Вот, например, сняли с эфира сатирические программы Шендеровича. Причем здесь президент? Усольцев убежден, что Володя Путин «с симпатией и удовольствием» смотрел эти программы. Это «магнаты СМИ» перестраховались: как бы на фоне неслыханной популярности президента, «граничащей с идолопоклонством», сатира Шендеровича не показалась кому-нибудь «неадекватно резкой» и даже несправедливой, как бы не вызвала у кого-нибудь раздражения. Поэтому взяли и сняли. Так что вместе со всеми и Володя пострадал. Как телезритель. Лишили его любимых передач. Бедный, бедный Володя!

Последнее напутствие бывшего дрезденского сослуживца-шпиона своему другу, естественно, касается самого главного:

«Володя, оставайся собой и не забывай Право. По-моему, ты всегда понимал, что Право реализуется лишь в обществе СНГ (Свободных Независимых Граждан), в котором государство исполняет скромную роль слуги…»

Не услышал Володя-президент этого смиренного напутствия, посланного из Чехии, из «деревеньки Г.», где тогда, в июне 2003-го, проживал его бывший коллега. Вновь, как это почти всегда бывало в нашем отечестве, упорно принялся наш очередной правитель ставить на первое место полицейско-бюрократическое Государство, а номинально «свободным, независимым» гражданам отводить роль бессловесных рабов.

Путин начал прибирать к рукам средства массовой информации, − прежде всего, негосударственное телевидение, − уже довольно скоро после своей инаугурации. Разумеется, в открытую о своих намерениях он нигде не говорил − напротив, вновь и вновь повторял слова о том, что независимая пресса — необходимый элемент демократии. Но это была дежурная риторика.

В частных разговорах с некоторыми из тех, кто с ним мог общаться неформально, он, как я слышал, свое желание стреножить телевидение объяснял примерно так:

− Вы хотите, чтобы к концу моего президентства они сделали из меня то же самое, что сделали из Бориса Николаевича?

Надо признать, наши телевизионщики, в самом деле, славно потрудились, чтобы прочно запечатлеть в сознании российского обывателя образ Ельцина как алкаша, клоуна, недееспособного недотепу…

Но в действительности, конечно, Путин ставил для себя задачу более широко: все управление государством должно вестись из одного командного центра, то есть из Кремля, а потому и все самые значимые СМИ, − опять-таки, в первую очередь, телевидение, − должны подчиняться Кремлю, и никому другому.

Операцию по укрощению телевидения решили начать с НТВ, − пожалуй, наиболее «вольнодумствующей» телекомпании. В качестве зацепки избрали солидный − в несколько сот миллионов долларов − долг перед «Газпромом», который в ту пору имелся у «Медиа-Моста» (глава холдинга Гусинский взял этот кредит для создания спутникового телевидения). Сам кредитор никаких претензий должнику вроде бы не предъявлял, − существует договор, намечены сроки выплаты денег, − но… нажать на тогдашнего главу «Газпрома» Вяхирева для Кремля было делом совсем нетрудным.

В операции по захвату «Медиа-Моста» впервые была опробована схема, которая не раз будет использоваться и в дальнейшем. Единым фронтом тут выступили Кремль, Генеральная прокуратура, суд. Впрочем, Кремль оставался в тени, так сказать, в качестве «певца за сценой». Но, на самом деле, конечно, не в качестве певца, а в роли главного дирижера.

13 июня 2000 года Гусинского арестовали и отправили в Бутырку. Санкцию на арест дала Генпрокуратура − в рамках уголовного дела, пока еще вроде бы никак не связанного с финансовыми отношениями между «Медиа-Мостом» и «Газпромом»: было объявлено, что Гусинский подозревается в том, что «в результате ряда незаконных действий» он вместе с некоторыми руководителями компании «Русское видео» «безвозмездно изъял из собственности государства имущество на сумму не менее 10 миллионов долларов».

По поводу ареста Гусинского начался большой шум в прессе, нашей и зарубежной, ряд организаций, известных политических деятелей выступили с протестами против этой акции.

Забавно, что Путин, который в тот момент находился в Мадриде, на соответствующие вопросы заявил, что арест Гусинского стал для него «неожиданным событием» и обещал разобраться, в чем тут дело.

Однако еще забавней, что позднее Путин сообщил: он-де никак не может связаться по телефону с генпрокурором Устиновым.

Об этом фантастическом эпизоде, − президент страны не может разыскать генпрокурора, − позже многие не раз вспоминали с усмешкой…

Впрочем, в этот же день Путин выказал достаточно полную осведомленность об отношениях между «Медиа-Мостом» и «Газпромом», сказав, что, по его сведениям, Гусинский «много средств взял под гарантии «Газпрома» и что несколько недель назад он не вернул «Газпрому» очередной кредит в 200 миллионов долларов». «Почему «Газпром» должен тратить деньги на эту проблему, мне непонятно», − заметил Путин. При этом он выразил недоумение в связи с тем, что представители государства в «Газпроме», − а их в правлении компании несколько человек, − не проявляют по этому поводу никакой активности. Надо полагать, имелось в виду, − почему не возражают против нецелевого использования денег.

Тут, пожалуй, стоит упомянуть еще об одном событии. Сразу же после ареста Гусинского, на следующий день, пресс-служба «Газпрома» заявила, что «Газпром» «не имеет никакого отношения к возбужденному прокуратурой уголовному делу».

Вот опять: кредитор не предъявляет никаких претензий к должнику; их по собственной инициативе (точнее, конечно, − по команде Кремля) предъявила Генпрокуратура.

Но, разумеется, после упрека Путина в адрес «Газпрома» его глава Вяхирев, будучи человеком дисциплинированным, сразу же встал по стойке «смирно» и заявил журналистам: он, дескать, «не исключает», что, когда вернется в Москву (он в тот момент находился в Берлине), у него состоится встреча с Владимиром Путиным по вопросу о кредитах «Газпрома» холдингу «Медиа-Мост».

Встреча Путина с Вяхиревым состоялась еще до возвращения газпромовского руководителя в российскую столицу − в том же Берлине, куда Путин приехал из Мадрида.

Короче говоря, глядя на хронологию этих событий, вновь и вновь приходишь к выводу: инициатором «наезда» на «Медиа-Мост» был именно Путин, − Генпрокуратура начала действовать либо по его прямому указанию, либо по указанию кого-то из руководителей его администрации. При этом главу «Газпрома» Вяхирева даже не посчитали нужным предупредить о начале операции, справедливо полагая, что никуда он не денется, будет делать то, что ему прикажут.

Еще одно примечательное событие, относящееся к начальному этапу гонений на «Медиа-Мост»: 16 июля руководители входящих в этот холдинг изданий, телекомпании НТВ и радиостанции «Эхо Москвы» попытались встретиться с бывшим российским президентом Борисом Ельциным, попросили его о такой встрече. Ее целью, как представляли себе журналисты и как публично заявил о том главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов, было − «узнать оценку Ельциным ареста Владимира Гусинского». При этом Венедиктов заметил, что «они не собираются жаловаться Ельцину, поскольку тот не является государственным деятелем».

Это был первый случай обращения к Борису Николаевичу в попытке найти у него какую-то, хотя бы косвенную, защиту от произвола, творимого его преемником.

Ельцин, разумеется, уклонился от этой встречи, полагая, что он не вправе каким бы то ни было образом вмешиваться в такие дела.

16 июня Гусинского неожиданно выпустили из Бутырки, взяв с него подписку о невыезде, так что пробыл он в СИЗО недолго − всего четыре дня.

После этого, однако, начались допросы, обыски, изъятие документов…

19 июля Генпрокуратура наложила арест на имущество Гусинского − подмосковный загородный дом и землю, на которой он расположен, на все, что находится внутри дома…