— Это не мой халат! Это не моя чалма! — вопил судья, но его уже никто не слушал.

Мусульманин, нарушивший заповедь корана, не мог уже считать себя правоверным — он не мог требовать уважения к себе, его можно безнаказанно ударить, раздеть. Ведь раз ты не подчиняешься корану, то и коран тебя не защищает.

…Ранним утром из ворот города выезжали два маленьких каравана.

С одним из них покидал город толстый судья. После происшествия с халатом он уже не мог больше оставаться здесь.

Другой караван, кроме верблюдов, включал в себя и одного ишака. На ишаке ехал Насреддин. До самой пустыни ходжу провожали друзья. Лица их были печальны.

— Здесь богачи присмирели на некоторое время, — сказал Насреддин провожающим, — а в других местах они ведут себя по-старому, как обычно. Если вы будете и дальше действовать все вместе, то врагам с вами не справиться. А в других местах труженики еще плохо помогают друг другу. Поэтому я и должен ехать туда… Вот когда все бедняки поймут, что они одна дружная семья, тогда уж никто не посмеет толстеть за наш счет!

…Караван уходил все дальше.

Караван уходил все дальше и дальше. Вот он уже скрылся среди песков. А друзья ходжи все еще стояли на дороге. Кто знает, когда еще придется свидеться со стариком Насреддином? Но никто не решался просить его остаться. Ведь ходжа один, а горя кругом много. Недаром же дрожат муллы, когда им грозят Насреддином. И замолкают баи, когда бедняк говорит: «Я скажу Насреддину». И грабитель-купец дает дехканину отсрочку по уплате долга, когда слышит, что где-то вблизи появился ходжа Насреддин верхом на неизменном своем ишаке. Ведь недаром же народ говорит:-

— Где Насреддин, там живется легче…

— Ему надо поспеть везде! — «Доброго пути, Насреддин!

В истории каждого народа бывали такие мрачные годы, о которых и вспоминать страшно.

Но именно в эти годы тяжких испытаний и проявлялись особенно ярко жизнеспособность народа, его стойкость, храбрость и многие другие великолепные черты.

Очень часто случалось, что народу запрещали смеяться, петь, танцевать. Всячески преследовались веселье, радость.

Но никому и никогда — даже самым свирепым и жестоким завоевателям — не удавалось убить смех, лишить народ права на улыбку.

Юмор народный — он как воздух, он всюду: в поговорках и пословицах, в загадках и прибаутках, в песнях и танцах, в частушках и припевках, в сказках и бывальщинах.

Молдаване — народ очень тяжелой судьбы.

В течение многих веков на их землях хозяйничали иноземцы, уничтожавшие все, что хоть в какой-то мере носило национальные, молдавские черты, что выражало Молдавский национальный характер,

Только став равной среди равных республик Советского Союза, Молдавия — Молдавская Советская Социалистическая Республика — обрела истинную свободу и национальную независимость.

По всей необъятной стране Советской зазвучали огненные молдавские песни. А разве найдется такой любитель танцев, который бы не любил жока или молдавеняску?

Народное творчество молдаван очень разнообразно.

Тут и песни о гайдуках — защитниках бедных, и о тяжкой доле батрака, за гроши работающего на помещика, и о героических подвигах храбрецов из народа.

А сказки? О драконах и царях, которых побеждает крестьянский сын, о борьбе за лучшую долю, о мудрости простых людей, людей труда.

Как и у других народов, у молдаван много своих веселых сказок, прибауток, притч. Особенно интересны в молдавском юморе образы двух чудаков — Пэкалэ и Тындалэ.

Дело в том, что, например, такие юмористические герои, как украинский Покатигорошек, белорусский, Нестерко и русский Иванушка, действуют обычно в одиночку, а Пэкалэ и Тындалэ — вдвоем. Они всегда неразлучны. Пэкалэ — предприимчивый, смекалистый, юркий, находчивый. Тындалэ — вялый, медлительный этакий плут с хитринкой. Они отлично дополняют друг друга. Вместе друзья непобедимы, никто не может их; перехитрить или обвести вокруг пальца. Они помогают бедным, издеваются над богатыми, потешаются над жадными и делятся с голодными последней кукурузной; лепешкой.

Разыграть, подшутить, проучить врага, выставить его на посмешище — вот к чему стремятся Пэкалэ и Тындалэ. В столкновениях с богатыми Пэкалэ и Тындалэ всегда стараются перехитрить их, доказать, что народная смекалка и острый ум сильнее богатства, оружия и тюремных стен.

Сценки с участием Пэкалэ и Тындалэ часто исполнялись на ярмарках и базарах бродячими актерами.

Деды-сказочники или бродячие музыканты всегда находили повод рассказать что-нибудь из похождений двух чудаков.

А сельские затейники-балагуры и поныне еще непременно поминают Пэкалэ и Тындалэ в своих прибаутках.

В разговоре и сейчас то и дело слышится:

— Ты как Тындалэ, которого вытащили из бочки!

Или:

— Ну, вылитый Пэкалэ, когда он в лесу волка встретил!

Жили ли на свете Пэкалэ и Тындалэ?

И да и нет.

Нет — потому, что их создала народная молва.

Да — потому, что они бессмертны, как все, что создано народом.

Они жили и продолжают жить в бесчисленных сказках и анекдотах.

Разве мы задумываемся над тем, жил ли на свете Иванушка или Нестерко? Мы просто считаем их своими близкими друзьями, и они всегда рядом с нами.

Повесть «Два чудака» не вместила, разумеется, и малой доли того, что в Молдавии рассказывают о Пэкалэ и Тындалэ.

Ведь когда ученые-фольклористы начали записывать рассказы об этих чудаках, то получилось двенадцать толстенных томов, да и в них еще уместилось далеко не все!

Рассказ о двух чудаках — не историческое произведение.

Это рассказ о том, как шутки и хитрые проделки Пэкалэ и Тындалэ помогали людям.

Действие повести разворачивается в Молдавии в 1912–1913 годах, незадолго перед началом первой мировой войны.

В то время Молдавия именовалась Бессарабской губернией и управлялась царским губернатором.

Хозяевами Молдавии считали себя генералы, помещики, торгаши, полицейские.

Именно в годы царского произвола все чаще и чаще вставали на защиту своих прав обездоленные батраки и рабочие.

Именно в эти годы особенно призывно звучали рассказы и песни о гайдуках, о борьбе народа с богачами.

И уж, конечно, дело не обходилось без историй о двух чудаках.

Итак, будьте знакомы с Пэкалэ и Тындалэ!