— И не думай об этом, — сказал мош Илие. — Придет время — узнаешь.

— Я не об, этом, — покривил душой Митикэ. — Думаю: крепко повезло вашему товарищу, что вы рядом оказались.

— Чудак ты! Всего два дня прошло, как мы встретились с ним. А сколько дней он один, без нас обходился? Вот то-то… Он получше нас придумать может чего хочешь! Ну, а раз так случилось, что я да вы с братом тут — отчего ж и не помочь.

Фэникэ перешел на другую мелодию. Это означало — осторожно! Митикэ оглянулся — к ним шел Бэрдыхан.

— Соскучился, — сказал староста, плюхаясь на траву возле моша Илие.

— И мы тоже, — вздохнул Митикэ, — Не так ведь часто приходится с таким уважаемым человеком, как вы, бадя, поговорить.

— Эй, Фэникэ, кончай песню, — сказал мош Илие, — и зови сюда парней, девчат. И Мариуцу! Пусть присядет хоть на минутку, а то у меня, на нее глядя, ноги гудеть начинают! Я расскажу бывальщину — как Пэкалэ себе невесту выбирал.

Молодежь расселась вокруг моша Илие, а старшие — не останавливать же работу! — заменили своих дочерей, сыновей, младших братьев и сестер на стройке, возле котлов, на подноске глины.

— Однажды Пэкалэ так заскучал, — начал мош Илие, — что Тындалэ с ног сбился — не знал, как друга вылечить. Даже травами целебными лечить его принимался — все без толку.

«Не нужны мне лекарства», — говорил Пэкалэ.

«Лекарства лишь мертвому не нужны», — отвечал обычно Тындалэ и принимался потчевать друга какой-нибудь новой травой.

«Эх, горемычный я, — сказал Пэкалэ, — все один да один…»

«Так я ж с тобой!» — удивился Тындалэ.

«Но ты тоже один! Оба мы одни. А одному и в раю скучно».

Тогда Тындалэ понял — нужно другу невесту искать.

Вот пришли они в одно село, которое красивыми девушками славилось.

Со всей округи туда женихи съезжались — невест себе выбирать. Пэкалэ даже растерялся: куда ни посмотришь — одна девушка лучше другой. Голова кругом идет!

«Давай что-нибудь придумывать, — говорит Тындалэ, — а то запутаемся».

И вот что придумали побратимы. Насыпали полную каруцу яблок, остановились посреди села и давай кричать:

«Даем яблоки, берем сор из хаты! Даем яблоки, берем сор из хаты!».

Смеются все кругом над чудаками, потешаются. Где ж это видано — яблоки за сор! Ну, и потащили — у кого сколько набралось. А уж старались — в каждый уголок по десять раз заглядывали, по десять раз подметали. Одна два ведра тащит, вторая — корзину, третья — сама едва несет и мужа нагрузила.

Пэкалэ и Тындалэ только успевают поворачиваться — кто сколько сора принес, тому столько и яблок отсыпают. Все довольны, а у кого сора много было — больше всех радуются. Такая удача не часто бывает! Лишь одна девушка стоит возле каруцы с яблоками и плачет:

«Мне тоже яблок хочется…»

«Где сор из твоей хаты, девушка?» — спрашивает Пэкалэ.

— «Вот!» — раскрыла девушка ладонь, а там щепотка сора.

Кругом ее подружки стоят, хохочут:

«И на яблочный огрызок не намела! Сора пожалела!»

«Я не жадная, — сквозь слезы говорит девушка. — А что мне делать, если у меня в хате сора нет? И этот взаймы взяла у соседей…»

— Держи ее, Пэкалэ! — кричит Тындалэ. — Вот она, невеста! Чистоту любит, работы не боится!».

Посадили ее в каруцу — и к хате, свататься… Мош Илие прищурился, оглядел собравшихся и сказал:

— Ну, а ты, Мариуца, как себе жениха выбирала? Мариуца сверкнула большими зелеными, как лист тополя, глазами, засмеялась:

— Костикэ сам меня выбрал! А уж ошибся или нет — ему видней.

— Не ошибся, не ошибся! — воскликнула одна из подружек. — Мы же с тобой ворожили на воске! Забыла уже?

Ворожбой на воске занимались многие девушки на селе. Это очень просто: нужна только свеча, сделанная из воска диких пчел. Зажжешь ее, капнешь два раза воском в миску с водой, помешаешь воду пальцем, чтобы водоворот получился, — вот и все. Теперь смотри в оба: капельки воска одна другую догонят или нет. Догонят — значит, быть свадьбе, а не догонят — что же, в этом году жениха не жди!..

— Что показала ворожба, Мариуца? — спросил мош Илие.

— Бегали да бегали две вощинки друг за дружкой! — отмахнулась Мариуца.

— Вот вам и ворожба! — сказал Митикэ. — И новый дом уже скоро готов будет, и жених тут как тут, а вы все ворожбе верите!

— Но-но, — возразил Бэрдыхан, — чепуха! Небось сегодня-то счастливый день, вот и клаку созвали. А в несчастливый день никто строить не начнет!

— Конечно, — подтвердила Мариуца, — разве можно, например, в пятницу начинать хату строить?

Мош Илие тихонько засмеялся, и все сразу же замолчали, посмотрели на него.

— Плохо считаешь, красавица, — сказал копач. — Ведь четверг вчера был, а нынче — самая настоящая пятница.

— Нет, я же знаю, что четверг! — обиделась Мариуца. — Ложилась спать — все сочла. Проснулась — пересчитала.

— Правильно, ночью был четверг, а с утра сегодня пятница! — подтвердил Фэникэ.

— Ой, — испуганно воскликнула Мариуца. — Значит, не будет нам счастья! Пятница — день нехороший.

— А понедельник? — спросил Митикэ.

— Еще хуже пятницы! — всхлипнула Мариуца.

— Эй, Костикэ! — крикнул Фэникэ. — Когда ты выиграл скачку — этот день был счастливым?

— Еще бы! — отозвался Костикэ. — Один из самых лучших в жизни!

— Так вот, Мариуца, — сказал Митикэ, — скачки, на которых победил Костикэ, были в понедельник.

— Ну, как теперь поживают твои приметы? — спросил мош Илие.

Мариуца улыбнулась.

— Давайте уговоримся: у нас будут свои приметы. Например, когда встречаешь хорошего человека — это к радости. Верно?

— Ну, если тебе нравится, можно называть это приметой, — улыбнулся мош Илие и, уже в который раз за день, взглянул на дорогу.

— А если пахнет уксусом, — лукаво спросила Мариуца, — к чему бы это? Ну, отвечайте.

— К тому, что нас сейчас будут кормить чечевицей с уксусом! — воскликнул Фэникэ.

Мариуца побежала к котлам, а Фэникэ заиграл очередной танец. Молодежь тотчас же встала в круг, взялась за руки — начался жок.

Калачник Тимофтэ священнодействовал возле котлов и заодно наставлял девушек, как делать калачи для гаданий.

Кто-то притащил в, подарок будущим хозяевам хаты большие корзины из хвороста — сысояки. В них обычно хранятся кукурузные початки.

— Эй, Костикэ, где у тебя будет кладовая? — спросили парни с корзинами.

Костикэ стоял на бочках и заканчивал обмазку верхней части стены. Сверху он увидел, что в сысояках лежит камыш, которым нужно будет крыть крышу.

— Вот молодцы! — закричал Костикэ. — Сразу столько даров — мне же придется работать на вас, как на помещика, чтобы хоть чем-то отблагодарить!

— Легко хочешь отделаться! — пошутил один из парней. — Я придумал тебе дело потруднее — ты будешь таскать камыш на крышу, когда я буду строить свою хату!

напевал Фэникэ, подыгрывая сам себе. А Митикэ вторил ему на флуэре.

Солнце уже прикоснулось к краю степи, и небо на востоке стало совсем вечерним — темным, как спелая слива.

Работы возле хаты закончились. Вместе с последними лучами солнца покинули стройку и последние строители.

На шелковицу повесили фонарь.

Мариуца и ее подружки едва успевали разносить еду.

Калачник Тимофтэ упарился у котлов — давно ему не приходилось готовить столько бобов и мамалыги.

Появление Цопы братья Чорбэ встретили восторженно:

— Ваше благородие! Садитесь сюда! Но Цопа подошел к полицейскому;

— Как? Идем?

— Все в порядке. Можно дальше следовать.

— Значит, остаемся… Поедим, — принюхиваясь к запаху жареных бобов, предложил Цопа.

При появлении Цопы чабан — впервые за целый день — ощупал свой пояс. Деньги были на месте.