Этого он не ожидал. Не ожидал, что человек, так неловко проливший на его свитер воду, ещё набьётся к нему в собеседники.

— Я только попью воды и пойду. А то ещё кого-нибудь задену. Совсем нехорошо будет.

Антон Валерьянович промолчал, неторопливо вытер салфеткой последствия от неуклюжего движения старика и перевел взгляд на свою тарелку. Черт с ним. Пусть допивает и катится дальше.

— Меня Георгием Пафнутьевичем кличут. Ага, — откашлялся старик и сделал пару глотков из стакана. — Вы уж не обижайтесь на меня, старого.

— Все нормально, отец. Пейте спокойно и забудьте.

— Н-да, — задумчиво протянул Пафнутьевич, больше, однако, не притрагиваясь к стакану. — Когда-то меня тут все знали. Все кланялись. Да что здесь. В Москве и то…

Старик вздохнул и продолжил:

— А щас… Щас всё. Когда ты стар и не у дел — ты уже всё равно что мёртв. Вот и вы. Разве вы меня вспомните?

Антон Валерьянович удивленно посмотрел на Пафнутьевича и, словно оправдываясь, произнес:

— Простите. Но я не местный. Я вообще недавно сюда приехал.

— А-а… — Старик, казалось, немного оттаял. — Ну да это не меняет дела. Всё равно.

И после этого приложился к стакану с минералкой, будто пытаясь придать силы для дальнейшей беседы.

— А вы что, — не удержался хозяин «Бригантины», — такой уж большой знаменитостью были?

— Ну, в некоем роде, — чмокнув губами, признался Пафнутьевич. — Я был известнейшим адвокатом. Через мои руки прошло столько дел… И-эх.

— Интересно, — уже с большим вниманием стал смотреть на своего собеседника Антон Валерьянович.

— Интересно? Прошу прощения, а вы сами-то кто будете?

— Я, видите ли, тоже был адвокатом. — И Антон Валерьянович даже смутился от такого неожиданного совпадения.

— Ну-у, — протянул Пафнутьевич. — Значит, мы с вами коллеги. Тогда я вдвойне рад с вами побеседовать. А почему, собственно, были? Вы молоды, у вас всё ещё должно быть впереди.

— Да вот решил немного оглядеться. С некоторых пор я стал стыдиться самого себя…

— Защищали негодяев, — догадался Пафнутьевич. И, увидев, что Антон Валерьянович замолчал, удовлетворенно мотнул головой. — Понимаю. Но таков наш удел. Мы должны защищать всех… Ну и что же, вы так и будете оглядываться?

— Пока у меня есть занятие.

— Правда? Ну скажите мне, старому, если, конечно, не секрет, как коллега коллеге, чем же вы заняты?

— Да вот решил попробовать что-нибудь написать. — Антон Валерьянович опять смутился, как школьник, признающийся в неблаговидном поступке учителю.

— Мемуары? — Старик даже крякнул от потрясения.

— Да нет. Так. Триллерчик. На основе своей практики.

На некоторое время Пафнутьевич задумался. Допил свою минералку и грустно проговорил:

— Н-да. Очень, я вам скажу, интересно. Вы вечерком где бываете?

— Вечерком?

— Я не хочу к вам набиваться. Но согласитесь, не часто встретишь коллегу.

— Здесь — в баре. Либо брожу по пирсу.

Опираясь на палку, Пафнутьевич поднялся и отрешенно произнёс, уже уходя:

— Рад, очень рад был с вами познакомиться. Ох, простите, ваше имя…

— Антон Валерьянович.

— Н-да. Так вот. Рад. Весьма рад.

Старик, слегка опираясь на палку, засеменил из зала, заставив Антона Валерьяновича попребывать в некотором смятении. Ни тебе до свидания. Только какая-то недоговоренность. Хотел что-то сказать и утаил. Оставил при себе.

В тот же вечер Антон Валерьянович увидел старика вновь.

К вечеру становилось холодно. Сумерки быстро переходили в неуютную темноту, море становилось огромным черным пятном, и лишь лунная дорожка свелетлела на нем серебристой рябью.

Он сидел у моря на импровизированной скамейке, которую соорудили отдыхающие, натаскав камней и положив сверху широкую доску. Отдыхающих сейчас не было. Но скамейка осталась. Её не разобрали, словно надеясь вернуться сюда в новом сезоне.

Он смотрел на море и потягивал из пластмассового стаканчика пиво, когда услышал за спиной шаги. И сразу понял, кто движется к нему. По шаркающим шагам и стуку трости по камням.

— Мне сказали, что вы здесь. — Пафнутьевич закашлялся и, обойдя скамейку, уселся рядом с Антоном Валерьяновичем.

Хозяин «Бригантины» взболтнул остатки пива в стакане. Он не спешил. Спешить ему было некуда. Только домой. Куда он не очень торопился, хотя ждало его там не унылое одиночество. Три дня назад он познакомился с довольно сексапильной милашкой, которая вот уже две ночи скрашивала его одиночество. Сейчас он ждал её. Девица отправилась в бар, чтобы прикупить несколько бутылок вина и поесть — сама красотка готовить не умела, да, кроме секса, как он понял, вообще никакого другого занятия не знала и знать не желала. Что, впрочем, вполне его устраивало. Груди, ноги и ноль целых ноль десятых интеллекта — умственных притязаний как у вешалки. Ни к чему не обязывающий вариант.

— Извините прилипчивого старика, — тоненько пропищал Пафнутьевич, — но я так рад, что повстречал вас. Знаете, как говорят — ничего так просто не происходит. Все на свете предопределено. И то, что я пролил… к-хе… на ваш пиджачок водичку — тоже, как мне кажется, неспроста.

— Ну уж, — не согласился Антон Валерьянович, почему-то не решаясь при старике отпивать пиво — дурной тон вот так одному потягивать пивко. Ведь тут не ресторан, не предложишь старику даже его любимой минералки.

— Да, да, — заторопился Пафнутьевич, как бы предвидя возражение. — Это, конечно, прискорбно, ну, то, что так нехорошо получилось в ресторане, но… Но в конечном итоге все повернулось для меня в лучшую сторону.

— Вот как. — Антон Валерьянович наконец удосужился посмотреть на своего собеседника. Тёмная фигурка старика при лунном свете казалась неестественно сгорбленной, а палка, на которую тот, сидя, опирался двумя руками, делала Пафнутьевича похожим на древнего странствующего философа.

— Вам не холодно? — удивился тут же хозяин «Бригантины», приметив, что старик, как и днем, всё в том же костюмчике. Сам же он в теплой куртке чувствовал себя в самый раз — тепло и комфортно.

— Может, это вас удивит, но — нет. Я так привык. А это, доложу я вам, не холод. Да…

— Ну-у, — пожал неопределенно плечами Антон Валерьянович, как бы показывая, что, мол, каждому своё. — Так что вы там по поводу лучшей стороны говорили?

— Лучшей? Ах да! Мы ведь с вами коллеги. Было просто приятно встретить коллегу. Да еще такого, кто пишет книгу.

— Я, в общем-то, только ещё собираюсь писать. Всё как-то…

— Это неважно, — перебил его тут же Пафнутьевич. — Собираетесь — значит, уже пишете. Подготовительный процесс — тоже работа.

Последнее он произнес со знанием дела. С секунду помолчал, как бы восстанавливая свои силы, а затем продолжил:

— Я ведь тоже пишу. А вернее, уже написал. Поэтому и говорю, что чудесное совпадение и прекрасно, что вас встретил.

— Чудесное совпадение? — Антон Валерьянович несколько не совсем понял, что хотел сказать старик, однако последующая реплика все поставила на свои места.

— Я ведь, знаете, всё никак не решусь послать рукопись. Куда бы то ни было. Все думаю, а нужно ли и не ерунду ли я затеял — может с точки зрения литературы чепуха у меня одна… Да. А после встречи с вами решил, что это судьба.

Только тут Антон Валерьянович приметил, что у старика на коленях лежит папка. Тот приподнял ее и протянул ему.

— Вот, возьмите. Это мой роман. Коллега… Мне хотелось бы, чтобы вы прочли и честно высказали своё суждение.

— Но, — замялся Антон Валерьянович, — это как-то… Я ведь, в общем-то, не рецензент.

— А мне рецензент и не нужен. Я хочу услышать ваше мнение, как адвоката, ведь то, что я написал, основано на моей практике. Вы ведь тоже собираетесь взять за основу случай из практики?

Пафнутьевич не стал ждать ответа и едва ли не насильно впихнул папку в руки Антона Валерьяновича, так что тот едва не выпустил стакан с остатками пива.

— Мне сказали, где вы живёте. — Старик продолжал тараторить, словно решив в этот вечер выговориться за многие годы молчания. — Но я не решился зайти к вам домой. Не люблю, когда попадаю не во время. А здесь… Вот так вот, мне показалось, будет в самый раз. Я живу недалеко от вас. Там на самой папочке я указал свои координаты, телефончик. Так что вы не обессудьте, уважьте старика.