– А во-вторых, ты еще остался нам должен, – стоял на своем Пьер, отодвигая назад шляпу и открывая глаза. Они были налиты кровью.

– Нет, мы в расчете.

– За тобой должок. Мы взяли твой кошелек и пересчитали…

– Дважды! – прорычал Франсуа.

– И обнаружили, что недостает тысячи семидесяти четырех фунтов, – закончил Пьер.

– Как, черт побери, вы считали? – возмутился Филипп. Семьдесят четыре фунта, как он помнил, ушли на дорожные расходы в Англию. Эту сумму он мог возместить. Но еще тысяча фунтов? Он точно помнил, что выиграл ровно столько, сколько занял, а эти громилы, несомненно, забрали все.

– А процент, месье? – прорычал Франсуа.

– Процент. Я не помню, чтобы это входило в условия сделки, которую я заключил с Дерю.

Правда, Филипп вообще смутно помнил встречу с ним. Он пил, и ему нужны были деньги, чтобы продолжить игру. Потом ему понадобилось еще несколько тысяч, ведь игра шла по-крупному, а контора Клода Дерю весьма удобно располагалась в соседнем квартале.

– Вот расписка. Мы захватили копию. Может, теперь вы обратите внимание на то, что написано внизу, – высокомерно произнес Пьер.

Он пригладил свою бороду, и Филипп заметил застрявшие в ней кусочки пищи. Он с отвращением отвернулся, взяв в руки протянутый ему документ.

Во-первых, он был написан по-французски. А по-французски он знал ровно столько, сколько было необходимо, чтобы общаться с женщиной в спальне. На то, чтобы прочитать на французском расписку, подсунутую ему ростовщиком в темной промозглой конуре, его знаний было явно недостаточно. Впрочем, язык расписки не имел значения, она могла быть написана на чистейшем английском. И вообще на любом. В тот момент Филипп не стал бы тратить время на ее чтение.

Тяжесть в желудке усилилась. Он стиснул зубы и, прищурившись, вгляделся в строки, написанные внизу листа. Он разобрал только несколько французских слов: долг, десять процентов, смертная казнь.

– Вам не повезло, джентльмены. У меня нет ни фартинга, – сказал Филипп, складывая листок и засовывая его в карман. Он ни секунды не сомневался, что бандиты не поверят ему, но все равно сказал это.

Они быстро заговорили по-французски.

– Воп. Хорошо! – вновь прорычал Франсуа. Голос его звучал так, словно в его глотке застрял гравий.

– Прекрасно. Рад, что мы решили этот вопрос, – заметил Филипп.

– Мы готовы вести переговоры, – сказал Пьер, вновь поглаживая бороду.

– Но я же сказал вам, что у меня ничего нет, – стоял на своем Филипп.

– Belle fille[1]… – начал Пьер, и Филиппа едва не вырвало от чувства омерзения. Подонки! Нет. Нет. Нет.

– Кое-где за нее можно выручить тысячу фунтов, – задумчиво закончил Пьер.

Насколько же мерзок этот представитель рода человеческого. Филипп сжал кулаки, но заставил себя сдержаться, потому что драка с этим типом могла навредить Анджеле.

– Абсолютно исключено, – сказал Филипп так решительно и резко, что этот подонок Франсуа опешил.

– Но вы же говорите, что у вас ни полпенни. А мы не можем вернуться к Дерю с пустыми руками.

И тут Филипп увидел страх в глазах Пьера. Дерю заставит этих двух отвратительных типов заплатить, возможно, своими жизнями или конечностями, если они не привезут всей суммы.

Если бы Филипп мог, он просто отправил бы их на все четыре стороны. Но он знал, что страх подпитывал их решимость. Они были настроены очень агрессивно и хотели получить деньги любой ценой. Филипп это понимал и должен был разобраться с ними так, чтобы обеспечить безопасность Анджелы.

– Хорошо, я достану деньги, – сказал им Филипп. Придется просить брата одолжить ему денег, хотя эта мысль его раздражала. И Девон, скорее всего, откажет ему. Но гораздо страшнее была мысль о том, что они могут сделать с Анджелой.

Его прошлое настигло его и стало реальной угрозой для его будущего. Только теперь, когда жизнь Анджелы была в опасности, Филипп начал искренне сожалеть о том, какую жизнь он вел раньше, до своего появления в монастыре. Ну, зачем он занял деньги у Клода Дерю? Для дурацкой карточной игры, которую сейчас и вспомнить-то не мог? И почему он так ужасно вел себя по отношению к своему брату? Он никогда не думал, что все так обернется. Похоже, раньше он вообще редко серьезно о чем-нибудь думал.

– Это уже лучше. Гораздо легче переправить деньги, чем несговорчивую женщину, – заключил Пьер.

– Когда ты сможешь их достать? – потребовал ответа Франсуа.

– Через неделю, – ответил Филипп.

Потребуется пара дней, чтобы добраться до Кливдена. Но возможно, Девон сейчас не в поместье, а в Лондоне. И если Девон откажет, то у Филиппа все же останется время, чтобы собрать нужную сумму. У него, конечно же, есть друзья в Лондоне, которые помогут ему расплатиться. Если только они сами не на мели. Тысяча чертей!

– Так, где мы получим деньги? – затребовал Пьер.

– Не мы… – начал Филипп и замолчал. Если эти тошнотворные типы отправятся с ним, они будут далеко от Анджелы. Ради безопасности Анджелы ему придется терпеть их общество.

– Мы отправимся к моему брату, герцогу Бекингему.

– Bon. Allons.

– Поехали, – перевел Пьер.

– Сейчас?

– Чем дольше мы задержимся, тем больше будет злиться Клод, – пожал плечами Пьер.

– Мне только надо переговорить вон с тем парнем, – сказал Филипп, показывая на Уильяма, который наблюдал за ними. – А потом мы с вами отправимся, договорились?

– Считаешь нас дураками или полными идиотами? Филипп предпочел оставить этот вопрос без ответа.

– Думаешь, мы позволим тебе передать весточку властям или попросить о помощи? Нет, ты ни с кем не будешь говорить. Только со своим братцем, – объяснил их позицию Пьер.

– Да, с ним ты поговоришь. Умолять будешь, если придется, – сказал Франсуа, отвратительно улыбаясь беззубой улыбкой.

– Обещаю, что не передам никаких сообщений властям. Обещаю, что достану денег, и вы их получите. Но сначала мне нужно переговорить с одним человеком. Я должен сообщить, что скоро вернусь.

– Пфф! А кто тебе сказал, что ты вернешься? – сказал Франсуа, распахивая полы куртки и демонстрируя рукоятку пистолета, засунутого за пояс.

– Неужели в вас нет ни капли милосердия? – спросил Филипп.

– Ты слишком много времени провел в монастыре, если рассчитываешь, что люди, подобные нам, могут вообще кого-нибудь пожалеть.

Филипп посмотрел на Уильяма и Джонни, размышляя, не броситься ли к ним. Но Пьер оказался сообразительным.

– Один шаг, одно слово, и я убью тебя и заберу девчонку, – предупредил он.

Филипп бросил прощальный взгляд на аббатство, и, мысленно помолившись, чтобы Анджела дождалась его, повернулся и ушел с Пьером и Франсуа.

«Я выхожу замуж».

Сначала Анджела рассказала об этом настоятельнице. Затем Пенелопе, которая завизжала от восторга и бросилась ее обнимать. Хелена долго молчала, когда Анджела поделилась с ней, потом медленно кивнула, улыбнулась и, сказав: «Я рада за тебя», обняла Анджелу. Анджела не думала, что Хелена искренне радовалась за нее, но теперь это уже не имело значения.

Анджела вновь и вновь повторяла самой себе: «Я выхожу замуж». Занимаясь делами, она на все лады напевала себе под нос эту фразу. Приближалось время ужина, когда Джонни и Уильям зашли в кухню, чтобы попрощаться до утра.

– Ну, как сегодня? – спросила она. – Неужели все закончили? – поддразнила она.

– Не совсем, но дела идут неплохо.

– Но у нас не такой волнующий день, как у вас. Поздравляем с помолвкой.

– Спасибо. А Филипп скоро придет?

– Даже не знаем.

Братья смущенно переглянулись, Анджела заметила это, но не придала этому никакого значения.

– Я пройдусь с вами, ребята. Хочу увидеть Филиппа и убедиться, что он не перетрудился, ведь он еще не совсем поправился.

– Ну, так он… – начал запинаться Джонни.

– Он уехал, – мягко произнес Уильям с огорченным видом.