Сапоги переместились в сторону и были лишь в ярде от его лица.

Вдруг Рэмбо услышал удивленный возглас часового.

— Я думал, тебя убили!

Иисусе. Он заметил Андреева.

— Где ты был? — спросил часовой. — Как тебе удалось выжить в таком бою, Андреев? Как ты попал сюда?

Заметит ли часовой Мусу? Надежно ли Муса спрятался? Рэмбо волновался.

С бешено колотящимся сердцем он выполз из-под джипа и рискнул взглянуть поверх машины. Он увидел, что второй часовой идет к первому.

— После того, как нас разбили, мне удалось пробраться незамеченным, — сказал Андреев. — Я вернулся сегодня вечером. — Он выдавил смешок. — Пришлось прогуляться.

— Мне никто не сказал, что ты вернулся, — произнес часовой смущенно. — Слух-то должен был пройти.

— Я был у полковника Зейсана с докладом. — Тут Андреев со всего маху ударил часового прикладом в лицо.

Другой часовой выпрямился и прицелился, но Рэмбо опередил его, выпустив стрелу из лука, и сразил солдата.

Рэмбо повернулся, чтобы прицелиться в часового, который стоял рядом с Андреевым, но стрелять не пришлось. Андреев нанес часовому еще один удар, и тот рухнул на землю.

Рэмбо поспешил к ним. Муса вылез из-под БТРа, они подтащили тела к машине и запихнули их под нее. Уходя, Рэмбо прикрепил мину к цистерне.

Услышав приглушенные вскрики, Рэмбо напрягся. Они вдруг стали пронзительными. Стало ясно, что кричит не мужчина, а мальчик.

Первым порывом Рэмбо было рвануться на крики, но вспомнив об осторожности, замешкался. Андреев, шедший впереди, уже был внизу.

— Андреев? — послышался вдруг удивленный мужской голос.

Андреев сделал шаг вперед и скрылся из поля зрения Рэмбо.

— Мятежники схватили меня, но я бежал. Только что вернулся сюда. У меня важная информация. Я знаю, где прячутся бандиты.

— Бандиты?.. Тебя хочет видеть полковник.

— Я его и ищу. У себя его нет. Часовой сказал, возможно, он здесь.

Мальчик продолжал кричать.

— Да, — ответил голос, — полковник здесь. — Звякнули ключи. Стукнула цепь. Послышались шаги. — Я тороплюсь сообщить ему…

Хриплая речь вдруг превратилась в бульканье.

Рэмбо поспешно спустился и увидел Андреева, бившего охранника его же дубинкой.

Охранник покачнулся, споткнулся и растянулся на полу. Андреев не выпустил дубинку, пока лежащий не затих.

Рэмбо взял кольцо с ключами. Муса помог Андрееву оттащить труп в маленькую подсобку.

Охранник сидел за перегородкой у металлической двери с зарешеченным окошком. Дверь вела в коридор, по сторонам которого виднелись двери камер.

Из коридора неслись вопли, от которых кровь стыла в жилах.

Увидев солдата, заглядывавшего в среднюю камеру, Рэмбо наклонился так, чтобы его нельзя было заметить в окошко. Муса и Андреев вернулись из подсобки.

Рэмбо установил мину на срабатывание через девять минут и положил ее за перегородку. Вдруг до него донесся приглушенный звук мотора.

— Что это? — прошептал он. Андреев кивнул на другой коридор.

Генераторная.

— Покажи.

Они быстро прошли по другому коридору и добрались до двери, за которой оглушительно ревел двигатель.

Андреев вошел, огляделся и жестом подозвал Мусу и Рэмбо.

Рэмбо убедился, что комната была пуста, и положил мину прямо под мотор. Вещмешок его опустел. Он спрятал его под ветошью в бочке.

Это шоу лучше смотреть со стороны, — подумал он. Возвращаясь из генераторной в комнату охраны, он вспомнил о Траутмэне. Мысли его были мрачными. А если Траутмэн не здесь, внизу? Вдруг его перевели в другую часть крепости уже после того, как Андреев покинул форт? Или его могли увезти в Кабул. Или…

Нет! Не думать об этом! Или…

Траутмэна могли убить.

От этой мысли невозможно было избавиться. Она не давала Рэмбо покоя.

Я не мог опоздать к нему!

Рэмбо добрался до двери в тюремный блок. Он перебрал несколько ключей, пока не нашел нужный. Когда замок наконец открылся, Рэмбо потянул за ручку двери и пропустил Андреева вперед.

Крики, доносившиеся из коридора, усилились. Очевидно, страдание кричавшего достигло предела.

Внезапно крики оборвались. Эхо жило еще какое-то мгновение, но и оно пропало. В коридоре стало тихо.

Кроме шагов Андреева, не было никаких звуков. Охранник в коридоре уже повернулся в его сторону, выясняя, почему открылась дверь.

Андреев протягивал ему пакет, будто принес срочное письмо. Охранник оставил пост, чтобы принять пакет.

Сделав шагов десять, охранник заколебался, лицо его вытянулось от изумления. Он открыл было рот, но произнести ничего не успел. Андреев бросился на пол. Охранник, опешивший от столь неожиданного выпада, даже не успел среагировать на внезапное появление Рэмбо в конце коридора.

Рэмбо выстрелил из лука. Посланная со скоростью двести пятьдесят футов в секунду стрела попала охраннику в правый глаз. Солдат дернулся и упал на спину. Кончик стрелы, насквозь пробивший череп и вышедший из затылка, уперся в бетонный пол. Голова убитого неестественно повернулась.

Снова в коридоре наступила тишина.

Мусу Рэмбо оставил наблюдать за лестницей с улицы, а сам проскользнул к Андрееву — тот в это время втаскивал труп в пустую камеру.

Рэмбо вошел туда. Из коридора их сейчас не было видно. Они услышали голоса, доносившиеся из камеры чуть дальше по коридору.

— Полковник, мальчик мертв, — говорил хриплый голос по-русски. — Кислота разъела сердце.

— Какая жалость!

Хриплый голос говорил по-английски, но с явно русским акцентом, и Рэмбо не понял, почему этот человек не говорил на родном языке.

— Вот что случается, когда преступники не каются, — продолжал тот же голос. — Их смерть бессмысленна. Действительно, при иных обстоятельствах мальчик остался бы жив. Если бы американец честно сказал мне то, что я хочу узнать, мне не пришлось бы допрашивать ребенка. Во всем виноват американец, а не я.

Ублюдок! — раздалось из соседней камеры по-английски.

При звуке этого голоса сердце Рэмбо замерло. Его охватило радостное возбуждение.

Ошибки быть не могло. Даже такой, дрожащий от боли, осипший от ненависти, голос мог принадлежать только…

Траутмэну.

Ты жив!

Траутмэн продолжал выкрикивать ругательства:

— Педераст! Сифилитик!

Голос Траутмэна сорвался, и он застонал и бессилия.

— Ай-яй-яй! — произнес хриплый голос. — Наш слушатель, когда захочет, может говорить. Какая жалость, что это не случилось раньше. Интересно… Если мы пригрозим ему допросить другого заключенною, более юного, может, наш американский снизойдет и до беседы с нами…

Наступившую тишину прорезал крик Траутмэна.

— Я не знаю, где прячутся мятежники.

— К моему удовольствию, мы это скоро выясним. Но возможно, это знает ребенок, которого мы сейчас допросим.

Рэмбо взял ключ, которым он открывал дверь в коридор, и вставил его в скважину двери той комнаты, где они сейчас прятались.

Он надеялся, что ключ подходит ко всем дверям.

Он выглянул из двери, никого не увидел и тихо, почти бесшумно, направился к закрытой двери камеры Траутмэна, которая находилась рядом с открытой камерой.

Рэмбо не знал, сколько там было людей. Он различил только два голоса, но опасался, что там много людей. Вряд ли он справится с ними, не поднимая пальбы.

А стрелять он не хотел. Это значило поднять на ноги всех в крепости.

Но можно было поступить иначе.

Через четыре минуты мины взорвутся. Тогда звуки его выстрелов никто не услышит.

Но сейчас ему нужно действовать бесшумно.

Он остановился около раскрытой двери, из которой доносились голоса.

— Приведите другого пленника, — сказал по-английски хриплый голос. — На этот раз девочку. Если она не признается, ее смерть также будет на совести американца.

Услышав приближающиеся тяжелые шаги, Рэмбо резко бросился в дверной проем. Он ухватился за решетку на окне, захлопнул дверь и воткнул ключ в замок, стараясь не дать солдату открыть дверь.