Я тяжело дышал после побоев. Мое тело ныло. Но я не смог даже на мгновение отвести взгляд от изящной метки — клейма на бедре девушки. Оно так четко прорисовывалось на ее теле!

Лолу прекрасно пометили. Любой, кто видел этот знак, знал, что представляет из себя эта девушка.

Я внимательно рассмотрел и бедро Телы. На нем горела прелестная метка, в точности такая же, что была у Лолы.

Неожиданно Лола хлестко ударила меня плетью по животу. Тела нанесла мне удар по левому плечу. Я закричал от боли и в недоумении взглянул на свою хозяйку.

— Ты пялился на их клейма, — объяснила мне леди Джина. — Не забывай, что ты только раб, Джейсон.

Лола дернула за поводок-цепочку и ткнула меня плетью под подбородок, нажимая вверх. Когда я встал, она ударила меня в живот и по пояснице. Я вытянулся в струнку.

— Взгляни на этих рабынь, — приказала леди Джина. — Смотри на их лодыжки, ноги, на прелесть их животов и очарование грудей, на красоту плеч, лиц и волос.

— Я смотрю, госпожа, — сказал я.

Обычно рабыни носят длинные распущенные волосы. У Лолы и Телы они достигали поясницы.

— Тебе они нравятся, не так ли? — спросила дрессировщица.

— Да, госпожа, — ответил я, напрягаясь.

— Ты бы хотел обладать ими?

— Да, госпожа. — Я сжался в ожидании ударов, и не напрасно. По знаку леди Джины Лола хлестнула меня плетью. — Я сбит с толку, госпожа! — воскликнул я. — Что мне делать, как отвечать? Почему вы поступаете со мной так?

— Это не отличается от того, что происходит на Земле, — ответила она. — Правда, для землян плети скорее умозрительны, они имеют социальное значение и выражаются словами. Если, конечно, эти земляне не дети. К детям, насколько я знаю, телесные наказания применяются в буквальном смысле.

Я посмотрел на нее со страхом.

— Это тип тренировки, которому почти обязательно подвергается каждый мужчина на Земле, — продолжала дрессировщица. — Хотел бы ты сейчас, чтобы я сняла с тебя наручники и предоставила тебе одну из этих рабынь, на часок, для удовольствия?

— Нет, — искренне сказал я, отпрянув назад.

— А все-таки кого бы ты выбрал? Лолу? Или Телу?

— Нет! Нет, госпожа!

— А если бы я приказала тебе позабавиться с одной из них для моего развлечения?

Я бросил на нее взгляд, полный ужаса.

— Я не смог бы сделать этого, госпожа.

— Несколько минут назад ты бы отлично справился с ними, — заявила она.

— Да, госпожа, — согласился я.

— А теперь?

— Только не теперь, только не теперь, — поспешно ответил я.

— Я обучаю тебя так же, как учат мужчин Земли, — начала леди Джина. — Обучаю бояться и подавлять свою сексуальность. Методика проста: дразнить и наказывать. Подвергать искушению и карать. Благодаря психологическим связям быстро формируется ассоциация между сексом и наказанием. Ты начинаешь бояться своих сексуальных порывов, ибо они являются предвестниками боли, физической и духовной. Это будет вызывать тревогу в ситуациях, связанных с сексом, и ухудшать твою сексуальную эффективность. Дети обычно забывают наказания, по крайней мере на сознательном уровне. Однако необъяснимые тревоги часто остаются. Эти тревоги и правила, ассоциирующиеся с ними, относятся к подавлению и сдерживанию сексуальности и должны быть рационализированы. В этом случае задействуется целая система мифов, призванных защитить индивидуума от интуитивного понимания того, что много лет назад он был изуродован и искалечен. Тебе, конечно, знакома природа этих мифов, надстроек и защитных механизмов. Их много, и они разнообразны. Они колеблются от идиотской идеи полного воздержания ради победы духа, скорее всего несуществующего, до жанра грязных шуток и историй, в которых упрямая сексуальность представляется грязной и постыдной. Между этими двумя крайностями существует множество идей, например — пуританизм. Прячущийся под маской пустой риторики, он гораздо опаснее и разрушительнее антисексизма из-за своей кажущейся мягкости. В этом ему помогает использование терминов, таких как «личность» и тому подобных, придуманных для подавления мысли и закрепления адекватных рефлексов.

— Но в чем же цель этого безумия и жестокости? — спросил я.

— А с какой целью уродство поносит красоту? Почему слабые унижают сильных?

— Я не понимаю этого, — признался я.

— Мужественность в мужчинах тесно связана с сексуальностью, — произнесла дрессировщица. — Удобнее всего травмировать ее, атакуя мужскую сексуальность, и чем безжалостнее, тем лучше. Мужчины — хозяева от природы. Это ясно из изучения биологии приматов. Поэтому мужчину необходимо стреножить, сломать и изуродовать. Он должен быть разрушен как личность. Тогда женщина может занять его место в качестве равного ему или более высшего существа.

— За что вы так ненавидите мужчин? — поинтересовался я.

— За то, что к ним не принадлежу, — ответила леди Джина.

— Почему вы не проводите свои эксперименты за пределами тюрьмы?

Она засмеялась и ответила:

— Я не дура. Ты думаешь, мне хочется, чтобы меня заклеймили каленым железом? Ты думаешь, я хочу, чтобы на меня надели ошейник и бросили голую к ногам мужчин, под их плети? Нет, мой дорогой Джейсон, я не желаю этого. Здесь живут не земляне, способные с задумчивым видом искать аргументы для своей кастрации. Здесь живут горианские мужчины.

— Вы их боитесь, — догадался я.

— Да, — ответила дрессировщица, — я их боюсь. «Как бы я хотел быть таким мужчиной!» — подумалось мне.

— И теперь вы пытаетесь заставить меня бояться своей сексуальности, чтобы я ущемлял ее и подавлял в себе мужское начало?

— Это лучший способ уменьшить эффективность мужчины во всех социально конкурентных ситуациях, — заявила леди Джина. — Конечно, он останется искалеченным, и, скорее всего, не только сексуально. Лишившись сексуальности как личностной основы, мужчина становится робким и управляемым. То есть полезным для честолюбивых женщин, которые в другом случае вряд ли осмелились бы заговорить с ним.

— В чем же истинная цель подавления мужской сексуальности? — спросил я.

— Разве не очевидно? Это необходимо для того, чтобы сделать мужчин рабами.

— Возможно ли переделать биологию?

— Простой тренировочной техникой — нет. В твоем мире это реально, если использовать наказывающие имплантанты, химические изменения, кастрацию неподходящих младенцев мужского пола, гормональные уколы, регулирование сексуальных побуждений, генную инженерию и тому подобное. Если власть сосредоточится в руках женщин, что очевидно и неизбежно благодаря демократическим принципам твоего мира, выполнить эту программу окажется делом пустяковым.

— Тогда почему вы не хотите отправиться на Землю и устроиться там на жительство?

— Я не сумасшедшая, — ответила дрессировщица.

— Разве вы не хотите присутствовать при исполнении ваших ужасных предсказаний?

— Нет, — ответила она, — поскольку в конечном итоге это стало бы концом человеческой расы.

— Таким образом, — отметил я, — вы стоите выше собственных эгоистических интересов?

— Я не могу иначе, — объяснила леди Джина. — Во мне еще осталось что-то от человеческого существа.

— Не думаю, что на Земле когда-либо произойдет тот ужас, который вы так ярко обрисовали, — сказал я.

— К этому все и идет, — ответила она, покачав головой. — Разве ты не видишь?

— Мужчины и женщины сообща предотвратят это, — заявил я.

— Земляне — управляемые организмы, — возразила леди Джина. — Беспомощные в потоке социальных сил, распускающие нюни под воздействием риторики. Они будут первыми праздновать свое падение и не поймут, что с ними сделали, пока не окажется слишком поздно.

— Я надеюсь, что вы ошибаетесь, — ответил я.

Дрессировщица пожала плечами.

— Возможно, я и ошибаюсь. Давай будем надеяться на это.

— Времена конфликтов, смут и кровавых войн — вот что более вероятно.

— Может быть, — согласилась она. — Я полагаю, что всегда найдутся несгибаемые бунтари, которые не позволят растоптать свое мужское начало.