– Ты ведь выиграешь кучу денег, если мы поженимся.

– И я потрачу их на тебя, дорогая.

– Но как ты мог сделать наши отношения предметом развлечения? Сделать ставку на то, что мы поженимся. Филипп, ведь я не скаковая лошадь.

– Безусловно.

– И ты даже не сожалеешь о том, что сделал?

И тут вдруг, словно что-то оборвалось внутри его. Филипп не смог справиться с неожиданно нахлынувшим на него чувством разочарования. Его одолевал страх, что на самом деле она просто не любит его и получает какое-то извращенное удовольствие, заставляя его преодолевать одно препятствие за другим. Он был терпеливым и сдержанным. Он был раскаявшимся и преданным. Но этого было недостаточно, и теперь он уже просто не знал, что делать с этой невозможной женщиной.

Она была невозможна, но он любил ее. И все же… всему есть предел.

– Мне очень жаль, что это тебя так расстроило, Анджела, – решительно сказал он. Она открыла, было, рот, но он не дал ей сказать ни слова. – Но я совершенно не жалею, что заключил это пари. Ты заставила меня поверить в себя, Анджела. И я впервые смело поставил на самого себя.

– А если ты проиграешь?

– А кто говорит, что я собираюсь проигрывать? – Осмелев, он дразнил судьбу и своего «сердитого ангела». Но сдерживаться он больше не мог.

– По крайней мере, ты мог бы попросить прощения за то, что выставил наши отношения на всеобщее осмеяние.

Она была права. Он мог взять ее за руку, заглянуть ей в глаза и сказать, что он сожалеет, но все это забудется, и они теперь будут жить счастливо и богато. Но неожиданно им вдруг овладело странное для него чувство – гордости за себя и уверенности в себе. Теперь он понимал себя и свое сердце и видел ту правду, которой она хотела избежать.

– Анджела, одно дело – извиняться перед женщинами, которым я причинил зло, – пояснил он терпеливо и спокойно. – Я должен был это сделать, и я искренне извинился перед ними. Но я не могу извиняться за пари, потому что это будет ложь. Я никогда не лгал тебе и не намерен делать этого теперь.

– Но все же…

– Я думаю, что единственное извинение, в котором ты нуждаешься, я тебе не могу принести.

И это была правда, от которой она старалась убежать. Другая правда заключалась в том, что они не смогут быть счастливы, если один из них будет продолжать убегать от своего прошлого. Он посмотрел в лицо своему прошлому, и она должна сделать то же самое.

– Он не имеет к этому никакого отношения.

– Он имеет к этому прямое отношение. Твоя жизнь продолжалась, но ты не простила ни его, ни себя. Я не могу сражаться с твоими страхами вместо тебя, Анджела.

– Это не имеет ко мне отношения. Ты единственный…

– Да, я единственный. Я люблю тебя, Анджела.

Ну, разве этого не достаточно?

– А вот и Лайла с Дрейком, – заметил Родермир. Граф и графиня рука об руку неторопливо шли по дорожке.

– Да, это они, – ответила леди Палмерстон.

– Это означает, Дора, что ваша мисс Салливан и Хантли находятся где-то в саду одни.

От нее не укрылась многозначительность его тона. Она лукаво посмотрела на него, а он в ответ поднял одну бровь. Она улыбнулась и отвела взгляд.

– Какая проницательность, сэр Родермир! Вы, должно быть, были превосходным шпионом, – заметила она. Он в двух словах рассказал ей о том, чем занимался прежде, когда леди Палмерстон спросила, как он познакомился с семейством Дрейк. Она почувствовала большое волнение при мысли о том, что познакомилась с настоящим шпионом. Или это было оттого, что он улыбнулся в ответ на ее поддразнивание?

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, но ведь вы пытаетесь их сосватать? Если их застать в компрометирующей ситуации, то женитьба будет гарантирована.

– Не забывайте, что речь идет о Филиппе Кенсингтоне. Застать этого мужчину в компрометирующей ситуации проще простого. Но вот заставить его пойти к алтарю после этого – задача чрезвычайно сложная.

– Лайла исключительно умело обращается с оружием, если это поможет вашей попытке.

– Я возьму это на заметку, благодарю вас. Но осмелюсь заметить, что никакая женщина не захочет выходить замуж за человека, которого привели к алтарю под дулом пистолета.

– Да, это как-то совсем неромантично, – согласился Родермир, беря ее под руку. – А может, не так-то просто его уличить?

Тут перед ними из-за изгороди выскочила Анджела, она почти бежала. За ней следовал Филипп. Он звал ее, но она не обернулась.

– Какие же они все глупые, – пробормотала леди Палмерстон.

– Да, женщины имеют склонность слишком близко принимать к сердцу даже незначительные вещи.

– Вообще-то я имела в виду мужчин и их способность опрометчиво говорить то, чего не следует. Благодарю вас, что подтвердили мое мнение.

– Всегда к вашим услугам, – пробормотал он. – Ну, так что нам делать с этой влюбленной парочкой?

– Мы должны дать им время остыть и возможность самим исправить положение. Давайте вернемся в дом. Полагаю, Анджела хочет уехать.

Анджела действительно хотела немедленно вернуться в Лондон. Лайла и Дрейк слышать об этом не хотели. Гости должны остаться на ужин и переночевать у них. В доме достаточно свободных комнат, и они наверняка проведут замечательный вечер.

После приятного ужина, во время которого чета Дрейков развлекала гостей рассказами из своей шпионской жизни, дамы удалились в смежную комнату на чай, а джентльмены остались в гостиной выпить портвейна.

Филипп взял бокал и серьезно подумывал о том, чтобы выпить его, а в придачу и всю бутылку.

– Похоже, дела складываются не очень удачно: у вас не так много шансов выиграть это пари, – заметил Дрейк.

– Вы тоже читали об этом в газетах? – предположил Филипп.

– Нет, я подслушал, как вы спорили с мисс Салливан. Моя жена – не единственный человек, кто подслушивает, – пояснил Дрейк с улыбкой и без малейшего смущения.

– Наверное, я глупец, но я все же надеюсь, что у меня есть шанс, – сказал Филипп. Он заметил, как в течение всего ужина Анджела, погруженная в свои мысли, время от времени бросала на него строгие взгляды.

– Вы будете расплачиваться с половиной всего города в течение всей вашей жизни, если проиграете, – заявил Дрейк. – Вам нужно нечто большее, чем надежда, мой друг.

– Я боюсь потерять не деньги. Я уже потерял все до последнего пенни. Я просто не знаю, что буду делать, если потеряю ее.

– Влюблены по уши? – поддразнил его Дрейк. – Такое случается даже с лучшими из нас.

– Вам необходимо разработать план, чтобы завоевать ее навсегда, – внес свое предложение Родермир.

– Правильно. Благородный поступок, – сказал Дрейк.

– Неужели это может сработать? – недоверчиво спросил Филипп.

– В моем случае это сработало, – ответил Дрейк и сделал глоток.

– И что же вы сделали? – спросил Филипп.

– Спас ее от вооруженных разбойников, – ответил Дрейк.

– Есть еще какие-нибудь идеи?

– Я могу предложить свои услуги для отвлечения внимания ее наставницы, – предложил Родермир. Двое молодых людей некоторое время с любопытством смотрели на пожилого джентльмена.

– Вы старый хитрец, Родермир, – сказал Дрейк, рассмеявшись.

– Готов на все, чтобы помочь, – ответил тот.

– Правильно. Итак, мы отвлекаем внимание леди Палмерстон. И что дальше? – спросил Филипп, надеясь, что уж втроем они точно разработают стоящий план. Ведь двое из них были шпионами, и они годами только тем и занимались, что разрабатывали хитроумные планы и плели интриги. Надежда все-таки есть. Или нет.

Все некоторое время молчали. Дрейк предложил сигары. Родермир взял еще один бокал портвейна. Дрейк откинулся на спинку кресла и начал насвистывать. Филипп, упершись локтями в стол, обхватил руками голову.

– Вы говорили ей о своей любви? Скажите, что любите, не можете жить без нее и так далее, и так далее, – начал Дрейк.

– Уже говорил, не один раз.

– Как насчет цветов? – предложил Дрейк.

– Преподносил, но ими же она меня и отхлестала.