— Лазутин изменился?

— О да. Он несколько подправил свое личико. Но, пропустив через компьютер его новую физиономию, мы получили прежнего человека. Того, кто нам нужен. Он мечтал об этой яхте. И он воплотил свою мечту в жизнь.

— Он много о чём мечтал, — как-то даже завистливо протянула я.

— Он купил дом. Но большую часть времени проводит на яхте. По документам он теперь не Лазутин. Другая фамилия. И он теперь адвокат. В отставке. Не у дел. Ходит качается, занимается своей яхтой и… И пишет книгу.

— Вот как! — воскликнула я.

— Законопослушный гражданин, — подвел итог Кондратьев, — который за одну неделю установил дружеские отношения как с соседями по дому, так и с городской властью. Новая жизнь. Нового человека.

— И что теперь?

— Ты не хотела бы вернуть его в прошлое состояние?

Я задумчиво повертела чашку на блюдечке. Не знаю, как насчет банкира — вернуть в прошлое. Но меня к нему Кондратьев уже вернул. Вновь мне пригрезилось дно карьера с известью. И вновь возникло желание поставить на краю обманувшего меня человека и посмотреть, лишь посмотреть, как он будет кусать губы и бесновато вертеть глазенками от страха перед полётом вниз — в ядовитую, дышащую смертью массу. Приятное чувство возмездия теплой волной прошло по клеточкам моего тела. Несмотря на свою забывчивость, человек все равно остается злопамятным существом.

— Ты хочешь заполучить микрочип?

— Информация, которая находится на нем, меня интересует, не скрою.

— Хочешь ею воспользоваться? Или продать?

— Ни то ни другое. Она должна быть в надёжных руках. Для начала.

— А ты считаешь свои руки надежными?

По тому, как дёрнулась у него щека, я поняла, что данный вопрос он уже задавал сам себе. И вряд ли находил на него однозначный ответ. Слишком много смертей случалось рядом с ним, да и жизнь его самого постоянно висела на тонкой нити. Так что какой уж тут ответ.

— Я делаю своё дело, — выдохнул он и взялся за бутылку. Я мотнула головой, показывая ему, где взять штопор. И он полез в тумбочку. А я закончила его же коронной фразой:

— И двигаешься дальше, да?

— Да… По иронии судьбы о существовании Лазутина знаю я и знаешь ты. Для всех других он мёртв. Благодаря тебе.

— Я думала, он уберется подальше, чем Туапсе.

— У каждого свои причуды.

Без моей памощи Кондратьев открыл посудную тумбочку, вытащил два бокала и разлил по ним вино. Затем поднял свой бокал и пристально посмотрел на меня:

— Так ты как?

— Что ты собираешься делать?

— Я не хочу рисковать. Лазутин очень башковитый. И, почувствовав что-то не то, может учудить всё что хочешь.

— Ты не желаешь рисковать микрочипом.

— Я хочу действовать наверняка. С тобой он показал себя хорошим выдумщиком. Что ж. У меня есть план — и, думаю, мою выдумку он оценит должным образом.

— Ну? — Мне стало очень интересно. Настолько, что я даже не дотронулась до наполненного вином бокала.

— Мы воспользуемся сведениями, которые мне предоставил Касьян.

— Это снайпер? — вспомнила я. Это было всё, что я вспомнила о том человеке из прошлых рассказов Кондратьева.

— Он. Правда, для осуществления этого замысла потребуется время. Как минимум полтора-два месяца. Но время у нас есть.

— Потому что о Лазутине знаем только мы.

Он не ответил, улыбнулся и рукой с бокалом махнул в мою сторону, приглашая присоединиться.

Мы пили, ели конфеты. И он меня посвящал в свою затею.

А затем он ушел. Вновь даже ни жестом не показав, что желает задержаться в моем холостяцком жилье.

Я даже несколько обиделась. И долго после его ухода стояла у зеркала и смотрела на свое отражение, пытаясь понять, не подурнела ли я часом в последнее время? Или подполковник, гад такой, болеет какой нехорошей болезнью?

Как я позже поняла, ни то, ни другое не соответствовало действительности.

Всё суета сует. Так написано в Библии. Всё имеет своё начало. И имеет конец. Эта история, показалось мне в какой-то момент, к своему финалу так никогда и не подойдёт.

Но и здесь я ошиблась. Как говорится всё в той же Книге Жизни — всему свое время. Это время обязательно придёт.

В небольшой лагуне к деревянному причалу пришвартовалась большая крейсерская яхта.

Дедок пенсионного возраста лихо подхватил сброшенные ему швартовы, ловко накинул их на кнехты, закрепил, а затем поставил трап, по которому спустился владелец и единственный пассажир этого роскошного судна — сорокалетний мужчина, с потемневшим от ветра и солнца породистым лицом, носом с небольшой горбинкой, прищуренными глазками, усами и бородкой, отмеченными сединой, такие же метки имелись и на густой шевелюре.

— Доброго здравия вам, Антон Валерьянович. — Дедок почтительно согнулся и поправил на себе чуть съехавший с плеча грязный тулуп.

— Привет, Петрович, — окидывая взглядом причал, пробасил владелец яхты и сунул в руку Петровича несколько смятых купюр.

Тот быстренько спрятал их в карман и залепетал дальше:

— Машину ребята вашу подогнали. Стоит она прямо возле яхт-клуба. Всё в полном ажуре. А свою яхточку… На зиму бы пора её уже ставить.

— Покатаемся ещё. Ты лучше займись пока уборкой «Бригантины».

— Не сумневайтесь. Усё будет тип-топ.

Антон Валерьянович застегнул ветровку и пошагал, не оглядываясь, вперёд.

Осень в этом году была теплой. Лишь в конце второго месяца предзимья подули холодные ветра, солнце стало частенько прятаться за черными свинцовыми тучами, а бриз на море сменяться частыми штормами. Но сегодня с утра ветер улегся. И на море царила спокойная гладь.

Владелец яхты «Бригантина» дошел до яхт-клуба, небольшого скособоченного деревянного строения, которое было закрыто по причине несезона, и остановился возле блестящей белизной «Хонды».

Вынырнувший из-за строения прыщавый паренек подскочил к Антону Валерьяновичу и широко улыбнулся.

— Готово? — опережая паренька, спросил Антон Валерьянович.

— Так точно, — по-солдатски отрапортовал тот и протянул ключи. — Движок отрегулировали, сцепуху посмотрели — будете кататься и забот не знать.

Антон Валерьянович подхватил ключи и кивнул одобрительно головой. Паренек, выполнив свое дело, моментально растворился. Словно его и не было.

Владелец «Бригантины» забрался в «Хонду», завёл её и некоторое время прислушивался, как работает двигатель. Усмехнулся, как бы одобряя работу невидимых мастеров.

По извилистой улочке он направил машину к местному ресторану, где обычно в одно и то же время обедал.

Курортный сезон уже давно закончился. Людей было немного, одни местные. Как и на улицах.

Его жизнь становилась размеренной и монотонной — ему это нравилось.

Услужливый официант подавал блюда — именно те, которые ему нравятся. Он неторопливо прожевывал пищу, запивал соком и наблюдал в окно, как небольшие прибрежные волны лениво набегают на песок и так же лениво уползают назад. Ему нравился этот, вид из этого ресторана. От всего этого на душе становилось еще более спокойно.

Он доедал второе, когда почувствовал легкий толчок в плечо, и тут же ему на рукав что-то пролилось.

— Прошу прощения. — Тоненький хрипловатый голосок прервал мерный ход его мыслей.

Он брезгливо поморщился, глядя, как по рукаву свитера стекают капли воды. И оглянулся.

Позади стоял мужчина, по-стариковски сутулый, с заросшим седой щетиной лицом и седыми взлохмаченными волосами. В одной руке он держал массивную самшитовую палку, а в другой — стакан с минералкой.

Чувство гнева вмиг погасло. Старик был подслеповат — огромные, чуть ли не в пол-лица, очки как-то по-дурацки съехали ему на нос, скорее всего от неловкого движения.

— Ничего, папаша, — буркнул он. — Бывает.

— Оступился, — пропищал человек и вытянул палку, как бы показывая, что именно она его подвела. — Я присяду?