-- Зачем ты вообще сода явился? Кто тебя просил, а? И чего тебе дома не сиделось? Я что тебе сказала?
-- Что же делать? Папа нас прикончит. Да, точно, прикончит.
-- Да что ты заладил: "Прикончит, прикончит!" Надоел уже со своим нытьем. Будешь держать рот на замке — никто ничего не узнает. Проклятье! Почему я еще с тобой разговариваю, вместо того, чтобы отправить в мир иной? Из-за тебя я могу нарушить клятву. Ты знаешь, что это будет для меня значить?
-- Что же делать? Что же делать? — Продолжал выть Нийрав, нервно дергая руками траву.
-- Ну вот, началось. Предупреждаю, если сейчас же не прекратишь истерику, я тебя ударю. Понял?
-- Что же делать? Что же делать? Что же де…
-- Заткнись! — Мириам с размаху влепила брату звонкую пощечину.
На миг наступила тишина. Затем Нийрав поднял голову. В этот раз в глазах у него осмысленно искрилось недоумение.
-- Ты чего?
-- Все? Успокоился? Или повторить процедуру?
-- Себе повтори, — пробурчал парень, поднимаясь с примятой травы. — Охотница свирдова! И с чего это тебя вдруг потянуло на приключения?
-- Повторяю, это не твоего ума дело.
-- И скольких ты уже..?
-- Какая разница?
-- Любопытно.
-- Не лезь не в свое дело.
-- С ума сойти, моя сестра — наемный убийца. Да еще на службе у… ох… Я конечно подозревал что-то неладное, но такое…
-- Только не надо лекций о моем аморальном поведении. Лучше возвращайся домой, а когда я закончу, мы поговорим.
-- Кстати, что-то ты уж очень долго отсутствовала для обычного задания. Раньше ты справлялась куда быстрее, — ухмыльнулся Нийрав. — Не получается устранить жертву? Крошка Мириам переоценила свои силы? Добыча оказалась тебе не по зубам?
-- Не испытывай мое терпение, — Мириам отвернулась и зашагала по направлению к деревне. — Я не намерена впустую тратить время на болтовню с тобой, поэтому проваливай!
-- Одна ты не справишься!
-- Это мои проблемы.
-- Ну уж нет! — Нийрав сорвался с места и догнал сестру. — Одну я тебя не оставлю.
-- Охрана мне не нужна. Хотя, какой из тебя телохранитель? Ты будешь только мешать. А мне нужна свобода действий.
-- Предлагаю сделку. Я остаюсь в Корте, а ты сохраняешь свой секрет, идет?
Мириам запнулась и повернулась лицом к брату.
-- Ты и так будешь держать язык за зубами, иначе я убью тебя прямо здесь.
-- Меня? — Нийрав захохотал. — Ты даже Блок отразить не успела.
-- Я просто не ожидала от тебя подобной наглости.
-- Не оправдывайся.
-- И вообще, зачем тебе это? В обыденной жизни маловато романтики, или просто любопытство не дает покоя?
-- Ну, возможно, и то, и другое. К тому же, какая разница? — Нийрав прикрыл ладонью глаза от слепящих лучей восходящего солнца. — Все честно. Ты терпишь мое присутствие, отвечаешь на вопросы, а я помогаю, чем сумею, и держу язык за зубами. По-моему, замечательная сделка.
-- Я не буду отвечать на твои вопросы, — Мириам снова направилась к деревне.
-- Значит, договорились? — Парень просиял. — Отлично! А где мы будем жить?
-- ТЫ можешь поискать место для ночлега самостоятельно. Хоть с этим, надеюсь, справишься?
-- Не-ет, один я не хочу, — заныл Нийрав. — Я поселюсь вместе с тобой. Ты же не против?
-- Я против!
-- Ну, Мириам, не вредничай!
-- О-о-о! — девушка схватилась за голову.
-- Так что?
-- А, делай что хочешь, только под ногами не мешайся. И чтоб ни звука!
-- Хорошо, хорошо!
-- И никакой самодеятельности!
-- Чихнуть без твоего согласия не посмею, — радостно пообещал Нийрав.
В нескольких десятках метров от спешащих к деревне брата с сестрой ютилась неприметная пещерка глубиной всего несколько метров. У самого ее входа, распластавшись на холодном камне, притаился Торел-Юкор. Хищно прищурив узкие, с вертикальным разрезом желто-зеленые глазки, он внимательно слушал весь разговор, до тех пор пока Нийрав и Мириам не скрылись за деревянным частоколом. Довольно улыбаясь и потирая заледеневшие, изрезанные глубокими царапинами пальцы, он вернулся вглубь жилища.
Из полутьмы слабо выступали очертания подстилки из сухой травы, прикрытой сверху рваным тряпьем. Рядом, в углу валялась куча всякой всячины: какие-то камешки, мелки, кусочки пестрой материи, сухие корешки, листья и обглоданные косточки. Именно к этой груде предметов и направился Торел-Юкор.
Покопавшись пару минут, он извлек из кучи странной формы череп, у которого не было глазниц, зато провалом зияла распахнутая пасть с длинными острыми зубами. Внимательно оглядев находку, мужчина присел на подстилку и бережно опустил череп на каменный пол, накрыв сверху серой тряпкой, заляпанной чем-то бурым. Повинуясь мысленному приказу, из-под травяной подстилки вынырнул крошечный ножик с костяной ручкой. Скривившись от боли, Торел-Юкор прочертил лезвием полосу вдоль указательного пальца, с силой вдавив острие в плоть. Теплая кровь мгновенно заструилась из ранки, падая прямо на скрытый за тканью череп шигира. Тряпица дрогнула и зашевелилась, а через миг из-под нее раздался жуткий вопль, напоминающий лязганье металла и визг ржавых дверных петель.
Обессилено рухнув на подстилку, Торел-Юкор уже оттуда через устало прикрытые глаза наблюдал за тем, как медленно, с каждой новой вырастающей костью, все увеличивается и увеличивается в размерах вылезающее из-под ткани существо, шигир, подчиняющееся вызвавшему его хозяину великолепное орудие убийства.
Жаль только, что оно отнимает так много сил, и теперь Торел-Юкор не сможет даже через элми высунуться из пещеры. Но ничего, уж на изуродованные останки Изумрудной Лисы он спустится полюбоваться. А за то, чтобы хоть краем глаза увидеть лицо Аверкия, узнавшего о гибели любимой дочурки, и вовсе можно было отдать куда больше, чем даже собственную Сущность.
***
До чего же это необычно — просыпаться рано утром, но не под душераздирающие вопли будильника, а в идеальной тишине: текландтские приборы, осуществляющие процесс постепенного пробуждения, работают на частотах, неслышимых обычным человекоподобным лиренам. За полторы недели Артем так и не смог к этому привыкнуть окончательно. Как, впрочем, и ко всему Каремсу с его дико цивилизованными странностями. А особенно к местным жителям.
Что интересно, адаптироваться к кошмарным Илтронам и Антигравитационным лифтам не составило почти никаких проблем (жуткое головокружение в первые два дня, или, как здесь, нермт, не в счет). Но смириться с тем, что в проклятом мегаполисе с тобой не здороваются даже коллеги…
Вот и сейчас Стрик, товарищ по несчастью, то есть работе, ограничился стандартным для Текландта безмолвным приветствием, шаркнув правой ладонью по затылку, и продолжил натягивать защитную маску на вечно спокойное, равнодушное лицо. Ну ничего, сейчас он взбодриться.
-- Стрик, старина, чего это у тебя петухи на голове? Ты, наверное, расческу потерял?
-- Какие петухи? И почему я старина? Старина — от слова "старый", а мне всего тридцать один церт. Я еще достаточно молод для подобного определения.
-- Ты, может быть, и молод. Но ты же Стрик!
-- И что?
-- Стрик — старик!
-- Чего?
-- Да, так, к слову… А петухи… Ну, вообще-то птицы есть такие, но сейчас я имею в виду немного другое…
-- Птицы на голове?! — Стрик в ужасе повернулся, не натянув маску до конца, и Артем, увидев его перекошенное лицо, схватился за живот от смеха. — Что тут смешного?
-- Ни… хи-хи-хи! Ничего.
-- Тогда почему ты хохочешь?
-- Аха-ха!.. Это… сделай лицо попроще, а?
-- Сделать лицо?! Это как?!
-- А, забудь, — Артем, наконец, взял себя в руки и потянулся к свому ящику с униформой. Ох уж эти Механики!
Между тем, в Центральном Городском Саду начинался самый обычный рабочий день. Тысячи садовников, подобно муравьям, одновременно высыпали из каменных блоков-секторов, кольцом смыкающихся вокруг единственного естественного участка Каремса. Каждый из рабочих направлялся к своему квадрату, выполнял необходимые работы, а затем возвращался в служебные помещения — на его место заступал работник из следующей смены (каждая длилась по пять хорм). Великолепно отлаженный механизм функционировал безупречно, только Артем никак не мог понять, из-за чего столько суеты? Вся эта полуживая чахлая растительность (по сравнению с цветами и деревьями в родном Подмосковье) не заслуживала и половины оказываемого ей внимания. Нет же, надо трястись над каждым кустиком, и это целых пять хорм! За это время можно было бы перекопать половину всего этого Сада.
