Пятнышко вздохнул, но Малахат на этот раз не дал ему большой паузы и спросил:

— Есть еще минута. Расскажи, что было с тобой дальше?

— Тебе удалось перепрыгнуть Огненную Реку? — взволнованно выкрикнул кто-то из единорогов, невольно вызвав общий смех, поскольку ответ был очевиден.

— Да, я перепрыгнул ее, — ответил Пятнышко. — Она не слишком широка для сильного коня, каким я тогда был. Потом я шел много дней в совершенной темноте, но странным образом сворачивал по подземным коридорам, уверенный в правильности выбранного направления, как будто не раз проходил здесь. И в конце концов мы благополучно выбрались на свет и оказались посреди пустыни. В том месте стоит высокий железный столб, по нему можно отыскать вход в подземный тоннель, ведущий к Вороньей горе. Затем моя голова как бы перестала соображать. Я шел вперед двенадцать дней подряд. Перед глазами мелькали и исчезали лица каких-то людей, звериные морды, свет сменялся тьмой так часто, что рябило в глазах. Очнулся я на небольшой поляне, близ широкой реки. На мне уже не было ивовой корзины, мальчик вырос, и оказалось, что минуло не двенадцать дней, а двенадцать лет. Я был все еще молод, когда мы пустились в обратный путь. Но годы начали быстро наверстывать упущенное, и теперь мне уже за двадцать, я стар, немощен и ни на что не способен…

Голос Пятнышко постепенно слабел. Небо наверху стало совсем светлым. Магия Ночи Откровений утрачивала свою силу. До слуха Владигора донеслись тихие слова Малахата:

— Ты имеешь право загадать желание, и Седон исполнит его…

— Мне уже ничего не нужно, — еще тише ответил Пятнышко. — Пусть Дар выполнит свое предназначение, и тогда всем будет хорошо…

Первый луч солнца скользнул по заснеженному краю широкого кратера, и наступила полная тишина. Затем зачирикали пичуги в ветвях, загудели пчелы, громко заржал савраматский конь, приветствуя Пятнышко, идущего прочь от угасающего костра.

— Стой! — вдруг остановил его гулкий и властный голос. На середину поляны вышел сам Седон и поднял правую руку. — Я восхищен твоим благородством, Пятнышко! Ведь ты мог попросить меня о продлении своих дней на этой земле. Однако даже в такой момент ты думал не о себе, а о друге. Что ж, я хочу сделать для тебя то, о чем ты не решился попросить. Переплыви это озеро, и жизнь твоя увеличится ровно на столько лет, сколько не умеющих плавать ты сумеешь перевезти на тот берег.

Пятнышко неуверенно потоптался на месте и побрел к воде. Видно было, что он никудышный перевозчик и опасается, как бы ему самому не утонуть в холодном горном озере.

Он осторожно ступил в воду и медленно поплыл. Тотчас на его голову слетела маленькая птичка с розовым оперением. Вслед за ней еще одна, еще и еще. И вскоре лошадиная голова, удаляющаяся от берега, стала походить на причудливый чирикающий цветок.

Аран вывел тысячный отряд всадников к месту, которое помнил с детства. Здесь всегда росла самая сочная трава, Аран и его друзья-подростки часто приводили сюда своих коней, купались в быстрой реке, а иногда кривлялись и дразнили ильмерские дозоры, проезжающие по чужому правому берегу. Левый берег тоже был чужим, по левую сторону Аракоса обитали савраматы, но они редко появлялись у реки, предпочитая жить в своей таинственной пустыне. Этверская пустыня начиналась в нескольких верстах от берега, о ней никогда не говорили взрослые, это считалось не к добру. Арана раздирало любопытство, он донимал вопросами свою полуслепую бабку и так ей в конце концов надоел, что она шепнула внуку про Золотой дворец, который якобы находится далеко в песках, и про то, что никто из ушедших искать его не вернулся обратно. «И не приставай ко мне больше с этой пустыней! — прошипела она, выпучив бельма. — Это проклятое место! Проклятое место!..»

Аран начал подбивать друзей отправиться на поиски Золотого дворца. Но хоть и были те отчаянными сорвиголовами, никто не решился ослушаться строжайшего запрета углубляться в пески. Аран решил поехать сам и доказать, что он самый храбрый в кочевье. Ему шел пятнадцатый год, кровь его была горяча, голова безрассудна, и всего его распирало честолюбие.

Ничего никому не сказав, он выехал навстречу солнцу и через час наткнулся на одинокого верблюда, видимо отставшего от ушедшего вперед каравана. Верблюда вел древний старик, а на спине неторопливого животного, обложенная со всех сторон тюками и мешками, сидела девушка, почти девочка еще. Завидев молодого всадника, старик забеспокоился, ускорил шаги, и Арана развеселили его безуспешные попытки уйти незамеченным. Он подскакал к нему и крикнул:

— Где Золотой дворец? Отвечай, а не то я вырву твою жалкую бороду!

Старик забормотал что-то, попятился, затем выхватил из-за пояса кинжал и метнул в Арана. Бросок получился точным, но слабым. Острие длинного лезвия ткнулось Арану в грудь, причинив боль. Тот побледнел. На рубахе выступило кровавое пятно, однако рана не была опасной. Аран соскочил с коня, поднял упавший в песок кинжал и пошел на старика. Девчонка на верблюде заверещала и швырнула в юного айгура хурмой. Спелый плод расползся по смуглому лицу, Аран вскрикнул и выбросил вперед руку. Кинжал по рукоять вошел в тощий живот старика. Аран выдернул лезвие, старик упал на четвереньки и замер. Аран в растерянности опустил руки. Это был первый человек, которого он убил в своей жизни. Первое убийство врага считалось в его племени значительным событием. Родители юноши обычно устраивали по этому поводу пир и зазывали гостей. Но можно ли было этого немощного старика считать врагом? Не поднимут ли его на смех, если он привезет домой в качестве свидетельства своей смелости и отваги сморщенное старческое ухо? Нет, про смерть старого савраматского купца он никому не станет рассказывать. Добычей должна стать эта девчонка! Он поднял голову и увидел ее глаза, полные ужаса и ненависти. Девушка стегнула верблюда, и тот неожиданно быстро побежал прочь от страшного места. Аран опомнился, вскочил на коня и бросился вдогонку. Настигнув девушку, он попытался пересадить ее на своего коня, но она ловко уворачивалась и отбивалась. Один мешок развязался, спелое зерно с громким шелестом полилось на песок, под верблюжьи и лошадиные копыта. Аран вдруг испугался, что за отставшим верблюдом могут вернуться воины, охранявшие караван. Привстав в стременах, он размахнулся и изо всех сил ударил девушку кулаком по голове. Она закрыла глаза и начала валиться набок. Аран подхватил обмякшее тело, чуть сам не упал и, с трудом придерживая лежащую поперек коня девушку, поехал назад.

На берегу Аракоса он сбросил ее на землю. Она застонала, атласный халат распахнулся, обнажив нежную кожу живота. Аран спрыгнул с седла и, повинуясь разбуженному инстинкту, неумело и грубо овладел ею. Едва он позволил себе расслабиться, девушка выскользнула из-под него, в руке у нее оказался кинжал старика, который Аран неосторожно бросил на траву рядом. Растрепанная и окровавленная, она встала перед ним, шепча проклятия. Аран засмеялся, скрывая страх, и едва успел увернуться от удара. Он отступил на шаг, но второго удара не последовало. Девушка повернулась и стремглав побежала к реке. Аран увидел, как она бросилась в волны и сильное течение подхватило ее гибкое тело. Он побежал вдоль берега, не упуская ее из виду, и внезапно остановился, потрясенный. Волна перевернула девушку на спину. Из-под обнаженной левой груди торчала рукоять кинжала. Затем тело ушло под воду, лишь большое красное пятно еще какое-то время виднелось на поверхности. Вскоре исчезло и оно, а вместе с ним все мечты Арана о Золотом дворце и честно добытой славе…