– Спасибо, леди Палмерстон, – только и смогла вымолвить Анджела. Рабочий кабинет! Об этом она даже и мечтать не могла.

– Называй меня Дорой. И ты должна показать мне свои рисунки.

Анджела незамедлительно выполнила просьбу тетушки, она была ей так благодарна за доброе отношение. Есть где остановиться, наряды, рабочий кабинет! Она ни на секунду не задумалась о том, что подумает о ее рисунках тетушка, но напрасно. Когда леди Палмерстон открыла наугад одну из страниц, ее глаза широко раскрылись, а брови взлетели на недосягаемую высоту.

Анджела заглянула на страницу, которая так заинтересовала тетю, и прикусила губу. На рисунке красовался почти обнаженный Филипп.

– О нет, ты ведь не могла… – пробормотала леди Палмерстон.

Она определенно узнала Филиппа. Она прищурилась и поднесла изображение ближе к глазам, Анджела видела, что она внимательно рассматривает все детали – мускулы на груди, руки. Ох уж эти руки!

– Именно так, – ответила Анджела с вздохом. Отпираться было бесполезно. Это не смог бы сделать даже самый талантливый актер на свете.

– Но как? Когда? Где?

– Он был ранен, и его принесли к нам в монастырь. Мне поручили ухаживать за ним. Думаю, я слишком добросовестно выполняла свою задачу.

– Мне очень жаль. Но позволь мне кое-что уточнить. Филипп Кенсингтон? В монастыре?

– Да. – Несмотря на свои переживания, даже Анджела не смогла удержаться от улыбки.

Губы леди Палмерстон скривились. Потом ее глаза увлажнились. Затем она расхохоталась. Прошла целая минута – Анджела отметила это по часам на каминной полке, – прежде чем леди Палмерстон успокоилась.

– Странно, что этот монастырь не сгорел дотла. Он уцелел? Ведь не в этом причина твоего отъезда?

– Вообще-то крыша часовни и в самом деле загорелась, когда в нее ударила молния, – ответила Анджела с вымученной улыбкой.

– М-да, – проговорила леди Палмерстон и хихикнула. – На самом деле это не смешно. Ирония судьбы.

– Полагаю, что да. Правда, он помогал ремонтировать крышу.

– Он… что?

– Он работал вместе с деревенскими жителями, делал новую крышу. Ему нужно было заработать денег, чтобы добраться до Лондона.

– Филипп Кенсингтон работал?

– Да, но ваша реакция мне понятна, – грустно сказала Анджела. – Он сильно изменился.

– Или адское пламя превратилось в лед, или ты обладаешь какой-то магической силой. Наверное, благодаря твоему влиянию этот человек смог поднять что-то, кроме бокала бренди.

– Ну, в монастыре бренди вообще не водится. Я могла бы польстить себе и сказать, что это так. Но это не имеет никакого значения, потому что моего влияния оказалось недостаточно. Он уехал – неожиданно, даже не попрощавшись.

Голос у Анджелы дрожал. Вновь ей чего-то не хватило – не важно чего, – чтобы удержать мужчину.

– Моя милая девочка, он оставляет всех.

– Я знаю, – прошептала она, хотя в какой-то момент ей показалось, что она в его жизни играла особую роль.

– Но ты же не влюбилась в него? – с надеждой спросила леди Палмерстон, глядя ей прямо в глаза.

– Наверное, влюбилась, – призналась Анджела с вздохом.

– Я говорила, что все мы иногда теряем голову. Но как ты умудрилась влюбиться в отъявленного негодяя? Я и слышать об этом не хочу. Кто-нибудь знает о ваших отношениях?

– Только монахини в аббатстве.

– Хорошо. Никому не рассказывай. Даже один разговор с ним может скомпрометировать девушку.

– Он говорил то же самое.

– Ты не беременна?

– Нет.

– Хорошо, а то это помешало бы нашим планам. Я должна предупредить тебя, что моя племянница Эмилия замужем за Девоном, братом-близнецом Филиппа. Сходство поразительное. Даже отец с трудом различал их.

– Я их не перепутаю. Могу я вас попросить не рассказывать им о моих отношениях с Филиппом? Я начинаю новую жизнь, и мне совсем не хочется, чтобы прошлое мешало мне, – сказала Анджела.

– Ну конечно. Я сохраню твою тайну. Мы скажем, что все это время ты была дома в деревне. – И леди Палмерстон вернулась к альбому, просматривая наброски и хваля их.

А с ним, что тебя связывает? – спросила она, указывая на изображение Лукаса.

– Это человек, который погубил меня. В первый раз.

– Виконт Лукас Фрост. Его жена недавно умерла при родах.

Известие поразило Анджелу, но она попыталась взять себя в руки. Лукас женился, потому что был обязан, и не важно, какие чувства он испытывал к ней. Прислушавшись к себе, Анджела поняла, что его теперешняя жизнь не волнует ее. Она лишь почувствовала естественную печаль, которую испытала бы при известии о смерти любого человека.

Но она не могла игнорировать тот факт, что теперь Лукас вдовец, а значит, свободен – так же как она.

Леди Палмерстон продолжала листать альбом, когда вдруг ее взгляд наткнулся на рисунок, изображающий джентльмена из дилижанса.

– Кто это? – резко спросила Дора.

– Это Найджел Хейвен. Мой попутчик. Мы вместе добирались до Лондона.

– Найджел Хейвен, – медленно повторила леди Палмерстон, словно узнала огромную тайну. – Издатель «Лондон уикли». Как забавно, – задумчиво проговорила она.

– Что ж в этом забавного?

– Ничего, оставим это. Гроувз проводит тебя в твою комнату. Позвони, если тебе что-то понадобится. Ужин подадут в восемь.

– Леди Палмерстон…

– Дора.

– Дора, я не знаю, как мне вас благодарить. Обещаю, что не доставлю много хлопот и…

– Милая девочка. Я очень рада, что ты здесь. Я ждала тебя и знала, что однажды ты постучишься в мою дверь. Как говорится, лучше поздно, чем никогда.

Два дня назад Анджела потеряла жениха. Но теперь она обрела очаровательную и остроумную тетушку, прекрасные условия для жизни и работу. Если бы она знала, что ее ждет в Лондоне, она бы покинула аббатство гораздо раньше. До встречи с Филиппом в ее душе была пустота, которую он почти смог заполнить. Жалела ли она о том, что встретила его? О том, что полюбила? Ведь она полюбила его. Но она любила и Лукаса, а когда потеряла его, смогла встретить новую любовь.

Кливден, Бакингемшир

Филиппу хотелось убить Пьера и Франсуа. Причем сделать это медленно, мучительно для них. Долгие часы он провел с ними в экипаже, обдумывая разные способы их уничтожения.

Они увезли его от Анджелы. Большего оскорбления он и представить себе не мог. К сожалению, он так и не мог придумать, что может спасти его от наказания за убийство, причем двойное. Ясно, что в этом случае его безжизненное тело будет раскачиваться на виселице. Именно это и останавливало его от крайних мер.

Они были отвратительны, беспрестанно спорили о чем-то по-французски, размахивали оружием, словно это были обычные палки, а не заряженные пистолеты. Теперь он мог понять старых матрон, жалующихся на измотанные нервы.

Он не мог дождаться прибытия в Кливден. Но его одолевали большие сомнения. Он не знал, застанет ли Девона дома. Соизволит ли Девон принять его? Захочет ли одолжить, ему денег? До встречи с Анджелой он предпочел бы скорее умереть, чем попросить у брата денег. Но теперь все изменилось. Филипп стал другим. Он надеялся, что Девон не заставит его унижаться, ведь ему непросто переступать через собственную гордость. Но ради Анджелы он готов на все. Он молил Бога о том, чтобы Анджела дождалась и простила его.

И вот наконец-то ветхий арендованный экипаж покатился по длинной подъездной дорожке, проходящей через дубовую аллею. Показался дом, увидев который даже его попутчики замолкли. Кливденский особняк производил потрясающее впечатление. А ведь он чуть не стал его собственностью.

– Оставайтесь в экипаже. Я скоро вернусь, – не терпящим возражений тоном сказал Филипп.

– С деньгами, – добавил Пьер, хотя напоминать об этом не было никакой необходимости.

– Конечно, – раздраженно буркнул Филипп.

– Думаю, нам следовало бы пойти с тобой, – проворчал Франсуа.

– Если вы оскверните этот дом своей грязью и вонью, то слуги, а их здесь около пятидесяти, отделают вас так, что останется только выбросить ваши мерзкие останки на ближайшую помойку.