Держась за верхнюю скобу двумя руками, Колотун перекинул ноги через край крыши и повис вдоль кабины. Мимо, всего в нескольких сантиметрах от его спины, проплыла стена подъезда. Он заколотил в стекло. Мамочка обернулась. Он сделал знак остановиться.

Вездеход резко затормозил и встал на месте. Инерция едва не скинула Колотуна на землю. Он быстро перебрался в кабину, сел за руль и посмотрел в боковое зеркало. К застывшей машине бежали тараканы. Колотун надавил на газ и повел вездеход в сторону заградительной базы, где ждали Караско и Танк.

Мамочка схватила его за руку. Он быстро глянул в ее сторону и почувствовал, как сжалось сердце. Она была похожа на маленького потерявшегося ребенка, который спрашивает, где его родители.

— Умерла, — сказал он и отвернулся.

Напряг руку, опасаясь, как бы Мамочка не начала дергать ее. Но она не начала. Она прижалась к своему окну, закрыла глаза ладонями и зарыдала.

Когда они добрались до заградительной базы, стемнело окончательно. Снег перестал. Колотун остановил вездеход перед зданием и молча смотрел, как проносятся в свете фар темные фигуры тараканов. Их было очень много. Они выбирались из открытого люка недалеко от входной двери, выбегали из здания, и еще множество теней мелькало в освещенных окнах.

Они лежали возле открытого колодца — два изуродованных тела в остатках комбинезонов Поиска. Рядом с ними — несколько милиционеров. Над трупами, то и дело заслоняя их, копошились тараканы. Первым желанием Колотуна было направить на них машину и передавить к чертовой матери этих монстров. Караско и Танка уже не вернуть, но хотя бы отогнать от них эту нечесть. Но он понимал, что это бесполезно. В голову пришла старая поговорка: «Свято место пусто не бывает».

Он двинул машину задним ходом. Мельком взглянул на «бочки», припаркованные за домом. Теперь до них не добраться. Глянул на Мамочку. Она сидела молча, только из глаз ее катились слезы. Она уже не пыталась прикрыть их руками.

«Только бы она выдержала и не рехнулась. Только бы справилась».

Сегодня они потеряли всех, кого знали и любили. Сегодня они расплатились по всем счетам. Колотуну вдруг очень захотелось направить машину вперед и давить, давить эту мразь, пока не кончится топливо, а, когда кончится, бросить в бак зажженную тряпку.

Но рядом сидела Мамочка, а на складе ждал Ной. Они еще были живы.

Вездеход выбрался за ограждения, и Колотун повел его вокруг городской стены к складу готовой продукции.

Ной и Принцесса ужинали. Чистая, прилично одетая она ничем не напоминала то жуткое существо, которое ползало по вытертому линолеуму, когда Ной, замирая от страха, лежал на трубах. Она не хотела возвращаться в подвал, и он был этому рад. Иногда, отрываясь от тарелки, она как-то странно на него смотрела, и Ной каждый раз отворачивался.

Принцесса первая услышала подъезжающую машину и рванулась к окну. Ной встал рядом с ней и в щель между досок увидел, как вездеход останавливается возле входной двери. Двигатель смолк. Распахнулась водительская дверь, из нее выбрался Колотун, обошел кабину и помог спуститься кутающейся в куртку Мамочке. Они быстро пошли к дому.

Ной хмыкнул. Ему показалось странным, что прочие остались в вездеходе. Он отправился встречать прибывших.

Вид Мамочки, опирающейся на руку Колотуна, поразил его. Она словно постарела. Она выглядела много хуже, чем в тот день, когда исчез Ушки.

Миллион лет назад.

Мамочка казалась опустошенной, и Ной вдруг понял, почему не вышли из машины остальные.

Остальных не было.

— Где все? — спросил он и не узнал собственного голоса.

— Нет больше никого, — ответил Колотун. — Тараканы накрыли Город. Квартал, Центр — все.

Он поднял глаза на Ноя.

— Мне очень жаль.

Ной прислонился к стене, а потом медленно осел на пол.

— У нас мало времени, — добавил Колотун. — Нужно отсюда уходить. Как можно быстрее.

Ной не шевелился. Мамочка высвободилась из рук Колотуна, подошла к нему и села рядом. Стала гладить его голову. По ее щекам опять потекли слезы.

Колотун шумно вздохнул и побрел к подвалу.

Мамочка ничего не говорила, и Ной молчал. Они сидели, обнявшись, на грязном холодном полу и плакали. Это было лучшее утешение для каждого из них. Слезы — универсальный язык боли.

Мимо прошел Колотун, нагруженный коробками. Он проходил несколько раз. Ной не знал сколько. Он потерял ощущение времени.

Он очнулся только тогда, когда почувствовал руку на своем плече. Поднял голову.

— Ной, что произошло в подвале? — спросил Колотун.

— А?

Смысл слов постепенно добрался до его сознания. Он встал и помог подняться Мамочке.

— Я покажу.

Они прошли в комнату с печкой. Ной и Мамочка вошли первыми, за ними Колотун. Увидев сидящую под столом Принцессу, он присвистнул.

— А это еще кто?

Услышав его слова, она открыла рот и угрожающе зашипела. Колотун отшатнулся. Мамочка тоже подалась назад, но Ной удержал ее.

— Это таракан? — спросил Колотун.

В его голосе прозвучала угроза.

— Да. Она была ранена. Сидела в подвале. Я ее одел и накормил.

— Ты с ума сошел! Да она нас всех…

Колотун не договорил, повернулся, собираясь выйти. Ной схватил его за рукав.

— Она не опасна! Поверь мне. Она совсем не опасна!

Принцесса зашевелилась.

— Те-ло? — спросила она.

— Да, — сказал Ной. — Вылезай.

Принцесса осторожно выбралась из-под стола и неуверенно шагнула к Ною.

Мамочка вскрикнула, вырвалась из его рук и выбежала в коридор. Колотун бросился за ней.

Ной опустился на стул, охваченный внезапным оцепенением. Реакция Мамочки и Колотуна словно захлопнула в нем дверь. Он пытался сосредоточиться, осознать происходящее, думать о нем, но внутри была лишь пустота. Мир остался за дверью. Ной глядел в одну точку, уперев локти в колени. Принцесса опустилась рядом и стала смотреть на огонь.

Издалека доносились крики Мамочки. Она орала, захлебываясь слезами, и хотя слышно было хорошо, Ной не мог понять смысл ее слов. Изредка вопли смолкали, тогда начинал неразборчиво и монотонно бубнить Колотун. Ной вдруг подумал, что нет теперь ни одной живой души, близкой ему. Он остался один.

Усилием воли он оторвал взгляд от пола и посмотрел на Принцессу. Она сидела у его ног, погруженная в себя, не шевелясь и спокойно дыша. Ной подумал, что так может вести себя домашняя собака или кошка, почувствовал, что вот-вот заплачет и сжал зубы.

Долго они сидели молча. Крики Мамочки утихли, а через некоторое время в комнату заглянул Колотун. Он постоял на пороге, глядя то на Ноя, то на Принцессу и растирая пальцами лоб. Его короткие волосы топорщились во все стороны.

— У Мамочки истерика, — сказал он.

Не поднимая головы, Ной кивнул.

— Из-за нее, — Колотун показал на Принцессу. — Эти твари убили ее мать.

Он немного помолчал и, видя, что Ной не реагирует, добавил неохотно.

— И твою тоже.

Ной поднял на него взгляд.

— И что?

— Оставим ее и уберемся. У нас очень мало времени. Никто не знает, когда они придут сюда.

Ной замотал головой.

— Да как ты не понимаешь, что упрямством своим ставишь нас всех под удар! Очнись, Ной! Сейчас нельзя раскисать. Это можно будет сделать потом.

— Если я сейчас очнусь, то мы уже никуда не поедем. Оставьте нас, если хотите, и уезжайте сами.

— Ты не в себе.

— Точно. Я не в себе.

— Черт бы побрал это все! Нет у меня сил с вами нянькаться. Еще немного, и я сам рехнусь.

— Тебе-то что?

— А то! Караско был мне отцом. Он научил меня всему. Научил думать своей головой, смотреть своими глазами, верить только в себя. Мы все кого-то потеряли. И ты, и она, и я. Но сейчас надо быть сильными. Мамочка — ладно, она не сможет, но тебе, Ной, надо. Нам обоим надо, иначе не спастись. Уступи ты ей! Зачем тебе эта тварь? Она все равно уйдет при первой возможности, если не перебьет нас раньше. У нас без нее полно проблем. Нужно выбираться отсюда, в Большой Город или еще куда — сейчас нужно уезжать.