– И что теперь? – спросил Бирн.

– Черт побери, – вздохнул Маркус. – Стерлинг наша единственная нить. Теперь ее оборвали. – Он выпрямился, огляделся вокруг. – Знаешь, как я выйду на них, Бирн? Лорен не знает милосердия, Филиппе несдобровать. И перед тем как убить ее, он захочет… поиздеваться… он из…

Бирн не дал ему додумать и высказать самые черные из его предположений, отправив брата в короткий нокаут. У Маркуса посыпались искры из глаз.

– А теперь сделай глубокий вдох, братец, – посоветовал он. – Ты обязан рассуждать трезво и разумно, а не предаваться страданиям. Вернемся к Стерлингу. Как ты полагаешь, кто с ним мог быть? Его возможный сообщник, ну?

Но Маркус не слушал. Его внимание было приковано к блестящему металлическому предмету, который он заметил в кустарнике. Он нагнулся за ним – это был обычный перочинный нож, довольно старый, с затертой ручкой.

– Маркус, – окликнул его Бирн. – О чем ты там думаешь? Скажи, с кем был дружен Стерлинг в Военном департаменте? Возможно, с Кроули?

– Да, – отозвался Маркус, разглядывая нож. – Кажется, теперь я знаю с кем.

Это был худший из всех поворотов в жизни Филиппы. С блестящей золотом светской арены в удушливую темницу. Она чувствовала пульсирующую боль сзади у основания черепа, перед глазами у нее расплывались черные круги, мускулы онемели, во рту была какая-то тряпка. Потом она сообразила, что сидит, накрепко привязанная к стулу или креслу за запястья и лодыжки. Тряпка во рту называлась кляпом. А черные пятна перед глазами оттого, что на ее голову натянут какой-то мешок. «Боже, что они сделали с моей прической?!» – подумала она, мгновенно вспомнив ужасную сцену убийства Стерлинга и свое бегство.

Она повертела головой и напрягла мускулы, испытывая на прочность веревки, но тщетно. Ее руки были прочно привязаны к жестким подлокотникам грубого кресла с деревянной спинкой, а ноги связаны вместе и накрепко примотаны к одной из ножек кресла. Все, что ей удалось, – это шевельнуть кончиком носка.

Ее манипуляции не остались без внимания, и она замерла от страха, услышав приближающиеся шаги и почувствовав затем дыхание тюремщика на своей щеке.

Но мешок наконец был снят с ее головы, и она, часто мигая, уставилась на своего мучителя.

– Bonsoir, – с усмешкой обратился он к ней, что означало «добрый вечер». Он был весел и грациозен, как кошка, играющая со своей добычей. – Вот вы и очнулись. Это хорошо.

Она не могла позвать на помощь, просто закричать, чтобы разогнать свой страх, – ее рот был забит кляпом.

– Ах, ах, ах! – издевался он. – Как вам теперь, вероятно, неловко! Но я должен был себя обезопасить. У меня, знаете ли, есть соседи.

Филиппа беспокойно огляделась по сторонам: комната довольно скромная, но обстановка дорогая; стены оклеены свежей бумагой, повсюду расставлены свечи; на окнах тяжелые драпировки, не пропускающие дневного света. Лорен и в Англии предпочитал французский стиль. Она отнесла одну из кушеток к стилю Людовика XV, а столик у стены сбоку – к стилю Людовика XIV. Но больше всего ее заинтересовала стена прямо перед ней, утыканная дюжинами карт и рисунков. На картах были крупным планом показаны различные участки Лондона, она узнала просторный Брайтон и участок порта.

Неожиданно он приблизился к ней вплотную, заставив мысленно отпрянуть в своем кресле пыток – в реальности она не могла сдвинуться и на дюйм. Он потрогал локон, выбившийся из ее прически над бровью.

– Надо же, такая хорошенькая гостья. Позвольте мне вам представиться. Нам все же придется провести вместе еще некоторое время.

Он распрямился, обошел по кругу ее кресло и остановился прямо перед ней, отвесив поклон с истинно французской грацией.

– Перед вами граф Лорен де Вийор, или тот, кто им был когда-то.

Она приподняла бровь.

– Мои земли были отняты у меня, во время революции я лишился родителей. Я стал никто, простой парень Лорен. Вы уже слышали обо мне? Нет? Но ваш Голубь знает мое имя.

Она склонила голову набок, изучая его.

– Можете не представляться. Вы мадам Беннинг, пташка-милашка Голубя. Или Сизого Ворона, если вам больше нравится. – Лорен зло прищурился, заметив, что она бессильно помотала головой, потрясенная вульгарностью его мысли и фигур речи. – Не стоит отрицать это, я не такой дурак, как мои партнеры. – Он резко рассмеялся. – Узнав, кто вы ему, я стал следить за вами. Но вы, ни разу, не вывели меня на его нору. Он слишком осторожен. Но теперь-то он непременно явится за вами. Сегодня вы попались, вы провалились со своей слежкой, которую выполняли по указке своего патрона-любовника. А значит, и он попался!

Связанная по рукам и ногам, Филиппа всеми фибрами своей души сопротивлялась той идее, что у нее может быть патрон, наставник – или как там назвать его? – пусть даже и Маркус, и что она действует по его указке. Она делала это вопреки его желанию, она всегда привыкла поступать на собственный страх и риск. Это был ее план – водить своего «патрона» на веревочке по великосветским гостиным, а потом раскрыть его инкогнито и даже прославить, как и положено прекрасной даме, покровительствующей своему отважному Рыцарю.

Лорен, с ленивой грацией пантеры, расхаживал взад и вперед по комнате.

– Начиная эту войну, я не ожидал, что Голубь раскроет мои планы так быстро. Это была неожиданная удача. Он усложнил мою задачу, сделав ее намного интереснее.

Лорен наклонился к ней, вытянул свой длинный палец и провел им по ее горлу, приподняв подбородок.

– Он явится за вами, вы это знаете. Единственная причина, по которой вы еще живы, заключается в том, что я намерен заставить его полюбоваться на вашу смерть.

Филиппа могла бы спросить его: почему он так уверен, что Маркус найдет ее? И почему он надеется остаться безнаказанным, если Маркус все-таки явится? По его виду можно было понять, что он ждет своего заклятого врага с минуты на минуту. А может, он просто сумасшедший?

Пристально разглядывая его, Филиппа заметила короткий кинжал за голенищем и другой, длинный, сбоку. Под камзолом угадывались его драгоценные пистолеты. Она отметила также, что комната имеет единственный вход-выход. Когда Маркус войдет, бежать ему будет некуда. Интересно, где тут еще может быть припрятано оружие? Возможно, еще один кинжал лежит под подушками кушетки, пистолет – за горшком с цветами. Но точно не угадаешь. Это территория Лорена, и только он знает, где что находится.

Филиппа молила Бога, чтобы Маркус не нашел ее. Только не этой ночью. Иначе он угодит в эту ловушку. Но если он придет, она должна быть наготове. Под монотонные шаги Лорена она начала продумывать свой план действий.

Пробраться в Уайтхолл ночью было несложно. Если парадный вход охраняется часовыми, нужно просто миновать его и пролезть через окно, незаметно лавируя дальше по знакомым коридорам.

Братья Уорт без помех прокрались к отделу безопасности Военного департамента. Там было даже не заперто, потому что в личном кабинете лорда Стерлинга находился Лесли Фармапл. Сейф в углу был распахнут, никаких ценностей в нем уже не было. Через полуоткрытую дверь они наблюдали, как Лесли обшаривает ящики стола своего патрона, вышвыривая ненужное на пол и совсем забыв о своей любви к порядку и аккуратности.

– Это не похоже на тебя, Лесли, – насмешливо произнес Маркус, входя.

Коротенький невзрачный человечек поднял глаза, но отнюдь не прервал свое занятие.

– Мистер Уорт и… э-э… еще один мистер Уорт… – Он нервозно запинался, его обычно скрипучий голос стал хриплым. – Я… я всего лишь пытаюсь очистить тут все от ненужных бумаг. Лорд Стерлинг вечно жалуется, что не может ничего найти.

Маркус подошел ближе и положил перед ним на стол перочинный нож.

– Вы кое-что обронили, – произнес он, пристально глядя на него.

Лесли замер на секунду, уставившись на нож, потом издал короткий нервозный смешок.

– Я могу объяснить… – произнес затем он, потянувшись за ножом.

Но Маркус оказался проворнее: он перехватил его руку и выкрутил ее, укладывая его лицом в стол.