круга, но Лайла — городская девушка! С какой планеты она прилетела?

Неожиданно он ощутил прилив вдохновения, как бывает, когда собираешься посвятить новичка во что-то очень важное, новое, значительное.

— Поиск, — сказал он с жаром, — это исследовательская организация. Они занимаются территориями за пределами Города.

— Пустой Землей? — удивленно спросила Лайла. — Зачем?

Ной не знал ответа, и понял, что Лайла отнюдь не захвачена романтикой далеких путешествий.

— Ну, для того, чтобы знать. Знать, что там.

Лайла замолчала и стала внимательнее вглядываться в снежную темноту перед машиной. Ее лицо неуловимо изменилось. Оно стало как будто тверже, сосредоточеннее.

— Я этого не понимаю, — наконец сказала она. — Зачем ехать куда-то непонятно куда? Где-то что-то искать, когда в самом Городе столько достойных и интересных занятий? Пустая Земля, там только холод, грех и смерть, и больше ничего. Посвящать себя этому…

— Вообще-то, я там на практике, — поспешно сказал Ной.

Лицо Лайлы расслабилось и снова приняло обычное благожелательное выражение.

Они замолчали, погруженный каждый в свои мысли. Тихо шелестел теплый воздух из печки, где-то вдали выл ветер.

Лайла вдруг подалась вперед.

— Смотри, что это там?

Ной посмотрел. Среди метели в неярком свете фар проступил огромный черный силуэт, похожий на сказочное чудовище с четырьмя широко расставленными ногами.

— Это ветряк! — сказал он. — Мы в Квартале!

— Куда теперь?

— Вперед. Вон к тем фонарям. Наш дом — первый.

Лайла медленно подкатила к калитке и остановила машину. В доме горел свет.

— Это мама. Ждет. Спасибо, что подвезла меня.

— Не за что. До встречи на собрании. Думаю, теперь мы будем часто видеться.

Ной, который обычно посещал группу всего раз или два в неделю, кивнул.

— Да. Лайла, я… Я очень рад, что ты теперь с нами. Я имею в виду — в группе.

Я…

Она дотронулась ему до плеча.

— Я тоже, Ной. Очень рада. А теперь иди, не заставляй маму волноваться. И храни тебя Бог!

— Храни тебя Бог!

Он открыл дверцу и выбрался из машины. Ветер тут же подхватил его, ударил в спину, разметав полы пальто. Ной пригнул голову, скрючился и поспешно, насколько позволял глубокий снег, заковылял к дому. У самой двери он обернулся. Машина все еще стояла у калитки. Он помахал рукой, в ответ ему мигнули фары.

Разговор с Караско по поводу практики был коротким:

— Я хотел спросить, что значит практика? Сколько она продлится?

— Об этом говорить еще рано. Иди и займись делом.

Вот и все. И весь разговор.

Позже, когда эмоции отступили, Ной решил для себя так: ему готовят испытание. С какой стати его должны принять в команду сразу? Его — человека с улицы. Наверняка, Караско хочет прежде проверить новичка, увидеть в деле. Это выглядело логичным.

А пока Ной поступил в распоряжение Колотуна.

— Прежде, чем делать что-то серьезное, научись работать вообще, — сказал тот. — Работать — не языком трепать.

Ной сменил штаны и свитер на старый комбинезон и принялся работать: драить «приборы» — длинные железные цилиндры, очень тяжелые и очень грязные. Дело продвигалось медленно, вонючая жидкость из большой банки, которой его снабдил Колотун пахла нефтью, и от нее болела голова. Каждые полчаса приходилось делать перерыв и уходить на противоположный край ангара подышать свежим воздухом.

— Созидательный труд удерживает человека от превращения в скота, — говорил Колотун. — Полезная работа дарит радость.

Ной, отдыхавшей на куче «приборов» особенной радости не чувствовал, о чем и сообщил новоявленному начальнику. А чувствовал он, наоборот, усталость и головную боль. Колотун хохотнул и заявил, что этому тоже нужно учиться.

— Ты свою жизнь волочешь, как ярмо. У тебя каждый час повисает на шее. Но ты не переживай, все такими были. Излечишься, сын мой.

Отмытые приборы следовало относить в мастерскую к Танку, который укладывал их на длинном столе, разбирал и, нацепив очки, приступал к работе. Выглядел он при этом очень комично — этакий интеллигентный тролль. Свое священнодействие он называл «профосмотром». Ной восхищенно наблюдал за его короткими толстыми пальцами, которые с необыкновенной ловкостью перебирали тоненькие провода, вытаскивали электронные платы, прощупывали крошечные пружинки подвески. Заметив интерес Ноя, Танк попытался посвятить его в особенности процесса, но обучение других явно не было его сильной стороной. В конце концов, он запутался сам, умолк и посмотрел на Ноя, как бы говоря: «Я не хочу тебя обидеть, но все это слишком сложно». Потом пришел Колотун и предложил им не маяться дурью, а заниматься каждому своим делом.

Караско исчез еще утром первого дня и больше не появлялся, назначив вместо себя Ушки. Тот тоже своим присутствием не баловал, целыми днями просиживая в штабе или скитаясь по многочисленным отделам «Поиска». Команда оказалась предоставлена самой себе: Колотун копался в вездеходе, Танк занимался «профосмотром», Ной драил. Ибо выходит человек на дело свое и на работу свою до вечера.

На второй день рабства к Ною подошла Мамочка. Она немного постояла возле него, задумчиво рассматривая едва уменьшившуюся кучу «приборов», покачала головой и повернулась к ногам Колотуна, торчащим из-под вездехода.

— Колотун, милый, у меня к тебе просьба, — сладким голосом произнесла она. — Большая человеческая просьба.

Ноги дернулись, их владелец выбрался из-под машины и сел на пол. По лицу у него стекал пот, оставляя тоненькие полоски чистой кожи в слое серой копоти.

— Заинтригован.

— Дай мне Ноя попользоваться. Я верну!

— Не дам, — нагло отозвался Колотун и принялся вытирать грязные руки грязной тряпкой. — Он постигает радость плодотворной работы.

— И это ты называешь работой? — удивилась Мамочка. — Смотри, какого парня тебе дали — умного, образованного — а ты?

У Ноя покраснели уши.

— А ты им гвозди забиваешь!

— Я им мою приборы, — миролюбиво поправил ее Колотун.

— Ну пожалуйста! Пожалуйста! У Танка этих бандур полон стол, он и до послезавтра с ними не управится. А? А мне срочно нужна умная голова!

Колотун задумался.

— Пирог хочу.

— Завтра, — быстро ответила Мамочка. — Из концентрата.

— Ладно. Бери. Только запомни — вернуть в том же виде! Мне из него еще человека делать.

Он снова залез под вездеход.

Мамочка перевела взгляд на грязного Ноя. Зрелище было жалкое.

— Ну, трудяга, давай в душ. Я буду ждать тебя в столовой.

Ной долго тер руки и лицо жесткой мочалкой, крутился, подставляя то один, то другой бок струе горячей воды, старательно пытаясь смыть с себя резкий запах «плодотворной работы». Спустя полчаса, он красный и распаренный предстал перед Мамочкой. Увидев его, она заулыбалась.

— Ты моешься, как девушка, — сказала она.

— Что значит: как девушка?

— Долго! Мужчины моются быстро.

Она поправила волосы у него на лбу.

— Ты красивый, когда чистый. Просто грех занимать тебя такой работой. Колотун выпендривается, но ты не обижайся, на самом деле он очень хороший.

— А я и не обижаюсь.

— Вижу. Садись.

Они устроились друг напротив друга за одним из столов.

— У меня есть двоюводный бват, — начала Мамочка. — Неплохой павень, но не очень-то умный. Вчева им ваздали задания для певеводного тестивования… Вобщем, он не спвавится. Если не помочь, его так и выкинут с начальной школой в аттестате. Так и будет! И куда он пойдет? Они итак едва концы с концами сводят, а тепевь и надеяться будет не на что. Помоги мне, Ной. Пожалуйста!