— Они заранее заплатили за ночлег за каждого, и младший брат сейчас спит у меня на постоялом дворе. Думаю, и двое других явятся, когда вдоволь напьются и нагуляются.

Когда Неста произносила последние слова, Джон перехватил взгляд шерифа, и де Ревелль опустил глаза, не зная, воспользуется ли зять его оплошностью. Однако Джон ничего не понял.

— Конечно, будет легче покончить со всеми вопросами при дневном свете. Все равно до рассвета, когда откроются городские ворота, им никуда не деться.

— А я не хочу, чтобы в таверне переломали мебель и забрызгали все вокруг кровью! — добавила практичная Неста. — Без драки вряд ли обойдется.

— Значит, мы арестуем их на рассвете? — потребовал подтверждения коронер.

Де Ревелль все же предпринял слабую попытку протеста:

Мы доставим их для допроса и посмотрим, что они скажут в ответ на столь невероятные обвинения.

Бога ради, Ричард! Неужели вы полагаете, что, раскаявшись, они во всем признаются? — заревел Джон. — Да они буду врать напропалую, лишь бы спасти свою шкуру! Мы должны полагаться на показания моих свидетелей, — а уже выездной суд определит, виновны они или нет. Вот уж действительно, хоть один процесс вы будете счастливы оставить королевским судьям, не правда ли, шериф?

Когда они уходили, Джон заметил, что шурин дал срочные распоряжения управляющему, который тут же устремился к внутренней двери, повторяя путь, недавно проделанный проституткой и позволивший ей незаметно покинуть сцену.

Оказавшись снаружи во дворе при свете луны, они направились к привратницкой и вышли через ворота на городские улицы. Джон условился о встрече с мрачным шерифом в таверне «Буш» за час до рассвета; шериф должен был привести с собой сержанта и четырех вооруженных солдат, чтобы захватить трио из Питер-Тейви в постели.

— А ты, Неста, лучше держись подальше. Надеюсь, серьезных неприятностей не произойдет, если мы возьмем их тепленькими. Только я все равно хочу, чтобы ты оставалась

в сторонке, — и ты, Эдвин, тоже. Свидетели нам нужны живыми и здоровыми.

Заверив Джона в том, что они будут вести себя осторожно, двое из таверны зашагали назад к Айдл-лейн в сопровождении Гвина, на время принявшего на себя обязанности телохранителя. Джон же направился домой, чтобы провести несколько часов, лежа в одной постели с Матильдой, играя роль верного мужа. Никто не заметил человека, бесшумно спешащего по улицам, стремящегося оказаться в таверне «Буш» раньше остальных.

Попытка сэра Джона согреть супружеское ложе оказалась недолговечной. Когда он укрывался одеялом, кафедральный колокол пробил два часа, а едва только коронер успел уснуть, как почувствовал, что кто-то трясет его за руку. Это была завернутая в шаль Мэри; она осторожно тормошила его, стараясь не потревожить Матильду.

— Там, под дверью, Гвин! — зашептала она ему на ухо. — Он говорит, что это срочно, вы должны выйти!

К сожалению, Матильда проснулась первой и увидела женский силуэт в струящемся из открытой двери лунном свете.

Мэри! Что ты делаешь с моим мужем? Джон, ты снова взялся за свои фокусы?

Нет, госпожа, что вы! Тут Гвин из Полруана, требует, чтобы я разбудила сэра Джона. Он твердит, что нужно поднять народ и устроить погоню. Кажется, какие-то преступники сбежали.

Коронер, резко вынырнув из сна, разразился отчаянными ругательствами:

— Что? Они сбежали? Побойся Бога, не может быть!

Он рывком соскочил с низкой кровати и при серебристом свете луны принялся натягивать бриджи и тунику. Мэри скрылась за внешней дверью, а Джон, натягивая одежду, наспех ввел жену в курс дела, поведав ей об истинном облике негодяя из Питер-Тейви.

Он прогрохотал по ступенькам, спускаясь из спальных покоев, и крикнул Мэри, чтобы та поскорее принесла ему сапоги, шлем и меч. Через несколько минут коронер уже шагал рядом с Гвином по главной улице, облаченный в боевое снаряжение — круглый металлический шлем, вмятины на котором хранили воспоминания о доблестном участии не в одной военной кампании. Под шлемом был надет аванталь — подшлемник из металлических колец с длинным закрывающим шею шлейфом, заправленный под кирасу из толстой кожи с металлическими пластинами на плечах. На поясе у сэра Джона висел массивный широкий меч. Толстые перчатки с крагами защищали его руки, а спину прикрывала кольчуга.

Гвин был без амуниции, если не считать его неизменной поношенной кожаной куртки. По пути он разъяснил Джону ситуацию:

— Я вернулся с Нестой и стариком Эдвином в «Буш». Мы перекусили жарким, чтобы немного согреться, затем Неста отправилась спать, а я поднялся в общую спальню — просто так, решил проверить, не упорхнули ли птички… а их-то там и нет!

Всех троих?

Нет, Мартин оказался на месте. Там было человек семь или восемь тех, кто остановился на ночлег. Я прошелся между ними на цыпочках, вижу — младший братец спит, ну прямо дитя, — а два соседних матраса пустые, и ни брата, ни Болдуина и в помине нет.

Их наверняка предупредили. Иначе как такое могло случиться? — прорычал коронер. — Это де Ревелль, больше некому. Он таким образом пытается спасти свою репутацию, иначе вчерашний суд превратится в настоящую комедию. Если мы не поймаем их в городе и им удастся скрыться, они, скорее всего, сбегут во Францию.

— Думаете, Гервез причастен к этим убийствам? Джон хмыкнул, не сбавляя шага.

— Признаться, я буду очень удивлен, если выяснится, что он ни при чем. Какие у сквайра могут быть причины для убийства? Он ничего не приобретает, ни в чем не выигрывает.

Гвин задумался о том, каким образом преступников предупредили.

— Честно говоря, на постоялый двор попасть проще простого. На нижнем этаже, когда мы пришли, храпело несколько пьянчужек, да и вообще, у Несты нет обыкновения запирать дверь на ночь.

Они свернули на Айдл-лейн, где на пустыре располагалась таверна, хорошо заметная под ярким светом луны. На входе с копьем в одной руке и топором в другой стоял хромой Эдвин.

— Пусть только попробуют проскочить мимо меня, капитан! — храбро заявил он, хотя из-за слабого зрения вряд ли смог бы отличить друга от недруга.

Джон одобрительно похлопал его по плечу:

— Отправляйся побыстрее в замок. Скажи сержанту, пусть поднимет с постели шерифа и констебля и приведет сюда с полдюжины людей. Скажи, это приказ коронера. Мы должны немедленно устроить погоню, чтобы не дать негодяям уйти.

Эдвин, возбужденный возможностью тряхнуть стариной в схватке, заковылял со всей быстротой, на которую был способен, оставив Гвина и коронера решать, каким должен быть их следующий шаг.

— Пока солдаты из замка доберутся сюда, пройдет немало времени. Но рассветет часов в семь, не раньше, значит, эти двое до семи часов не смогут выйти за городские ворота.

— А как же с их лошадьми? — хмыкнул Гвин. — Или они попытаются улизнуть из города верхом?

Джон оглянулся на пересечение узких улочек, где сходились Айдл-лейн и Мясной ряд.

— Конюшня постоялого двора вон там. Пойди проверь, не забрали ли они коней. Растолкай конюшего и предупреди, чтобы никому без нашего разрешения лошадей не отдавали.

Гвин поспешил в одну сторону, а Джон осторожно двинулся в другую, вниз по Рак-лейн. Если не считать нескольких ночных кошек, множества снующих туда-сюда крыс и одинокой поскуливающей собаки, улицы были пустынны. В чистом морозном небе висел яркий лунный диск, и освещенные его светом улицы четко просматривались. Однако было и достаточное количество теней, где могли бы спрятаться двое отчаявшихся мужчин, которым нечего терять, кроме своих жизней.

Коронер остановился в месте слияния двух улочек, не зная, в какую сторону направиться. Де Бонвилль с Болдуином могли к этому времени находиться в какой угодно части города — они покинули постоялый двор с час назад, а то и больше.

Городские стены являются для них непреодолимым барьером, разве что им удастся подкупить привратника, чтобы тот выпустил их — или, цинично подумал Джон, кто-нибудь из облеченных властью горожан прикажет открыть ворота для беглецов.