- Директор Мейрин, - начал Моудже. Я достал из кобуры пистолет и с натренированной легкостью навел на его лицо. Моудже моргнул, резко закрыл рот, а потом снова ухмыльнулся.

- Ты не посмеешь, Кейтс. Твоя жизнь не будет стоить и плевка.

Я пожал плечами.

- Она и сейчас немного стоит.

- Кейтс, не забудьте о нашем уговоре, - спокойно произнес Мейрин. Потом дернул головой: наверное, слушал доклады других аватаров. - Вы получили шанс начать жизнь сначала, богатым, под новым именем. Вас никто не тронет.

Моудже продолжал ухмыляться.

- Если выстрелишь, моя команда сожрет тебя с потрохами.

Я чуть подождал, а потом сместил прицел и выпустил пулю в лицо Дику Мейрину. И снова прицелился в Моудже.

Полковник уставился на меня и даже забыл стереть усмешку. Он-то не знал, что Мейрин - аватар. Он думал, что я только что у него на глазах застрелил Главного Червя.

Штурмовики напряглись и подались вперед, словно под сильным ветром. Но они были хорошо вышколены и ждали приказа Моудже.

- Полковник Моудже, - ровным голосом произнес я, зная, что в любой момент могу получить пулю в голову. - Мне надоела Система. Мне надоели системные копы. С этого момента я посвящу всю оставшуюся жизнь уничтожению этого мира. Может, я не проживу и минуты, но эту минуту я целиком отдам борьбе со всем этим дерьмом. Включая ССБ. Понятно? - Я кивнул. - Начиная с вас.

Он удивленно сощурился. Я почувствовал, как Уо Беллинг рядом со мной напрягся.

Моудже глубоко вдохнул и открыл рот. Я всадил туда пулю.

Я двинулся, Беллинг тоже. Даже Кит не остался на месте. Я перекатился вправо, не переставая стрелять, Беллинг влево, а Кит с дикими криками начал палить по ближайшим штурмовикам. До того как кончилась обойма, он ухитрился в одного попасть.

Мы с Беллингом меткими выстрелами завалили еще троих. У меня заплелись ноги. Краем глаза я заметил маскировочные ботинки и кинулся на них, растягивая мышцы спины. Я вцепился в ботинки и сшиб штурмовика с ног. Я навалился на ее ноги всем весом - оказалось, что это женщина. В неподвижном воздухе прозвучал щелчок. Женщина замерла. Я поднял глаза: над нами стоял Уо Беллинг, бывший Кенни Оурел, и целился ей в голову.

- Меня тоже тошнит от копов, - кивнул Беллинг. - От всего этого.

- Вот черт, - тихо сказал Кит. - Даже не верится, что у нас все получилось.

Мне тоже не верилось. Я еще не понял, что произошло. Наконец по мне прокатилась волна торжества: я еще жив! Я отпустил штурмовика и с трудом откатился.

- Системные копы - тоже люди, и их тоже можно убить. - Я встал и подошел к женщине. Она лежала на земле и тяжело дышала. Я посмотрел на нее сверху вниз. - Они тоже ошибаются и очень самонадеянны. - Я выбил ногой оружие из ее руки. - Свободна. Иди и скажи им. Передай вонючим эсэсбешникам, что Эйвери Кейтс съехал с катушек. Скажи, что им больше нечего мне предложить. Что я растерзаю этот мир на клочки! Разберу по кирпичам и передавлю всех копов! Скажи им, что я управлюсь быстрее, чем они думают. И пусть попробуют меня остановить!

На мгновение все застыло, и даже в воздухе не было намека на ветер. Потом Беллинг пнул штурмовика в бок.

- Иди давай.

Я осмотрелся. Лондон горел, где-то шумел бунт. Выбраться из города будет несложно.

Штурмовик кое-как встала на ноги и с опаской начала отходить.

- Не расстраивайся! - крикнул ей вдогонку Беллинг. - Мы убьем тебя позже.

В баре «У Пикеринга» было не протолкнуться. В промозглом Нью-Йорке стояла дождливая, мрачная ночь. Тяжелые капли дождя долбили оплавленный камень старых зданий и крошили асфальт грязных, забросанных мусором улиц. Завсегдатаи бара пришли пораньше, чтобы напиться самогона, от которого можно ослепнуть, выкурить краденую сигарету и поиздеваться над новичками. За шаткие деревянные стулья в баре дрались, за территорию могли и ножом пырнуть. У Пикеринга всегда хватало народу, особенно в сырые ночи, но в последнее время даже Пику стало трудновато следить за порядком. Каждый вечер в бар набегало столько темных личностей, что драки почти не прекращались. Близился момент, когда Пикеринг уже не сможет откупиться от всех уличных копов, которые пронюхали об этом злачном месте.

Парню было от силы лет семнадцать. Высокий и худой, со сломанными зубами и длинными тонкими пальцами, он неуверенно вошел в бар и украдкой огляделся. Сальные темные волосы прилипли колбу. Бледная прыщавая кожа лоснилась в слабом свете. Завсегдатаи незаметно смерили его взглядом и пришли к почти единодушному нелестному выводу: салага.

Парень даже не пытался занять место. Он тряхнул узкими плечами, приспустив дешевый рваный плащ, и уверенно прошел к задней стене, где за металлической дверью находился кабинет Пика. У стены, скрестив руки на груди, стоял высокий и невероятно мускулистый человек. Нелегальные мышечные аугменты подрагивали, как отдельные организмы.

На полпути парня схватила за локоть чья-то рука в кожаной перчатке. К руке прилагался приземистый мужчина со сложной сетью капилляров на серой физиономии. От линии волос к горлу шел уродливый рваный шрам. Мужчина облизнул губы и невнятно прохрипел:

- Эй, салага! Выворачивай карманы, и я тебя не кокну. Вокруг послышались тихие смешки: посетителям было любопытно посмотреть, как парень отреагирует, но не более того.

- Пусти, - сказал парень. - А то скормлю тебе твои пальцы!

Снова смех, на этот раз издевательский. Приземистый решил, что смеются над ним. Он, может, и оставил бы парня в покое, если бы тот унизился, попросил по-хорошему. Но умника надо проучить.

- Ты что мелешь, щенок! - прорычал он, сильно сдавливая локоть парня. - Здесь умникам не место, сечешь?

Парень резко выбросил в сторону свободную руку, и в раскрытую ладонь прыгнул нож из рукава. Он крепко сжал рукоятку и полоснул обидчика по лицу. На стол брызнула кровь; мужчина отпрянул, зажав ладонями лицо, и завизжал:

- Порезал меня, мать твою! Сволочь!

Парень внимательно посмотрел на него, вытер лезвие плащом и вернул в пружинную кобуру. Затем пошел дальше.

Громила перед дверью смерил его подозрительным взглядом.

- Versuchen sie nicht das mit mir, zicklein. I schaepper sie in zwei. Ja?[2]

Парень покачал головой:

- Что за тарабарщина, не понимаю. Громила возмущенно вздохнул.

- Американцы хренофы! Путто осталной мир не сушчествует! Какофо тебе хрена нато?

Парень выпятил нижнюю челюсть.

- Я хочу видеть Эйвери Кейтса.

Громила мгновенно схватил парня за горло, а второй рукой обезвредил нож. Остальные на них не обращали внимания.

- Бьес имен, zicklein[3], - прошептал немец. - Бьес имен, ja?

Парень кивнул и облизал губы.

- Хорошо, хорошо. Мне нужно его увидеть. Немец отпустил его.

- Ти что-то хотель ему показат? Парень кивнул.

- Да.

- Сдафай орушие. Фсе. Потом отсканю, ja? Не питайся менья наколот, а то путет непо ф алмасах, ja?

Парень отдал немцу нож.

- И это фсе? Парень кивнул:

- Это все.

Громила вздохнул, взял прибор в форме жезла и провел по парню сверху вниз и обратно, наблюдая за показаниями на маленьком экране. Потом шагнул в сторону и махнул: мол, заходи. Парень секунду поколебался, набросил плащ на плечи и ступил вперед. Дверь автоматически открылась.

Кабинет Пика был очень захламлен. Пробираясь между стопками бумаги к древнему письменному столу, парень удивлялся: на черта людям нужно столько барахла? За его приближением наблюдали трое: глубокий старик, который сидел за столом, положив руку на странное плоское устройство, покрытое кнопками; мужчина помоложе, весь в черном, который сидел на краю стола и курил; еще один старик у дальней стены, в дорогой одежде, совсем седой, но аккуратно постриженный и причесанный, с путающим стеклянным взглядом.