– Он уехал? Когда? Куда?

– Это случилось несколько часов назад. Он поговорил с французами, которые несколько недель жили у нас в деревне, а потом уехал с ними.

– Он сказал почему? Или куда он собрался? Или когда он вернется?

Ее голос выдал охватившую ее панику и сердечную боль.

– Может, он просто поехал в город выпить кружку пива со старыми приятелями, – сказал Джонни.

– А может, он решил что-то купить тебе. Подарок по случаю помолвки, – добавил Уильям, но Анджела знала, что это ложь.

– Он вернется, – сказал Джонни, но Анджела знала, что это тоже ложь.

На следующий день стало ясно, что он уехал окончательно. Уильям и Джонни обещали разузнать что-нибудь о Филиппе в городе. Стало известно, что тот нанял экипаж и отправился по дороге, ведущей на запад.

Ровно через сутки после того, как Анджела радостно сообщила настоятельнице о будущей свадьбе, она появилась у нее, охваченная совершенно другими чувствами.

«Поразительно, просто поразительно, – думала Анджела, – как за одни сутки может разрушиться целый мир».

На самом деле ничего удивительного. Но какая невероятная жестокость – получить все, чего ты когда-либо хотела, ощутить вкус этого и тут же лишиться всего!

Филипп угадал ее тайные желания. Она видела это по его лицу, которое смотрело на нее со страниц альбома. Ей нужны были он, младенец и улыбка Девы Марии, и он понял, что может ей все это дать.

Но почему же он уехал без всякой причины, не попрощавшись?

Она была помолвлена и брошена в течение двадцати четырех часов. Наверное, это настоящий рекорд, даже для Филиппа Кенсингтона. О чем, черт возьми, она думала? О его способности бросать женщин ходили легенды. Он был признанным Королем Негодяев. В таком случае она Королева Дурочек.

И теперь она оказалась всего лишь одной из тех разочарованных женщин, которые осмелились думать, что смогут удержать его подле себя. Она верила в него и думала, что он сможет по-настоящему полюбить. И что на сей раз действительно пойдет к алтарю.

Вечером она долго плакала, пока, наконец, не заснула, совершенно измученная. И вместе со слезами уходила вера в любовь и надежда на то, что когда-нибудь она встретит мужчину, который ответит на ее чувство.

– Он уехал, – сказала Анджела. Настоятельница ничего не ответила, лишь обняла Анджелу.

Слова были не нужны. Пусть сейчас она жалкая и презренная, но есть человек, которому она небезразлична. Человек, которого она, Королева Дурочек, собирается покинуть совсем скоро.

– Ты можешь остаться. Забудь о нашем уговоре.

– Я вам очень благодарна, но теперь я не могу остаться. Теперь, когда все здесь напоминает ей о нем. Каждый укромный уголок, в котором они целовались, коридоры, по которым они проходили, его комната, ее комната, где она часами лежала, не смыкая глаз, думая о нем, кухня и даже часовня. Она никогда больше не сможет войти в эту часовню.

Кроме того, она дала обещание настоятельнице и, в отличие от других, Анджела сдержит свое слово.

– Куда ты отправишься? – спросила леди Кэтрин.

– Просто не представляю себе, – честно призналась Анджела. Об этом она даже не подумала, да это ее и не особенно волновало.

– Может быть, тебе стоит вернуться домой? – мягко предложила настоятельница.

– Для моих сестер будет лучше, если я не вернусь. Я ведь из провинции, и навряд ли моя история там забылась. – Анджела помолчала немного. – Да и матушка сказала мне, чтобы я не возвращалась.

Настоятельница кивнула и некоторое время молчала.

– Твоя тетушка в Лондоне – моя старинная подруга. Я уверена, она тебя примет.

– У меня есть тетушка в Лондоне?

– Да, вдова старшего брата твоей матери. Твой дядюшка умер давно, ты была еще совсем ребенком. Странно, что тебе ничего о ней не известно.

– Я ничего о ней не знаю. После замужества моя мать как-то отдалилась от своих родственников.

– Тем не менее, если ты отправишься в Лондон и остановишься у своей тетушки, то это будет правильно.

– Но… – Возражения застыли на губах Анджелы.

Она не хотела никому навязываться, но придется поступить именно так. В конце концов, она сможет остановиться у нее ненадолго, пока не найдет хоть какую-нибудь работу – например, место гувернантки.

– Я дам тебе рекомендательное письмо. Уверена, что вы прекрасно поладите с леди Палмерстон.

– Спасибо, леди Кэтрин.

– Я буду скучать по тебе, Анджела, и, конечно, мы всегда с радостью примем тебя обратно. Но сейчас так будет лучше для тебя. А теперь нам с тобой необходимо решить, что мне сказать этому негодяю, если он вдруг появится.

Анджела задумалась. Она не верила, что он вернется. Но если это все-таки произойдет… он не должен узнать, куда она отправилась. А если она позволит сообщить ему свой лондонский адрес, то будет все время ждать его и вздрагивать при каждом звуке дверного колокольчика.

И все же у нее зародилась надежда. Может быть, есть разумное объяснение его отъезду? Может быть, он вернется? Может быть, может быть… И искорка надежды погасла так же быстро, как вспыхнула.

– Поступите так, как сочтете нужным, если он вдруг вернется. Я больше не полагаюсь на свой здравый смысл в таких вещах, – честно ответила Анджела.

– Что ж, хорошо. И прежде чем ты уедешь, я хочу признаться в том, что я всегда восхищаюсь твоей решимостью и верой.

– Верой? Но ведь я покидаю монастырь!

– Твоей верой и решимостью, благодаря которым ты однажды получишь все, к чему стремишься. Ты продолжаешь попытки тогда, когда другие, вероятно, уже оставили давно бы эту затею. Я молю Бога, чтобы ты не потеряла веру в себя.

У Анджелы не хватило духу сказать, что она уже утратила веру. «Ее вера» покинула ее вчера около полудня и даже не попрощалась.

Мир за стенами монастыря показался Анджеле совсем чужим. Многое изменилось с тех пор, как она ждала на постоялом дворе почтовый дилижанс, потом несколько часов тряслась по пыльной дороге в компании совершенно чужих людей. С тех пор прошло шесть лет. Ее репутация была погублена. Сердце разбито.

Спустя несколько часов после того, как Анджела покинула стены монастыря, первое любопытство было удовлетворено, и она заскучала. В почтовом дилижансе всего, вместе с ней, ехали шесть пассажиров: семья, состоящая из родителей с двумя дочерьми, и сидевший напротив джентльмен. Отец семейства спал, мать что-то вышивала, а дочери читали романы. От нечего делать она сосредоточила свой взгляд на мужчине. У него были черные волосы с сединой на висках. Черты лица были грубоватыми, и выглядел он уставшим. Его одежда определенно была сшита у хорошего портного. И во время последней остановки на постоялом дворе она слышала, как он что-то говорил о своем собственном экипаже и о том, что ему нужно срочно попасть в Лондон. Изредка их взгляды встречались, но в основном он был занят чтением газеты.

Скучая в трясущемся экипаже, она не переставала думать о Филиппе, вспоминать его глаза, его предложение: «Выходи за меня, Анджела!», и то, как она вынудила его произнести эти слова дважды, потому что не могла поверить в такое счастье. Ей показалось, что в первый раз она просто ослышалась. И от этих мыслей сердце начинало ныть, и слезы наворачивались на глаза. Но не станет же она плакать в почтовом дилижансе, в окружении незнакомых людей. Она больше не хотела думать о Филиппе. Она должна его забыть. «И сделать это нужно прямо сейчас», – сказала она себе.

Чего ей действительно хотелось, так это нарисовать портрет человека, сидевшего напротив. Она открыла дорожную сумку, в которой лежали запасное платье, рубашка, рекомендательное письмо, деньги, которые смогла ей выделить настоятельница, альбом и карандаши. Она быстро пролистала страницы со старыми рисунками, не позволяя себе взглянуть на них, и начала рисовать. Сначала она сделала набросок его лица: переносицу, глаза, волосы. Нижняя часть лица была скрыта газетой. Анджела продолжала рисовать даже тогда, когда они выехали на очень ухабистый участок дороги. В результате сильного толчка сестры повалились друг на друга, кто-то выругался, кто-то ударился головой, а альбом Анджелы, взлетев, упал на колени мужчины, которого она рисовала. Взяв его, он, не спросив разрешения, начал рассматривать рисунки.