Калас махнул гвардейцам, и они повели Торренса к ожидавшей его лошади.

Остальные гвардейцы оттесняли собравшихся, очищая путь для восшествия нового короля на трон.

— Герцог Калас оказал нам самую действенную помощь. Если бы не он, управиться с толпой было бы куда сложнее, — заметил Де'Уннеро Эйдриану спустя несколько часов, когда в Урсале наконец удалось навести относительный порядок.

Бывший монах не пошел с Эйдрианом в замок, а отправился вместе с аббатом Олином и его свитой в Сент-Хонс, дабы восстановить в законных правах настоятеля Огвэна.

Оказалось, что многим в монастыре возвращение Огвэна пришлось по душе. Это облегчило Олину и Де'Уннеро задачу по выявлению недовольных и сомневающихся братьев. Они оба не делали секрета из своих намерений восстановить прежние порядки в абеликанском ордене и провозгласить Олина отцом-настоятелем, даже если это и грозило расколом церкви. Поскольку Де'Уннеро и Олин говорили откровенно, они не собирались преуменьшать последствия для несогласных. В результате к вечеру более десятка братьев было убито и столько же брошено в подземелье громадного монастыря.

Однако внешне аббатство, как и замок, выглядело оплотом спокойствия и уверенности.

— Кал ас меня ненавидит, — рассеянно бросил Эйдриан в ответ на слова Де'Уннеро.

Юный король закинул ногу, на подлокотник трона.

— Он надеялся, что Мервик меня победит; только по этой причине он не остановил поединок.

— Мне не показалось, что он так уж сильно тебя ненавидит, — заметила Садья.

— Это потому, что он боится меня еще сильнее, чем ненавидит.

— Вот это-то я и нахожу забавнее всего, — признался Де'Уннеро. — Герцог Калас далеко не робкого десятка. Ему не привыкать глядеть смерти в глаза. Почему же вдруг теперь он воздержался от решительных действий?

— Потому что я пообещал ему, что не просто убью его, — без промедления ответил Эйдриан. — Когда я оживил его после турнира, я показал герцогу, что могу уничтожить его душу или воспользоваться ею так, как сочту нужным. Да, наш любезный герцог понял истинную суть утреннего балагана. Он догадался, что это я вытащил Констанцию из могилы. Вероятно, он даже подозревает, что короля Дануба убил тоже я либо это сделала Констанция по моему указанию.

Но Калас знает также, что я для него — возможность уцелеть и сохранить свое положение, — продолжал новоявленный король. — И что еще важнее — он знает: другой возможности для него не существует.

Де'Уннеро покачал головой.

— А как насчет Торренса? — вдруг спросил певица. — Ты правильно сделал, на глазах у всех проявив к нему милосердие. Но испуганный мальчик может очухаться и оказаться весьма опасным. Он явно попытается найти поддержку у принца Мидалиса.

— Так он отправился на север? — спросил Эйдриан.

— Судя по донесениям, да, — сказала Садья.

— Пошлите людей, пусть отыщут его и схватят, — велел он.

Де'Уннеро усмехнулся и с полным одобрением посмотрел на юного короля.

— А когда его схватят? — не унималась певица.

— Убейте его, — ответил король. — Тихо и без свидетелей. Убейте и закопайте под лестницей, что ведет на самый нижний ярус подземелья.

Слова эти потрясли Садью, но лишь ненадолго. Потом она встала и направилась к выходу из тронного зала. Де'Уннеро последовал за нею.

— Он безжалостен, — сказала женщина. — Готов уничтожить всякого, кто выступит против него.

Де'Уннеро оглянулся на Эйдриана, привольно развалившегося на троне.

— Я понял это с нашей первой встречи с ним, с того, первого сражения, — ответил бывший монах.

— Что понял?

— То, какая прелесть этот наш Эйдриан, — ответил Де'Уннеро. — Он просто великолепен.

— Но не забывай, что он — сын самых заклятых твоих врагов, — напомнила ему Садья.

— Это делает его еще более великолепным, — быстро ответил бывший монах.

Певица направилась передать по назначению последние приказания Эйдриана, а Де'Уннеро предстояло решить еще одно неотложное дело. Вскоре он вернулся в тронный зал вместе с Джилсепони.

Чудовищные события утра не раздавили женщину, и она в достаточной мере сумела восстановить самообладание. Вырвавшись из рук Де'Уннеро, Джилсепони твердым шагом подошла к трону, отстранив слугу, бросившегося доложить о ее появлении.

— Неужели ты настолько глуп, что попался в сети этого человека? — спросила она, осуждающе махнув рукой в сторону Де'Уннеро. — Разве ты не знаешь историю многочисленных трагедий, в которых он повинен? Не понимаешь бед, обрушившихся на всех нас сегодня из-за тебя?

— И ты еще смеешь так со мной разговаривать? — захохотал в ответ ее сын. — Едва успев произвести на свет, ты отказалась от меня, допустив, чтобы я попал в руки эльфов. Настанет время, и я сполна отплачу госпоже Дасслеронд за годы, проведенные в ее жуткой долине! И теперь, после всего, что ты натворила, ты смеешь обвинять меня и осуждать Де'Уннеро?

— Я не знала, — запинаясь ответила Джилсепони, и глубокое чувство вины пригасило ее негодование. — Я даже не подозревала, что ты мог выжить…

— Поскольку даже не пыталась меня искать, как надлежало бы любой матери, — с простой и несокрушимой логикой возразил ей Эйдриан.

— Человек, которого ты называешь своим советником, служил Маркворту, — не сдавалась Джилсепони.

Ей было не побороть вспыхнувшую ярость к Де'Уннеро, и даже рука, указывавшая в его сторону, дрожала от гнева.

— Он носил звание Карающего Брата. Так в церкви называли выпестованных ею безжалостных убийц. Он был в числе тех, кто убил твоего отца!

Ухмылка на лице юного короля, передразнивавшего ее гневные жесты, заставили Джилсепони умолкнуть. Она поняла, что ее слова падают на неблагодатную почву.

— Трон принадлежит мне, — бросил ей сын. — Либо ты признаешь это, либо окажешься занозой, которую мне придется вырвать.

— Трон принадлежал Данубу, — тихо и спокойно возразила женщина. — Теперь он переходит к Мидалису. Мой муж никогда не имел намерений…

Эйдриан вдруг бросил ей в руку магнетит. Юный король откинулся на спинку трона и расстегнул рубашку. На его груди блеснул медальон.

— Ты утверждаешь, что я разрушил королевство. Так восстанови его, мама. Один выброс магической энергии — и я перестану существовать. Путь для принца Мидалиса окажется свободным, и даже герцог Калас не будет возражать против его восхождения на престол.

Джилсепони глядела на сына, и ее глаза суживались все сильнее. Она подняла руку. Улыбка на лице Эйдриана стала еще шире и самоувереннее.

— Всего один удар, и со мной будет покончено. Магнетит пробьет мне сердце, — подзадоривал ее юный король.

Джилсепони подняла руку с камнем. Стоявшие поодаль Де'Уннеро и Садья насторожились, но сочли за лучшее не вмешиваться. Это подсказывало Эйдриану, что они научились ему доверять.

Джилсепони продолжала стоять в прежней позе. Дважды она сжимала пальцы; казалось, она действительно намерена пробудить смертоносную силу магнетита.

— Тебе ведь хочется меня уничтожить, — издевался над ней сын.

Рука Джилсепони бессильно упала вниз. Эйдриан выхватил у нее камень.

— Хочешь меня уничтожить, но не можешь, — сказал он. — Ты не можешь уничтожить то, что сама породила.

Он подбрасывал камень в воздух и ловил его на лету.

— Убирайся из Урсала, мамуля. Ты здесь чужая. Со своим глупым состраданием ты всегда была здесь чужой.

Эйдриан махнул стражникам. Они окружили Джилсепони и оттащили ее от трона.

В дверях Джилсепони столкнулась с герцогом Каласом. Взглянув на нее, он отвесил небрежный насмешливый поклон и направился к трону.

— Что ее ждет? Подземелье до скончания дней? — спросил герцог.

— Нет. Карета, которая навсегда увезет ее из Урсала, — ответил Эйдриан.

Когда Калас недовольно заворчал, юный король бросил на него взгляд, пресекший дальнейшие пререкания.

— Она не представляет для нас угрозы.