Ничего… Меня ведь не зря все знают - в узких кругах. Я улыбнулся.

- Друг, бессмертный не значит неуязвимый, - отчеканил я. - Еще два шага, и твое собственное спасение настанет преждевременно.

В Нью-Йорке быстро усваиваешь, что нельзя показывать свою слабость или страх. Нельзя признавать поражение. А поражение - это когда ты решил кого-то пошалить и для разнообразия свеликодушничать. Может, напускная крутизна никого и не обманет, но сомневаться заставит.

Мне двадцать семь. Я уже старый. Все мои братья мертвы. Нед и Кев Гатц - единственные, кто у меня остался из друзей. Большинство из нас погибает к двадцати. У меня вроде не было причин бояться монаха, и все-таки мной овладел необъяснимый ужас. С другой стороны, я потому такой долгожитель, что никогда не показываю свой страх. Да пошел он лесом, кусок мяса в проводах!

Монах остановился. Будь он человеком, я истолковал бы это как слабость, колебание. Монах, возможно, анализировал новые данные или что-то считал на своем компьютере. Подумаешь, монах - что тут беспокоиться? Вот я убиваю людей, и ничего, работа такая. А монахи заговаривают их до смерти.

Вдруг я припомнил, как один везунчик во время облавы сумел пробраться под носом у десятков копов, но наткнулся на трех монахов. Один монах вроде как шевельнулся, и тот упал на землю и пропал.

Я встал поустойчивее и размял пальцы. Умом я понимал, что монах - не угроза. Монахи безвредны. Однако нутром я чуял, что начался бой, и знал, как себя вести. Я не двигался. У меня обычная человеческая реакция, а движение только сообщает о намерениях. Поэтому я стоял абсолютно неподвижно и наблюдал за монахом. Нед снова издал сдавленный звук.

Монах начал действовать, причем куда быстрее, чем я ожидал. И все же я был готов, хотя часть мозга застыла в шоке. Ряса монаха пузырилась на ветру. Монах поднял руки; в каждой влажно блеснуло по пистолету. Он не крякнул от усилия, не закричал - все молча. Как будто смотришь телевид без звука.

Некоторые думают, что, если на тебя направили ствол, надо кинуться в сторону. Ничего подобного. Терпеливый, опытный убийца не палит куда попало. Он подходит ближе, отслеживает твои движения и выбирает самый удобный момент, чтобы нажать на спусковой крючок. Он стреляет не туда, где цель была, а туда, где она будет. Вслепую стреляют только от отчаяния.

Я всегда думаю головой. Лишь поэтому я до сих пор жив.

Я бросился вперед и вниз, потянув Неда за собой. Обычно этого ожидают меньше всего, и можно выиграть пару секунд. С другими противниками этого часто хватает, чтобы повернуть ситуацию в свою пользу. А сейчас Нед упал на меня с дважды простреленной грудью.

У меня был единственный шанс остаться в живых - постоянно двигаться. Нед придавил меня мертвым грузом, не дал перекатиться налево. Когда я наконец вылез из-под него - весь в липкой крови, на одежду налип уличный мусор, - я был уверен, что сейчас получу пулю в лоб. Хотя нет, в лоб вряд ли. Мозг им нужен.

Тяжело дыша, я заскреб пальцами по асфальту, даже сломал ноготь. Вставай! Вставай, мать твою! На месте монаха я уже выстрелил бы три раза. Я болезненно сморщился, когда это себе представил.

Каким-то чудом я оказался за мусорным баком. Грязный, но еще живой. С пистолетом в руке. Удивляться, почему я жив, можно будет потом. Я подавил тошноту от медного привкуса крови и заставил себя замереть. Выглянул из-за мусорки и приготовился дорого продать свою жизнь.

В переулке кроме меня, монаха и мертвого Неда был кто-то еще. Теперь понятно, почему меня не убили. В уравнении появилось новое неизвестное, и монах решил пока не рисковать. Я никак не мог рассмотреть, кто же там. Он стоял за монахом, подсвеченным уличным фонарем. У меня возникло сразу две мысли: незнакомца совсем не беспокоят выстрелы, а монах на время обо мне забыл. Судя по всему, к нам пожаловал системщик, офицер ССБ. Легче мне не стало. Будь это обычный уличный коп, я бы не волновался. А вот элитные офицеры ССБ никогда еще мне не помогали. Скорее наоборот, увеличивали вероятность моей смерти. Все жалуются, что системные копы вообразили себя богами, но ведь так оно и есть!

Детям внушают, что ССБ предназначена для защиты от злых и нехороших дядек вроде меня. Только это неправда. Большинство детей вырастет и станет нехорошими дядьками, потому что в наше время честно зарабатывать себе на хлеб почти невозможно. Так что ССБ просто трахает нижние девяносто девять процентов пирамиды.

Сейчас, съежившись за мусорным баком и прекрасно понимая, что я уже должен быть мертв, я впервые в жизни радовался, что ССБ есть. И что системные копы такие крутые. Нед погиб, но этот системщик, может, меня спасет. А потом я вспомнил, что последние недели потратил уйму денег и сил, чтобы имя Эйвери Кейтса не связали с убийством офицера ССБ в Ист-сайде, и мое облегчение дало трещину, куда ужас мигом запустил свои черные щупальца.

Они разговаривают! Да, это даст мне время подумать - но как странно! Монах и системный коп (как это он оторвался от любимого занятия - разбивать людям головы и смотреть, не выпадут ли монетки?) встречаются в темном переулке, наводят друг на друга прицел и беседуют! Понятно, они хотят выяснить, не придет ли к противнику подкрепление в виде целой армии… И все равно странно.

Время подумать. Зачем этот долбаный монах пришил Неда? Сюр какой-то, но другого ответа нет: монах хотел его забрать. Я помнил слухи и знал кое-что из анатомии. Когда монахи только появились, официальные и подпольные телевиды много о них рассказывали. Приводили технические данные, показывали схемы, читали целые трактаты о химии мозга и о том, как человеческий мозг можно пересадить из черепа в компьютерный блок. Застрелишь человека в переулке, а через несколько часов он уже бегает в теле монаха. Если мозг остался цел или его можно как-то заштопать. Твой приятель и собутыльник проснулся однажды утром, возжаждал духовности и ни с того ни с сего заказал себе металлическое тело. И вот он уже с тобой здоровается, как все монахи: «Привет, мы были с тобой друзьями, а теперь я железный дровосек, дай я засру тебе мозги рассказами про вечность!» Только сейчас я понял, почему так происходит. Такие, как Нед или я, немного значат для общества. Никто нас не хватится, никто не будет тратить время на расследование.

Монах убил Неда Маллера, чтобы взять его с собой. Наутро Нед проснется монахом. А я? Мне даже стало обидно, что выбрали другого.

Нет, есть темы поважнее. Например, нахожусь ли я на линии прямой видимости, и как мне отсюда убежать. О встрече с эсэсбешником я всегда мечтал как о дыре в голове; сейчас возможно и то, и то. Прямо не ночь, а песня какая-то! Я дико пожалел, что рядом нет долбаного фрика Кева Гатца. Вот он бы как раз пригодился. Я сжал пистолет крепче, чтобы унять дрожь.

- Здравствуйте, офицер! - произнес монах спокойным и холодным голосом. - Кажется, на этого человека напали.

Мать твою, подумал я. Он просто тянет время.

Коп тоже понимал, что монах тянет время. Обычно системные копы не работают под прикрытием. Они гордо расхаживают в своих униформах, и никто их не трогает. Системщиков видно за милю, а им только того и нужно. Стоит им выйти на улицу - все замирает, и даже самые крутые перцы стоят, посвистывают, словно ни за что в жизни не обидят ближнего.

Коп секунду медлил, осматривал улицу и лишь потом ответил монаху тихим и спокойным - человеческим - голосом.

- Назовите себя.

Вокруг было тихо и очень темно.

Я прикинул, какой у меня выбор. Если я покажусь, то привлеку внимание копа. И тогда монаху никто не помешает.

- Я брат Вита, - быстро ответил монах. - Брат Джефри Вита, из братства Альфа Электрической церкви.

- Сам вижу, что монах! - оборвал его коп. - Что тут произошло?

Я сразу понял, что коп не подключен к сети. Или гуляет в нерабочее время, или занимается чем-то втайне от коллег - кто знает.