Дар встал и посмотрел на отца, словно ища подмоги. Но глаза Владигора застлали слезы, он не мог ни слова выговорить от волнения, жалости, от невозможности повернуть время вспять. Мальчик отвел от него взгляд и посмотрел по сторонам.
Морошь стояла вполоборота и терпеливо ждала, когда сын с отцом попрощаются с умирающей.
Груны становились все шумнее. Одна бочка с вином была уже откупорена, желтоглазые подземельщики то и дело прикладывались к своим чашам и братинам, гомоня и хохоча. Все прочее их сейчас мало интересовало. Два-три груна уже упали на землю и спали мертвецким сном. Дар вспомнил про вино забвения, дурманящее действие которого он наблюдал в Фонтанном городе. Груны вели себя совершенно так же, как и савраматы. Напрасно Чуча уговаривал их не пить вина, красноречивыми жестами указывая то на царицу, то на верховного вождя айгуров. Даже предводитель в кротовом плаще отмахнулся от него и угрожающе взялся за рукоять меча, давая понять, что хоть Чуча и преемник пророка Смаггла, но и ему не поздоровится, если он будет мешать грунам предаваться пьяному разгулу. Между тем Рум, обменявшись с предводителем несколькими только им понятными жестами, направился к царице Мороши. Та не позволила ему подойти слишком близко, властным движением руки остановила его и обратилась к Владигору:
— Пора, князь. Вели мальчику взять у меня мой камень и вернуть его божественной звезде. И тогда мы с тобой завоюем весь мир.
Владигор посмотрел на нее с недоумением. Слова царицы звучали настолько неуместно и так не соответствовали его состоянию, что он даже не обратил внимания на подозрительно вкрадчивую интонацию в ее голосе.
— Что ты здесь забыла, Морошь? Почему ты шла за нами по пятам? Чтобы показывать свои воздушные фокусы? Ими меня не удивишь. В свое время в Белом Замке я достаточно насмотрелся этих зримых картинок. Но если представить на миг, что все, что ты мне показала, случится на самом деле, то я готов скорее удавиться, нежели принять тот мир, который ты мне предлагаешь.
— Это случится, Владигор, — произнесла Морошь с таким ледяным спокойствием, что холод прошел по спине князя.
— Мне твой камень не нужен, — гордо сказал Дар. — У меня есть свой, и я верну его этой звезде.
Морошь даже не взглянула на него.
— Решайся, князь, — повторила она, — Никто не предложит тебе того, что предлагаю я. Потом локти будешь кусать.
— Уходи! — воскликнул Владигор. — Ты здесь чужая.
— А ты разве нет? — Она усмехнулась и обернулась к Руму. — Я здесь в гостях. Если ты, князь, отказываешься от моей высочайшей милости, то верховный вождь получит все то, что могло принадлежать тебе. Хочешь сделаться правителем мира, мой храбрый Рум?
— О царица! — завопил тот. — Только прикажи, и я все сделаю для тебя. Хочешь, я убью его? — Он кивнул на Владигора. — Я давно мечтал это сделать. Или вон его? — Он посмотрел на мальчика. — Этот щенок ослепил меня на один глаз. С каким наслаждением я свернул бы ему шею! Хотя ты всегда почему-то хотела оставить его в живых. Или его. — Рум перевел взгляд на Чучу, затем на аскана. — Этот мне кажется знакомым.
— Не странно ли! — покачал головой певец. — Два войска бьются наверху. А два их вождя спустились под землю. Один пытается угодить чужеземной царице, которая хочет соблазнить другого. Из этого могла бы получиться забавная песня.
— А, это тот аскан, о песне которого ты спрашивала, царица, — узнал его Рум. — Что мне с ним сделать?
— Однако же, — певуче произнесла Морошь, пропустив вопрос мимо ушей, — ты спустился сюда не по своей воле. И вовсе не для того, чтобы убить Владигора или этого нищего певца. Разве не так?
Рум упал перед ней на колени:
— Да-да, ты угадала! Триглав заставил меня. Он вызволил меня из плена и в обмен на это потребовал, чтобы я помешал тебе исполнить то, что ты задумала.
— То есть подослал тебя, чтобы меня убить?
— Да, Триглав требовал этого от меня. Но я ни за что бы этого не сделал. Вот мой меч, он никогда не поднимется на тебя.
С этими словами Рум отстегнул от пояса ножны с коротким мечом и отшвырнул в сторону. К ним тут же подбежал Чуча и не побрезговал поднять дорогие, украшенные золотом кожаные ножны и даже обнажить острое лезвие.
— Довольно неосмотрительно ты поступил, — слегка улыбнулась Морошь. — Разве можно добровольно избавляться от оружия. Хотя в одном ты прав. Мечом тут многого не добьешься.
— Добьешься или нет, мы это еще посмотрим, — сказал Владигор, тряхнув своим тяжелым мечом. — Я хочу, чтобы ты, Морошь, в другом месте потолковала с айгурским вождем, которого еще ждет праведный суд за вероломное нападение на Братские Княжества и убийство князя Дометия. Молчите все! Настает время Дара!
— Приди же тот, на ком крови нет! Открой темницу, где спрятан свет! — торжественно пропел аскан. — Приди же тот, кто не знает лжи, и маленький камень в большой вложи!
Морошь сделала Руму знак молчать и с показной покорностью отошла в сторону.
— Ступай, сынок, — сказал Владигор. — Пора!
Дар вынул из-за пазухи камень. До светящегося шара было не более тридцати шагов. Мальчик вздохнул и шагнул вперед. Земля под ним дрогнула. Шар вдруг засветился красноватым светом. Дар остановился, затем сделал второй шаг. И опять его легкая ступня сотрясла гору. Кто-то из грунов испуганно ахнул, подземельщики замолчали, забыв о своем винопитии.
Дар сделал еще несколько неуверенных шагов вперед. Земля продолжала содрогаться. Шар светился уже кроваво-красным светом. В одном месте он пульсировал особенно ярко, Дар увидел там небольшое углубление и догадался, что именно туда он должен вложить камень. Кристалл, который он держал в руке, уже не был прозрачным и тоже стал мутно-красным. Мальчик остановился и обернулся назад.
Все молчали. В глазах Чучи, Владигора, аскана читались откровенный испуг и непонимание. Он посмотрел на мать. Ольга сидела уронив седую голову на грудь. Она была без чувств. Груны уставились на мальчика круглыми беспокойными глазами и молчали. У входа в пещеру столпились грязные люди в лохмотьях. Дар понял, что это рабы, которых груны использовали на своих рудниках. Они тоже смотрели на него с благоговейным ужасом. Рум растерянно озирался по сторонам, кидая вопросительные взгляды на свою могущественную покровительницу. Но царица Морошь единственная из всех сохраняла абсолютное спокойствие и полное равнодушие к происходящему.
На фоне красного зарева, залившего пещеру, мелькнуло вдруг белое пятно. Дар присмотрелся к нему и увидел в дальнем конце пещеры свою знакомую. Девица-смерть была не одна, с ней стоял Микеша и горестно качал головой.
Морошь переступила с ноги на ногу и произнесла чуть лениво:
— Что же ты остановился? Сделай то, чего от тебя ждут. Иначе я сама сделаю это вместо тебя.
Дар посмотрел на нее, затем вновь оглядел всю пещеру, встретившись глазами со смертью в белом платье, которую никто, кроме него, не мог видеть. «Остерегайся подмены!..» — всплыли в его памяти ее слова.
Остерегайся подмены!..
Он посмотрел на кристалл в своей руке и вдруг отшвырнул его от себя.
— Это не мой камень! Ты подменила его!
Кристалл подкатился к ногам царицы и раскололся пополам. Земля тотчас перестала содрогаться. Шар вновь стал серебристо-голубым. Зато покраснело от гнева красивое лицо царицы.
— Мерзкий мальчишка! Как ты посмел! Убей его, Рум!
Рум выхватил из-за пояса нож и бросился к Дару. Владигор с отчаянием понял, что не успеет защитить сына. Но верховный айгурский вождь неожиданно споткнулся и кубарем покатился по камням, едва не напоровшись на собственный нож. Его падение сопровождалось ехидным тоненьким смехом. Царица удивленно вскинула брови:
— Замарошка? Как ты здесь появилась?!
Довольная удачной подножкой, девочка продолжала хихикать. Морошь замахнулась на нее, но дочь быстро отскочила, ощерившись и по-звериному зашипев на мать. Владигор уже стоял рядом с Даром, загородив его собой. Рум зашевелился, поднялся на ноги и замер, увидев направленную на него стрелу. Аскан вовремя вспомнил про лук, который доверил ему Филимон. По выражению его лица Рум понял, что бродячий певец спустит тетиву не колеблясь.
