Это вы так считаете, а шериф, возможно, придерживается иного мнения! — возразил рыжеволосый гигант. — И мне кажется, стоит рассмотреть это оружие повнимательнее.

Джон вздохнул. Похоже, проблемы в этот день сыпались, как из короба.

— Ну хорошо, ступай, достань ножны из сумки — и останься пока там, внизу, — добавил он, увидев приближающихся к двери Болдуина и Гервеза.

И вновь коронер произнес необходимые слова соболезнования по поводу смерти отца нового лорда, затем сразу перешел к делу и сообщил о странном совпадении, — оба, и Хьюберт, и его сквайр, были убиты на пути к Питер-Тейви.

Известие явно потрясло Гервеза.

И его сквайра убили? Я даже не подозревал, что у него был сквайр.

Ни один благородный нормандец не отправляется в Святую землю без сквайра, — сухо заметил Джон.

Во всяком случае, мы ничего о сквайре не знали. Как его звали?

Эльфгар, саксонец, — коротко ответил Джон.

Гервез повернулся к стоящему рядом с непроницаемым выражением лица Болдуину:

— А ты, Болдуин, что-нибудь слышал об этом?

Тот покачал головой:

— С прошлого года, когда приезжал солдат из Палестины, мы больше не получали вестей от Хьюберта. Разумеется, и о сквайре ничего не слыхали.

Джон между тем украдкой поглядывал на висящие с правой стороны на поясе сквайра ножны. Украшенная узором рукоять ножа торчала слишком высоко, кинжал был длиннее ножен почти на целый дюйм. На темно-коричневой коже ножен он увидел маленький белый шрам — недавно порвавшаяся кожа светилась, словно маленькая звездочка.

— Не могли бы мы спуститься вниз? — с обманчивой мягкостью предложил коронер.

Озадаченные мужчины последовали за ним туда, где к деревянным перилам были привязаны кони приехавших офицеров. Рядом со своей лошадью стоял Гвин, держа в руках что-то, завернутое в кусок дерюги. Когда троица спустилась с лестницы и остановилась возле него, он развернул полотно, показав мужчинам несколько предметов одежды и пустые кинжальные ножны. От них все еще исходила тошнотворная вонь разложения, поскольку одежда впитала в себя жидкости из дартмурского трупа, но не это заинтриговало коронера. На ножнах, которые держал Гвин, он заметил порез в том же месте, что и на ножнах Болдуина, только не свежий, а старый, грязный.

— Что еще за представление вы устроили? — раздраженно спросил Гервез. — Я прошу прощения, но у меня и без вас полно дел в этот злосчастный день, сэр Джон.

— День может оказаться еще более злосчастным, чем вам кажется, — мрачно ответил коронер. — Будьте добры, попросите вашего сквайра на минутку передать мне кинжал.

Двое мужчин из Питер-Тейви обменялись нерешительными взглядами, но никто не пошевелился.

— Я настаиваю! — рявкнул Джон. — Ваш нож, Болдуин!

Чернобородый мужчина медленно достал из ножен кинжал и протянул его рукояткой вперед Джону, который принял его, а другой рукой взял со свертка в руках Гвина ножны. Лезвие кинжала мягко проскользнуло в кожаные ножны. Эфес кинжала плотно прижался к верхнему краю кожи. Коронер поднял кинжал с ножнами, показывая их Гервезу и его сквайру.

— Похоже, к этим ножнам кинжал подходит гораздо лучше, чем к вашим.

Де Бонвилль, пользуясь своим новым положением лорда поместья, отвернулся:

— Думаю, сейчас не время для шарад, коронер. Откуда вдруг такая страсть к загадкам?

Эти ножны принадлежали человеку, убитому всего в пяти милях отсюда. Человеку, о котором вы, по вашим словам, даже не слыхали.

Итак, мой кинжал не совсем подходит к ножнам, — вспыхнул Болдуин. — Ну и что тут такого? У моего старого ножа сломался клинок, и я купил новый кинжал у человека, вернувшегося с Востока.

Джон был готов к такому объяснению.

— Правда? Тогда давайте посмотрим чуть внимательнее.

Он вновь извлек кинжал и указал пальцем на надорванный край ножен у самой кромки лезвия кинжала. На самом лезвии, в двух дюймах от рукоятки, металл был выщерблен — по всей вероятности, от удара обо что-то твердое. На кромке образовался заусенец, и когда Джон несколько раз вложил кинжал в ножны, стало очевидным, откуда появилось повреждение на коже.

— А теперь покажите мне ваши ножны, сэр, — требовательным тоном приказал он Болдуину.

Под сверлящими его взглядами троих мужчин сквайр помедлил, однако ему не оставалось ничего другого, как подчиниться. Он неохотно сдвинул пустые ножны по ремню вперед. Джон опустил кинжал в его ножны и снова достал его, показывая, что недавно образовавшееся повреждение на коже в точности совпадало с надрезом на ножнах, снятых с покойника, и причиной возникновения этого повреждения был заусенец на клинке кинжала.

— Что вы на это скажете? — произнес он с пугающей мягкостью в голосе.

Гервез де Бонвилль, не выдержав, попытался вступиться за своего сквайра:

— Нет, это полнейшая чушь! У каждого мужчины в Англии есть кинжал. Тысячи кинжалов привезены с востока теми, кто возвращается из Крестовых походов… и немало из них повреждены. Из случайного совпадения вы делаете ложные выводы.

Не обращая внимания на его вмешательство, Джон не сводил пристального взгляда с Болдуина.

— Я задал вопрос, но не услышал на него ответа.

Жесткие черные глаза на упрямом лице пронзили коронера.

— Как говорит мой хозяин, это просто смешно. Этот кинжал у меня, наверное, уже года два.

Он положил оружие на ладонь и опустил голову, словно рассматривая его впервые. Джон был непоколебим:

— Сомневаюсь, что у вас найдется свидетель, готовый подтвердить ваши показания. — Его голос повысился в обвинительном крещендо. — Я утверждаю, что это оружие принадлежало убитому сквайру Хьюберта — Эльфгару.

К этому времени несколько человек уже остановились на почтительном расстоянии, разглядывая прибывших и пытаясь понять, что происходит.

Болдуин, лицо которого над иссиня-черной бородой постепенно покрывалось красными пятнами, закричал в ответ:

— А я говорю, что этот нож мой! Как он мог принадлежать убитому? Говорю вам, я никогда не слышал об Эльфгаре из Тотнеса!

Последовала мертвая тишина. Затем Джон нарушил ее, и его Сдержанный голос показался еще более зловещим после только что звучавшего крика.

— Тотнес? Кто-то говорило Тотнесе?

Болдуин стоял, понурив голову, глядя то на одного, то на другого офицера, словно затравленный бык между двумя псами.

Гервез открыл было рот, чтобы сказать что-то, но прежде, чем он успел произнести хоть слово в защиту черноволосого сквайра, тот, зарычав по-звериному, толкнул коронера в грудь.

Не ожидавший такого поворота дел, Джон отступил на шаг, и Болдуин бросился бежать к стойлу. За ним метнулся в погоню Гвин, и не успел беглец сделать и пяти шагов, как корнуоллец, вспрыгнув ему на спину, свалил негодяя на землю. Гервез, словно заколдованный, стоял, не шевелясь, но успевший опомниться Джон уже спешил на помощь Гвину, борющемуся с беглецом.

В тот самый момент, когда коронер приблизился к борющимся на земле переплетенным телам, Гвин, взревев, схватился за плечо, между его пальцами заструилась кровь.

— Этот гаденыш меня ранил! — закричал он и тут же пригнул голову; то самое лезвие, которое они тщательно изучали несколько минут назад, просвистело над его ухом.

Но недаром двое эксетерцев десяток лет сражались плечом к плечу. Ноги Гвина, переплетенные с ногами беглеца, были скованы, однако он знал, что для него главное — увернуться от ножа, не сомневаясь, что его хозяин не замедлит прийти на выручку. Так и случилось. На ходу достав меч из ножен, Джон с силой опустил его плашмя на черные кудри размахивающего кинжалом негодяя. Болдуин был без головного убора, и хотя меч не был серьезным тяжелым боевым оружием, тридцати дюймов стали хватило, чтобы его оглушить.

Выбравшись из-под обмякшего тела, Гвин отряхнул грязь с одежды.

— Сильно он тебя ранил? — спросил Джон.

Помощник коронера заглянул в дыру на рукаве шерстяного жилета, затем сунул туда палец и посмотрел на кровь.

Ничего страшного, так, царапина. Я сам виноват. Не ожидал, что он на меня ножом замахнется, паршивец. — Он замахнулся ногой на распростертое на земле тело сквайра, который, впрочем, застонал и начал подавать признаки жизни.