— Ушки запретил использовать детей на тяжелой работе? — спросил он, чувствуя, как сердце зло застучало в груди.

Колотун осклабился.

— Ты растешь, мальчик! Растешь на глазах! — он смахнул несуществующую слезу. — Еще немного, и я смогу честно сказать — моя миссия на земле выполнена. Я воспитал человека!

Танк беззвучно смеялся, сотрясая широкими плечами. При последних словах Колотуна он опрокинулся на колесо вездехода и загоготал в полный голос. Ной тоже заулыбался. На Колотуна нельзя было долго злиться.

Когда Танк успокоился, Ной сказал:

— Я только что был на улице Святого Варфоломея. Там что-то случилось — что-то ужасное!

Втайне наслаждаясь общим вниманием, Ной рассказал о том, что видел. Его слушали молча и хмуро. Когда он закончил, Колотун сказал:

— Ты умеешь предвосхищать события — что есть, то есть. Ушки как раз там. Ты его случаем не видел?

— Нет. А почему он там?

— Как ты думаешь, кто виновники торжества? Кто порезвился на улице Святого Варфоломея?

Это слово — порезвился — покоробило Ноя. Оно никак не подходило к телам в черных мешках и плачу женщины. Оно звучало глупой издевкой.

— Это тараканы?

— Они это, — подтвердил Танк.

— Они, — эхом отозвался Колотун. — Посему быть тебе сегодня без дела. А нам светит очередная грязная работа. На этот раз действительно грязная.

— А можно я тут побуду? — спросил Ной.

— А где ж тебе еще быть? Побудешь, если Ушки домой не отправит. Он начальник — ему решать.

Время тянулось медленно. Колотун что-то напевал себе под нос, тягучее и монотонное, Танк закрыл глаза и, казалось, задремал. Но, не смотря на внешнее спокойствие, Ной хорошо чувствовал их напряжение. Они знали, что будет впереди, и им это не нравилось.

Ушки появился незаметно. Он успел преодолеть половину расстояния от двери до вездехода, когда Колотун увидел его.

— Привет, начальник.

Ушки застыл буквально на секунду — не больше, только Ной успел заметить, как окаменело и напряглось все его тело, словно он изготовился к броску. Но уже в следующий момент он расслабился и подошел к ним своей обычной скользящей походкой.

— Все, народ, собираемся. Погоны перекрыли половину квартала, говорят, что ни одной щели не оставили. Врут, конечно, но шанс есть. Мы можем поймать гаденышей.

— Ага, истребим вражью силу, — сказал Колотун и встал.

Танк тоже поднялся. Они пошли к раздевалке возле кабинета Караско. Отойдя на несколько шагов, Ушки повернулся к Ною и сказал:

— Вставай. Пойдешь с нами.

Ной побледнел. Он встал, чувствуя, как по телу расползается гадкая слабость. До сих пор все ужасы, связанные с Поиском — тараканы, окровавленные и покалеченные люди, все они были чем-то нереальным, они не касались его. Он никогда не думал о том, что может сам оказаться среди этого. Ной испугался. До дрожи в коленках, до потери голоса, до слез испугался.

— Эй, эй, Ушки — стой, погоди, — вмешался Колотун. — Ты это серьезно?

— Разумеется.

— Да он же новичок! Он же школьник!

— И что? Пусть учится.

— Чему учится?

— Тому, чему должен. Это говно — и есть наша работа, — Ушки произнес это почти весело. Он полагал, что это звучит забавно.

Колотун так не считал.

— Иногда мне кажется, что ты слишком любишь эту работу, — мрачно сказал Колотун.

Улыбка мгновенно исчезла с лица Ушки, он весь подобрался. Он стоял перед здоровенным Колотуном — тонкий, высокий, напряженный, как змея. Его пальцы подрагивали, казалось, еще секунда, и он бросится. Колотун отступил и поднял руки.

— Он будет в порядке, — сказал Ушки. — Все будут в порядке. И мы обойдемся без соплей. На семью достаточно одной мамочки.

Он повернулся и пошел в раздевалку. Колотун оскалился ему вслед и повернулся к Ною.

— Давай, пошли.

Ной плохо помнил дальнейшее. В раздевалке ему показали шкафчик, кто-то, кажется Танк, вручил полевой комбинезон, оказавшийся великоватым и висевший на Ное, как мешок. Ушки долго возился с какими-то железками, перебирая их и складывая в большую сумку. Потом была долгая дорога к машине и быстрая поездка к месту происшествия. Ной пришел в себя лишь тогда, когда они прибыли на улицу Святого Варфоломея.

Теперь здесь было пустынно. Кордон милиции растянулся, на этот раз перегородив ее целиком. Они прошли мимо охранников у двери, поднялись по маленькой, вонючей и темной лестнице на первый этаж, миновали еще пост и, наконец, оказались в квартире, где случилось несчастье. Смрад здесь был намного сильнее, чем в подъезде. Пахло чем-то кислым, сыростью и выгребной ямой. Ной почувствовал тошноту и остановился. Танк придержал его за плечо, пропустив вперед Ушки и Колотуна.

— Не переживай так, — шепнул он. — Они уже мертвые. И это не поправишь. А что до тараканов — ты не паникуй и, главное, Ушки слушайся. Все будет хорошо.

Ной рассеянно кивнул. Он не переживал за погибших людей. В этот момент сочувствие ему было не доступно. Его трясло от отвращения, мутило от запахов, и никак не удавалось побороть парализующий страх.

В ванную комнату вел кровавый след, будто волоком тащили ободранную тушу. В дверь заглядывал молодой милиционер, нервно постукивая по косяку тяжелой дубинкой. Было слышно, как внутри переговариваются Ушки и Колотун.

— Идем, — сказал Танк. — Надо работать.

Если бы не короткая передышка, предоставленная им, Ноя вырвало бы прямо на пороге. Ванна представляла собой бойню, все было залито кровью, даже стены. Чернеющими отвратительными потеками она застыла повсюду. На полу осталось множество следов.

— Их было трое, — сказал Ушки. — И все ушли.

Он показал на сливное отверстие. Решетка с него была сорвана и лежала в противоположном углу, вокруг валялись осколки плитки, словно внизу что-то взорвалось.

Ушки поставил сумку на унитаз, вытащил из нее несколько гладких металлических деталей и принялся ловко прилаживать одну к другой. Через минуту в его руках оказался маленький арбалет, который он передал Колотуну и принялся за следующий. За арбалетами последовали длинные широкие ножи, один из которых Ушки вручил Ною. Нож оказался очень тяжелым, но хорошо сидел в ладони, и с ним Ной почувствовал себя немного лучше. Последним из сумки был извлечен большой фонарь.

— Первым иду я, — сказал Ушки. — Потом Танк, Ной, Колотун. Внизу — ни звука. Ной, смотри и запоминай, если сделаю вот так — остановишься; вот так — внимание…

Инструктаж занял пять минут. Покончив с ним, Ушки натянул тонкие перчатки, взял фонарь и, шумно выдохнув, быстрым движением просунулся в пролом на полу. Колотун придержал его за ноги. Пару минут оба не двигались, потом, повинуясь какому-то невидимому знаку, Колотун втянул его обратно.

— Все тихо, — сказал Ушки. — Двинулись.

Он сел на пол, свесив ноги в дыру, подвинул к краю сумку, а потом прыгнул вниз. Это было проделано настолько ловко и быстро, что Ною показалось, будто Ушки просто исчез. Еще секунду назад он сидел перед ним, а теперь словно растворился в густом зловонии комнаты. Следующим спускался Танк. Кряхтя, он повис на руках, неловко согнул их и, ударившись плечом о край проема, упал вниз. Ной почувствовал тычок Колотуна.

— Давай.

Он отдал нож, сел на краю отверстия, как это делал Ушки, оттолкнулся и, вытянув вверх руки, скользнул в темноту. Высота была небольшая, его тут же подхватили и оттащили в сторону. В дыру просунулся нож, а потом голова Колотуна. Он быстро огляделся, исчез, появились его ноги и, наконец, он сам грузно плюхнулся на мокрый пол туннеля. Ушки повернул фонарь и посветил вперед.

Стены, выложенные из старых, потемневших от сырости кирпичей, покрывала блестящая испарина. Кое-где кладка частично разрушилась, образовав черные, покрытые лишайником оспины. Было холодно. Где-то гулко капала вода. Туннель уходил вперед на пару десятков метров, а потом сворачивал в сторону.

Ушки двигался беззвучно, он будто парил над полом. Колотун, тоже шел тихо, и только шаги Ноя и неуклюжего грузного Танка нарушали мертвую тишину. Ной смотрел на ноги Ушки, стараясь скопировать его походку, и скоро ему это удалось — он исчез и растворился в тишине, чувствуя, как плавное неслышное движение изменяет его восприятие — страх померк, уступив место сосредоточенности. Ной словно растекался по туннелю, витая одновременно и впереди и позади своего собственного тела. Лучи фонарей плясали по стенам, изо рта поднимались прозрачные облачка пара.