Теперь больше некому, — сказал Гэндзи. — Недавно на эту роль было еще три кандидата. Мои двоюродные сестры и брат — твои дети. Возможно, это был кто-то из них.

Сигеру постарался не думать о том моменте, когда он в последний раз видел своих детей. Он покачал головой.

Нет, их эта участь миновала. Они не видели ничего, кроме реальности и обычных детских снов.

— Мой отец был пьяницей и курильщиком опиума, — сказал Гэндзи. — Он с легкостью мог зачать какого-нибудь незаконного потомка, и никто об этом даже не узнал бы.

И снова Сигеру покачал головой.

Спиртное и опиум в тех количествах, какие употреблял мой брат, убивают желания плоти. Даже то, что он сумел зачать тебя, уже достойно удивления. — Сигеру улыбнулся, но глаза его были печальны. — Что толку в отрицании? Ты ведь и сам все знаешь.

Ты уверен, что больше некому было это унаследовать? — поинтересовался Гэндзи. — Ведь дед был весьма любвеобилен, разве не так? Вдруг у тебя есть братья или сестры, о которых ты даже не подозреваешь? А у них — собственные дети?

Да, правда, отец был любвеобилен. Но он при этом был еще и очень осторожен. Он не допустил бы, чтоб это проклятие вышло за пределы семьи.

Ты говоришь «проклятие». Обычно это считают даром.

— А ты сам как считаешь?

Гэндзи вздохнул и оперся на подлокотник.

Эта способность не принесла деду счастья. Ее отсутствие довело отца до самоуничтожения. А ты… достаточно вспомнить, что она сделала с тобой. Да, ты прав. Это не дар. Но я надеялся, что эту ношу предстоит нести кому-то другому. И до сих пор надеюсь.

Ничего не понимаю, — признался Сигеру. — Если ты обладаешь этой способностью, то должен это понимать. Это просто невозможно не понять. Как же ты можешь надеяться увильнуть?

Дедушка сказал, что я обладаю предвидением, — ответил Гэндзи. — Никаких иных доказательств у меня нет.

У тебя не было видений?

Я надеюсь, что не было, — сказал Гэндзи.

Они шли по дремучему лесу, раскинувшемуся за замком, и собирали грибы сиитакэ. И тут дедушка сообщил Гэндзи, что тот наделен предвидением.

Я не хочу, — сказал Гэндзи. — Отдай его кому-нибудь другому.

Дедушка попытался взглянуть на внука со строгостью, но получилось плохо. Гэндзи видел, что в глазах старика заплясали веселые огоньки.

Ты говоришь, словно несмышленый ребенок, — укорил Гэндзи дедушка. — Это не имеет никакого отношения к желанию и нежеланию.

Я все равно не хочу, — уперся на своем Гэндзи. — Если его не может взять папа, отдай его дяде Сигеру.

Оно не мое, чтоб давать его или забирать, — сказал дедушка. — А даже если б…

Гэндзи подождал. Но дедушка так и не докончил фразу. Но глаза его перестали весело блестеть.

Сигеру и так обладает этой способностью. И ты ее обретешь. В свой черед.

Но если она уже есть у дяди, зачем она мне? Я думал, она может быть только у кого-то одного.

У одного в каждом поколении, — сказал дедушка. — Я — в моем, Сигеру — в своем, а ты — в твоем.

Гэндзи сел на траву и расплакался.

За что, дедушка? Что такого ужасного сделали наши предки?

Дедушка сел рядом и обнял внука за плечи. Гэндзи удивился. Старый князь редко позволял себе столь открытые проявления чувств.

В этом повинен один наш предок, — сказал дедушка. — Но карма его легла на всех. Это Хиронобу.

Гэндзи мазнул рукавом по лицу, стирая слезы. Надушенный рукав пах мускусом.

Хиронобу — наш родоначальник. Он основал княжество Акаока, когда ему было шесть лет. Мне исполнится шесть завтра.

Да, князь Гэндзи. — Дедушка учтиво поклонился.

Гэндзи рассмеялся и позабыл про слезы.

Но что же такого натворил Хиронобу? Я-то думал, что он был великим воином.

Никто не в силах исключить все возможности. — Гэндзи часто не понимал, что говорит дедушка. Вот и сейчас не понял. — Рождение и смерть сменяют друг друга. Некоторым перерождениям лучше бы вовсе не случаться. Но мы понимаем это лишь тогда, когда становится слишком поздно. Хиронобу влюбился в нехорошую женщину. Во внучку ведьмы.

В госпожу Сидзукэ? Я думал, она была принцессой.

Дедушка улыбнулся и повторил прежние слова.

Никто не в силах исключить все возможности.

Повторение не помогло. Гэндзи все равно не понял, что же это означает.

Да, она была принцессой. И она была внучкой ведьмы. Если б она осталась в монастыре, куда ее поместили, у нее не появилось бы потомков, а ни у кого из Окумити никогда бы не было видений. Никто из нас не изрек бы ни единого пророчества и не страдал бы, зная, что должно произойти. Правда, могло бы, конечно, случиться и так, что и самого клана Окумити уже не существовало бы. Видения не раз спасали нас. Добро и зло воистину неразделимы.

Дедушка поклонился в сторону родовой гробницы; она располагалась в северной башне замка «Воробьиная туча». Отсюда ее не было видно, но и внук, и дед знали, где она находится. Это необходимо было знать — на случай внезапного нападения. Гэндзи почтительно повторил поклон вслед за дедом.

Но, дедушка, если она ведьма, почему же мы ей кланяемся? Может, нам нужно развеять ее пепел по ветру и выбросить ее имя из памяти?

Тогда она будет повсюду. Так мы хотя бы знаем, где она находится. Она заперта в гробнице, и ее денно и нощно охраняют бесстрашные воины.

Гэндзи придвинулся поближе к дедушке и ухватился за его руку. Мальчику вдруг показалось, что лесные тени удлиннились.

Дедушка рассмеялся.

Я пошутил, Гэн-тян. Призраков, демонов и невидимых духов не бывает. Госпожа Сидзукэ, ведьма и принцесса, умерла шестьсот лет назад. Не бойся ее. Лучше бойся живых. Лишь они опасны.

Тогда я рад, что у меня есть этот дар, — сказал Гэндзи — продолжая, впрочем, крепко держать дедушку за руку. — Я узнаю, кто мои враги, и убью их прежде, чем они успеют сделать мне что-нибудь плохое.

Убийства порождают убийства, — сказал дедушка. — В прочих же отношениях они мало что меняют, на удивление мало. Так ты не добьешься безопасности.

Какая же тогда польза в знании? — надувшись, спросил Гэндзи.

Слушай меня внимательно, Гэндзи. Это не имеет никакого отношения к пользе и бесполезности, добру или злу, выбору или отсутствию выбора. Все это — лишь ярлыки, а не само явление. Они запутывают, а не объясняют. Слушай внимательно и постарайся понять, что я имею в виду. Дар это или проклятие, хочешь ты владеть им или не хочешь, но ты им наделен. Ты не можешь не обращать внимания на это свое свойство, как не можешь не обращать внимания на собственную голову. Либо ты будешь пользоваться им, либо оно воспользуется тобою. Ты понял?

Нет, дедушка. Ты говоришь, как старый настоятель Дзенгэн. Его я тоже не понимаю.

Сейчас это неважно. У тебя фамильная память. Ты запомнишь мои слова и поймешь, что они означают, — потом, попозже. Слушай. Видения приходят по-разному. У Сигеру их будет множество. У тебя же — всего три за всю жизнь. Будь внимателен. Исследуй их без страха и страстей. Тогда взор твой не затуманится, и эти три видения покажут тебе все, что тебе нужно будет знать.

Три видения, — подумал Гэндзи. Всего три. Это не так уж и плохо. Может, они пройдут, а он даже и не заметит. Тут он поймал на себе взгляд дедушки. Все говорили, что дедушка умеет не только видеть будущее, но и читать мысли. Гэндзи в это не верил. Ну, не очень верил. Но на всякий случай решил подстраховаться. Он изо всех сил сосредоточил свое внимание на облаках, плывущих по небу, и попытался вспомнить лицо мамы. Мама умерла, когда Гэндзи было три года. И с каждым миновавшим годом ее образ делался все более смутным и расплывчатым. Когда Гэндзи пытался вспомнить ее, чаще всего это были только попытки, да и все. Значит, и дедушка ничего больше не увидит у него в уме, даже если и заглянет туда.

Понимаю, — сказал Сигеру, натянуто улыбнувшись. — У тебя еще не было видений, и потому ты надеешься, что тебе удастся избежать этой судьбы. Никому из нас не выпало такого счастья. И тебе не выпадет. Приготовься. Если мой отец сказал, что у тебя будут три видения, значит, так оно и будет. В этих вопросах он никогда не ошибался.