Ни единого слова, — мрачно ответил старший брат. — Собственно, мы и не ждали вестей. Ни один из нас не владеет искусством чтения или письма, поэтому из дальних краев весть о себе нам можно передать только через кого-то.

Но что случилось с ним? — спросил Мартин. — И при чем тут Вайдкоум?

Коронер Джон поведал им историю так, как знал ее сам, под пораженное молчание обоих братьев; Болдуин тем временем приблизился к собеседникам — скорее всего, и для того, чтобы лучше слышать, о чем разговор, и для того, чтобы предложить в случае необходимости помощь хозяину и Мартину.

Обычно неожиданные вести приводят людей в шоковое состояние, а печаль приходит потом, но даже при этом Джон видел, что для родственников принесенное им известие стало жестоким ударом. Гервез передвинулся поближе к младшему брату и положил руку ему на плечо; они некоторое время молча смотрели друг другу в глаза. Сквайр Болдуин приблизился к ним, словно желая своим могучим присутствием смягчить боль братьев. Спустя несколько мгновений Гервез снова повернулся к коронеру:

— Сэр, что теперь мы должны сделать? Как вы сами видите, говорить о чем-то отцу бесполезно. Если он не поправится, что маловероятно, рассчитывать на его понимание не стоит.

Коронер распростер костлявые руки в жесте сожаления:

— Мне необходимо достоверное подтверждение того, что убитый был вашим братом. Прежде, чем завершить дознание, я должен установить его личность, хотя, честно говоря, сомнений у меня почти не осталось. Вам придется отправиться со мной в Вайдкоум и опознать покойного, как бы тяжело это ни было.

Братья негромко заговорили между собой. Болдуин тоже наклонил голову и вступил в обсуждение. Затем Гервез повернулся к Джону:

— С вами поеду я и мой сквайр. Мартин останется здесь, поскольку, учитывая печальное состояние нашего лорда, кто-то должен находиться поблизости на случай его смерти, да и за повседневными делами по управлению поместьем нужно кому-то заниматься.

Джон кивнул:

— Мне надлежит вернуться в Эксетер к утру, поэтому следует выехать в Вайдкоум прямо сейчас, чтобы успеть покончить со всеми делами засветло. Вы, насколько я понимаю, собирались куда-то выезжать, так что переодеваться вам не придется.

Горка свежевывороченной земли в церковном дворе Вайдкоума доказывала, что Томас де Пейн выполнил указания своего хозяина. К тому времени, когда, вскоре после полудня, коронер и его немногочисленная группа прибыли в Вайдкоум, Ральф, повинуясь приказу писаря, вызвал могильщиков, и двое серфов удалили всю землю из новой могилы.

Прежде чем подвести Гервеза де Бонвилля и его сквайра к церковному двору, Джон завернул в сторону служившей в качестве таверны большой хижины на противоположной стороне центральной площади деревни. Здесь заправляла вдова вольного селянина, которого два года назад насмерть затоптал разъяренный бык, и женщина, дабы прокормить себя и троих детей, варила пиво и продавала овсяные лепешки. Ее домик с соломенной крышей стоял в петле дороги, спускавшейся с вересковых торфяников и уходящей дальше на Данстоун. Трава на площади, как и на окружающих деревню лугах, была вытоптана; церковь располагалась на одном склоне холма, а таверна — на другом, за ними луга круто уходили в гору.

Путники уселись на бревно перед дверью таверны, а беззубая молодая вдова принесла им хлеба и эля, к которым Джон добавил остатки ветчины и немного твердого сыра. Несколько минут они молча ели и пили; Гервезу и Болдуину явно было не по себе от предстоящего вскоре момента истины у разрытой могилы.

Джон бросил взгляд через зеленую лужайку на низенькую каменную ограду церковного двора, откуда до него доносились голоса тех, кто извлекал гроб из разрытой могилы. Небольшой холм между церковным двором и таверной не позволял ему видеть, что там происходит, и он, жуя черствый хлеб, перевел взгляд на три соломенных матраса в дальнем конце лужайки, вывешенных вертикально на трех воткнутых в землю шестах.

— Видно, лучники здесь форму не теряют, — прокомментировал он, обернувшись к Гвину.

Наполняя его кружку элем, женщина улыбнулась, обнажив беззубые десны:

— И для меня дополнительная прибыль. Постреляют, постреляют, да и идут ко мне выпить. Лорд нашего поместья, Фитцральф, требует, чтобы каждый мужчина старше четырнадцати лет обязательно, хотя бы раз в неделю, упражнялся в стрельбе из лука. Раз ему нужны воины для армии, стрелять они должны метко.

Когда с едой было покончено, коронер вернулся к делу.

— Покажи им вещи убитого, — приказал он Гвину.

Корнуоллец подошел к привязанному коню и из притороченного к седлу короба достал сверток из рогожи. Он развернул его на земле перед Гервезом и Болдуином; внутри оказались украшенная узором перевязь для меча, пустые ножны для меча и кинжал в ножнах.

Двое мужчин склонились над предметами, затем взяли их в руки, чтобы рассмотреть повнимательнее. Гервез снова опустился на бревно.

— Я их раньше не видел, к тому же они, без сомнения, сделаны не здесь, так что узнать их мы вряд ли сможем. Если они принадлежали Хьюберту, скорее всего они достались ему в какой-нибудь восточной стране.

Болдуин молча кивнул в знак согласия.

— А что скажете об этом? — спросил Джон, доставая из свертка зеленую накидку и разворачивая ее. Ее по его приказу постирали, однако порез на спине был заметен.

Гервез и Болдуин обменялись взглядами, в которых было заметно сомнение.

— Да, у Хьюберта была зеленая одежда — он любил зеленый цвет. Но в зеленое одевается половина мужчин Англии, — заметил Гервез.

— Обычная одежда, ничего примечательного, — вставил Болдуин. — Примерно его размера, однако она пришлась бы по росту тысяче человек.

Джон кивнул Гвину, который снова запаковал предметы в рогожу, и мужчины поднялись на ноги.

— Значит, остается только осмотреть тело, как бы тяжело для вас это ни было.

Он повел их через зеленую лужайку к церкви. Это было дряхлое и старое деревянное строение с облупившейся побелкой, возведенное еще в саксонские времена. Однако в последнее десятилетие к первоначальному зданию была пристроена новая каменная башня — по всей видимости, в качестве подарка от лорда поместья.

У дыры в развалившейся стене их поджидал Томас. Он стоял, опустив голову и сомкнув перед собой руки, а когда процессия приблизилась, повернулся, чтобы торжественно подвести их к раскопанной могиле, словно по-прежнему был священником и проводил похоронную церемонию. У горки земли — серой, а не бурой, как в Эксетере, — Томас остановился и перекрестился.

— Все готово к вскрытию гроба, коронер, — высокопарно провозгласил он.

Двое деревенских, один из которых исполнял привычную для него роль могильщика, стояли по бокам от грубо сколоченного гроба у края ямы. Тщедушный приходской священник с бегающим взглядом, словно он постоянно кого-то высматривал, расположился поодаль от ямы, у самой стены церкви, как будто хотел показать, что не имеет ничего общего с вопиющими безобразиями, творящимися на церковном дворе.

— Ну, так вскрывайте, чего стоите, — коротко прикрикнул Джон, когда группа мужчин остановилась, расположившись неровным полукругом у раскопанной могилы.

Могильщик схватил старый ржавый меч со сломанным клинком и вогнал его в щель под крышкой гроба. Надавив на рукоять, он воспользовался им как рычагом. Раздался треск, от гроба отскочили несколько щепок, затем две доски подались. Томас отпрыгнул от гроба, словно испуганный воробей, прикрыв рот ладонью; остальные бесстрастно наблюдали за происходящим. Гервез побледнел.

Из гроба поднялся густой кисловато-сладкий запах разложения, но легкий ветер тут же его унес. В гробу обнаружился грубый крест, сделанный из связанных веревок двух деревянных досок. Крест лежал на куске грязной мешковины, прикрывавшей тело. В нескольких местах — там, где ткань соприкасалась с лицом, грудью и животом, — на ткани проступали зелено-желтые пятна. Не церемонясь, без всякого промедления, Гвин выступил вперед, убрал крест и сдернул полотно, открывая тело погибшего.