Но, почему же такое странное развитие событий стало возможным?

Произошло это совсем не случайно. Примерно за сто лет до высадки испанских солдат в один из ацтекских храмов явился сам Великий Бог Кетцалькоатль. Явился он не в своем обычном образе крылатого змея, но, приняв человеческий облик. Бог открыл жрецам Великую Истину. Он сообщил жрецам, что на время покидает страну и улетает за Большое море. Но через сто весен вернется к своему народу снова в облике человека. Будет он белолиц, голубоглаз и рыжеволос.

Каким и оказался высадившийся на морской берег Кортес.

Монтесума и управленческая элита великой империи увидела в нем не чужеземного захватчика, но вернувшегося к ним Бога, и добровольно, без сопротивления, отдали в его руки страну.

…В программе новостей мелькали пестрые кадры о событиях, происшедших за последние часы во всех концах света.

Но Историк не видел того, что происходило на экране. В этот вечер его не интересовали сегодняшние события. Он сидел и размышлял о событиях, которые случились очень давно.

Сокрушить империю ацтеков группа авантюристов Эрнана Кортеса смогла потому, что кто-то незримый и могучий помог европейским бродягам это сделать. Без такой помощи победа горстки испанцев над огромной и крепкой державой коренных американцев была бы невозможна. Такой странный вывод сделал для себя Историк.

Но кто был этим могучим и дальновидным помощником?

Искра Августовна Сонина жила совсем недалеко от элеватора.

После смерти мужа, директора Куломзинского элеватора, она осталась одна в огромной квартире с высокими, прямо дворцовыми потолками. Ее единственная дочь Тина умерла в семилетнем возрасте в результате врожденной болезни сердца много лет назад. Других детей у нее не было.

Искра Августовна снесла все внутренние стены, и из ее обычной квартиры образовался один огромный зал. Образовавшееся обширное пространство она разгородила китайскими ширмами, свисающими с потолка двигающимися шторами и деревянными полками с комнатными цветами.

Получился странный, постоянно меняющий конфигурацию лабиринт.

Лев Александрович сидел у нее уже час. Пил кофе с корицей, вдыхал странные восточные ароматы и слушал.

Но Искра Августовна не хотела говорить ничего конкретного. Она с такой же ловкостью, все обходя и ничего не задевая, вращалась в создаваемых ей словесных мирах, как и в запутанном лабиринте своего необычного жилища.

Словно материализуясь из воздуха, стройная седая женщина в китайском халате с драконами, неожиданно возникала то из-за одной, то из-за другой ширмы или шторы.

– Искра, но ведь ты же посылала письмо владельцу «Сибпромнефти» Аврамовичу с просьбой возобновить финансирование детского кардиологического центра? – вздохнув, произнес Полковник.

– Левушка, я посылала даже три письма… – печально улыбнулась Полковнику хозяйка.

И он снова немного почувствовал себя мальчишкой, курсантом высшей школы милиции. На первых летних каникулах он неожиданно свалился с двусторонним воспалением легких. А молодая выпускница мединститута Искра Августовна Сонина стала его лечащим врачом.

Дела у него тогда обстояли неважно. Его даже поместили в отдельную палату. Она приходила к нему белая, невероятно красивая, пахнущая валерьянкой и тревожными духами. У него несколько дней держалась предельная температура. Он то и дело впадал в полубессознательное состояние и в бреду видел над собой ее склонившееся молочно-белое широкоскулое лицо и ощущал гладкие прохладные руки.

– Искра, в последнем письме, ты же фактически угрожала Аврамовичу… Угрожала сжечь завод… Для чего ты это делала? Ты же должна понимать, это – не шутки! Тебя же могут подозревать… – говорил он, украдкой рассматривая Искрино лицо.

«Она не так уж и постарела… Даже в чем-то лучше стала… Теплее, что ли…» – подумал он.

– Ну, Лева, ну, что, значит, угрожала? – Искра поднялась с банкетки и переместилась за вишневую штору, на которой поднимали клювы длинноногие журавли.

– Сначала они мне вообще не ответили. Я написала снова. Тогда какой-то Шаенко, – доносился из-за ширм ее голос, – ответил мне, что план благотворительной помощи утверждается собранием акционеров и детский кардиологический центр в число объектов, подлежащих помощи, не включен. Поэтому, он лично ничем помочь мне не может… Я в ответном письме написала, что детский кардиологический центр финансировался нефтезаводом всегда. И когда он был государственным производственным объединением и когда стал акционерным обществом. Без этого центра многие дети с больным сердцем будут просто обречены на смерть. Умрут… И уже умерли…

Искра неожиданно появилась непонятно откуда с вазочкой печенья в руках.

– Попробуй печенье, Лева… – сказала она. – Я сама испекла…

Он взял маленький темный кругляшек. От печенья исходил слабый аромат какой-то пряной травы. А на вкус оно было горьковатым и солоноватым. Такое он и любил.

– Лева, может быть, ты пудинг хочешь, а? С малиновым вареньем? Ну, хочешь? Мой собственный рецепт… Хоть попробуй, а?

– Ну, дай немного. Только попробовать…

Искра исчезла за высокой китайской ширмой.

– Я написала им, что своим богатством, они обязаны не своим способностям или счастливому стечению обстоятельств, но Богу. Но Он не только дает богатство, но и налагает обязанности…

Полковник не мог понять, с какой стороны слышится ее голос.

– Бог налагает обязанности и за их выполнение строго спрашивает, – неожиданно услышал он у себя за спиной. Полковник обернулся. Но Искры не увидел.

– И если Он увидит, что эти богатства совсем не служат остальным, а, особенно, больным и страдающим, Он не будет равнодушно смотреть на это. И Его огонь сожжет любое богатство. Например, принадлежащий кому-нибудь нефтеперерабатывающий завод… Разве я угрожала? Я предупреждала.

– Искра, но ты, надеюсь, согласишься, что Бог вмешивается в дела людей не сам. Не собственноручно. Но через обычных смертных людей, их руками? Кто-то же из людей это сделал? – произнес Полковник в пространство.

– А разве это важно, чьими руками Он осуществил наказание? Важно, что он его совершил. Вот, Лева, что важно! – совсем близко прозвучал голос Искры, хотя она по-прежнему оставалась невидимой.

– Искра, но откуда ты узнала число, когда произойдет взрыв?

– А я не знала… Вот пудинг, Лева… Попробуй. Тебе понравиться! – Искра неожиданно выросла прямо перед ним.

Она поставила перед Полковником тарелочку с пудингом.

– Ну, как же не знала? – вздохнул Полковник. – Ты же точно сказала Браткрайсу с Липовой, что взрыв произойдет в выходные дни… Они даже поспорили с кем-то на сто долларов и выиграли… Что, не говорила?

– Почему не говорила?.. – вздохнула Искра. – Говорила. Но я не знала. Я предполагала… Предчувствовала. Ведь в выходные на самой установке не бывает людей, а Он милосерден.

Полковник понял, что больше ничего от Искры не добьется. Он взял ложечку и зачерпнул маленький кусочек пудинга так, что бы с одного бока на нем оказалось варенье.

…Когда он выписывался из больницы, она строго сказала ему:

– Лева, ты уже взрослый мальчик! Считай, что между нами ничего не было! Ничего! Ты еще найдешь свою сверстницу! А про меня забудь!

Он тогда обиделся. И дал себе слово ее забыть. Но не получилось, хотя у него появились другие женщины и даже не мало. Он все равно помнил о широкоскулой белолицей врачице.

Когда примерно через девять месяцев кто-то ему сказал, что у нее родилась дочь, у него возникла мысль, а может, это его ребенок? Но к этому времени она уже была замужем, и отцом ребенка мог быть и законный супруг. Да, мало ли, кто… Что, вообще, мужчина, сказал он тогда себе, может знать о личной жизни женщины? С уверенностью – ничего!

Потом они встречались много раз, тем более, что оба жили в тесном поселке, где пересечений на узких улицах просто не избежать, но к тому, что было между ними в районной больнице, даже в разговорах никогда больше не возвращались. К тому же, вскоре после его выписки из больницы, молодая врачица вышла замуж за немолодого вдового директора Куломзинского элеватора.